Только сейчас Аврора заметила, что картинка за стеклом неподвижна: машина стояла на парковке у винтажного фотосалона, приветствующего посетителей скульптурной композицией первого фотографа за работой. Голова маэстро пряталась под ширмой, накинутой на коробку, установленную на треноге, а из объектива вылетал снимок горного пейзажа, отлитый в бронзе. Роб раньше рассказывал об этом месте – единственном на сотни километров на побережье, где можно было распечатать настоящие фотографии – застывшие картины – вместо популярных «живых» голографических историй. Даже фотографы Сочи в процессе подготовки олдскульных выставок были вынуждены приезжать именно в Анапу. Роб же считал близость такого замечательного места от его дома вознаграждением за выбор правильного пути. И хотя он изучал в Школе искусств и современные цифровые формы, его душа лежала к старой, но не забытой и почитаемой, классической фотографии. Глаза Роберта загорались всякий раз, когда он говорил о жажде поймать неповторимый момент, увидеть и передать настроение дня, ночи, человека, запечатлеть идеальное сочетание игры света и тени, и при этом вложить в получившийся кадр себя. Роб был тем ещё романтиком.
– Конечно, мы пойдём с тобой! – Ави обернулась к продолжающей бубнить автопереноске для птиц. – Море, хочешь размяться?
– Море огро-о-омный…
– Молодец! – Роб закончил фразу за ворона.
– Молодец! – повторил за ним Море.
– Спасибо, рад стараться. Всегда к вашим услугам, – рассмеялся Роберт. – Тогда пойдём.
Оставив ворона разбираться с кормушкой для голубей, которую тот сразу заприметил на дереве через дорогу от фотосалона, Роберт с усилием открыл тяжёлую дверь с элементами бронзы, которые создавали гармоничную композицию на пару со скульптурой, и пропустил Аврору вперёд. Их встретил полумрак и вожделенная прохлада. На контрасте с жарой на улице атмосфера салона бодрила, как глоток родниковой воды из ручья.
Из-за стойки администратора ребят приветствовал странного вида тип неопределённого возраста с пучками ярких волос, которые топорщились из-под несуразной шляпы.
Шляпник? – промелькнуло в голове Ави. Однажды, очень давно, она слышала, как папа и Санта разговаривали о некоем Шляпнике, но суть беседы она точно не помнила. Да и вряд ли это было важно. Мало ли какие у неё ассоциации вызывают люди? Она прямо сейчас могла вернуться в то воспоминание и пересмотреть. Но Аврора и так уже дважды за сутки воспользовалась необъезженным даром, второй раз так, вообще, неосознанно. Так что стоило повременить и сперва хорошенько разобраться с системой управления скрытыми способностями.
– Заказ на имя Роберта, пожалуйста, – сообщил Роб администратору.
Мужчина удивлённо вскинул брови, рассматривая парня, а после засуетился и скрылся в неосвещённой части зала.
Ави, будто попав в чёрно-белый фильм, перескакивала взглядом с фотографии на фотографию, которые заполняли все стены, находящиеся в поле видимости, пока не остановилась на одной…
– Это же твоя мама! – Роберт застыл рядом с подругой, уставившись на милое лицо молоденькой Соль, обрамленное кудряшками. Снимок был сделан через стекло кафе. Соль, восседая за барной стойкой, оформленной расписанными тарелками, мечтательно вглядывалась в даль, будто пытаясь отыскать кого-то в толпе. В отражении витрины читалась улочка старого европейского города. Такие дома ни с чем не перепутать.
– Кхе-кхе, – раздалось за спиной. – Это не ваша птица пытается пройти сквозь стекло? Если что, он может войти.
Ави, не переставая удивляться, обернулась к Шляпнику, и тут же заметила ворона, который действительно атаковал вход в фотосалон.
– Море ты моё луковое, – воскликнула она, метнулась к двери и потянула её на себя, пытаясь уберечь ворона от очередного глупого столкновения со строгой привратницей. Но та и не думала открываться.
– Позволь, я тебе помогу, – Роб взялся за ручку повыше, соприкоснувшись кожей с Ави. И общим усилием дверь уступила.
Если бы Море знал грязные выражения, он бы наверняка сейчас высказал весь запас, но воспитанные птицы из приличных семей так не поступают.
– Прелестно! Прелестно! – заголосил ворон, приземлившись на край стойки администратора.
– Море, да ты освоил сарказм? – усмехнулся Роб.
Аврора улыбнулась из уважения, ей сейчас было не до этого. Раз вопрос с Морем решён, она должна потребовать объяснений у хозяина, откуда у него снимок мамы.
В этот момент из темноты снова появился Шляпник, бережно неся фотографии размером, наверное, больше метра, и поддерживая их обеими руками.
– Подвинься, малыш, – обратился он к Морю, укладывая на стойку край стопки. Ворон покрутил головой, внимательно рассматривая незнакомца, взмахнул крыльями и тут же очутился на плече у хозяина фотоателье.
– Простите, обычно он так не делает, – виновато пролепетала Аврора. – Море, ну что за манеры?
– Всё в порядке, – мужчина расположил каркасную папку с фотографиями на стойке и, распахнув её, остановился взглядом на первом снимке. – Молодой человек, это ваши работы?
– Да… – осторожно, будто пробуя это «да» на вкус, произнёс Роберт и густо покраснел.
– Это… Это очень хорошо!
Ави заметила, как полумрак фотосалона наполнился светом. И источником света был её друг, он загорелся, словно маяк на закате.
– Спасибо, – вконец засмущался Роб. – Это для выставки первогодок Школы искусств. Приходите, если вдруг интересно… Она откроется в Новороссийске через неделю.
– Премного благодарен, – не раздумывая отозвался Шляпник и как-то загадочно улыбнулся. – Я приду.
– Могу я задать вам вопрос? – Ави едва дождалась подходящего момента, когда сможет вклиниться с животрепещущей темой.
– Что вам угодно узнать?
Почему он так странно разговаривает? Слова и форма построения предложений, будто не из нашего времени, – подумала Ави, а вслух озвучила:
– Откуда у вас фотография моей мамы?!
– И какая же из них? – Шляпник окинул взглядом свои владения.
Аврора указала на улыбающуюся со снимка Соль.
– Ах, это ваша мама? Что ж. Прелестно! – Не произнеся больше ни слова, Шляпник с Морем на плече скрылся в темноте, оставив Ави томиться с бьющейся в груди загадкой.
– Он такой странный, но такой интересный! – прошептал Роб.
Мужчина появился с деревянным ящиком, перевязанным толстой бечёвкой. Аврора обратила внимание на крышку, собранную, словно пазл, из цветных стёклышек.
– Значит, это послание вам. – Он протянул свёрток Авроре.
Та бросила на Роба взгляд в духе «да что, вообще, происходит?», но коробку приняла.
– Есть один нюанс. Вы не можете открыть послание, пока не найдёте ответ.
– Ответ на что? – Аврора не хотела показывать, что сердится, но она совершенно не понимала, что всё это значит: фотография мамы, таинственная коробка, какой-то ответ, странный Шляпник.
– О, дитя, вам всё известно и без меня. Удачи в пути! – Шляпник развернулся к Робу. – Кстати, можете оставить фотографии здесь и забрать на обратном пути в целости и сохранности. Выбирайте оформление, и я всё подготовлю к вашему возвращению.
Теперь на Шляпника таращились сразу две пары удивлённых глаз. И лишь Море в полном доверии тёрся клювом о край несуразной шляпы.
– Откуда…? – Аврора готова была пустить в ход тяжёлую артиллерию вопросов, но Роб одёрнул её за рукав.
– Спасибо вам большое! Это будет очень удобно. – Роб активировал голограмму на браслете и после нехитрых манипуляций продемонстрировал хозяину фотосалона выбранный стиль паспарту.
– Исполним, – многозначительно кивнул Шляпник.
– Ты понял, что, вообще, это было?! Почему ты не дал мне слова сказать? Откуда там портрет мамы? – Аврора выступала со своим любимым репертуаром, когда они с Робом и Морем покинули место, преумножающее загадки.
Роб запустил ворона, согласно «купленному билету», в кофр на заднем сиденье, и галантно, не обращая внимания на тон разволновавшейся подруги, открыл пассажирскую дверцу перед ней.
