– Море – огро-о-омный молодец! – прокашлялся за спиной ворон, выведя Ави из оцепенения.
Сияющий Роб неотрывно смотрел сквозь неё, будто не замечая её присутствия и при этом проникая глубоко в душу.
– Ты чего?
– А…? Нет. Ничего… Задумался просто. У нас получилось! Дай пять. – Он выставил ладошку. Ави по традиции звонко отбила.
– Как всегда. Мы молодцы! Пойдём, у меня с собой твой любимый чай с бегемотом в термосе.
– Ну если с бегемотом, то я твой на веки вечные. Проси чего хочешь.
Друзья вернулись на ступени, оставив Море в одиночестве охотиться на проснувшихся сверчков. Отсвет маяка озарял край обрыва, но был не способен подсветить путь для Ави. Так ей, по крайней мере, казалось.
– На веки вечные… Прекрасный принц, значит. Прими решение за меня. А? – Она обняла Бинго, которому позволила забраться передними лапами к себе на колени, и с мольбой посмотрела на его хозяина.
– Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? – Лицо Роба стало серьёзным.
– Знаю… Ты скажешь, что только я могу выбирать то, как жить мне. И чтобы выполнить мою просьбу, тебе придётся примерить мою обувь и пройти весь предшествующий путь вместо меня. Всё я знаю! – Ави повысила голос на последней фразе, но тут же осеклась. – Прости… Чем меньше остаётся времени, тем больше я нервничаю. У меня будто к запястьям привязаны канаты, и тянут они в противоположные стороны. Я же не могу разорваться! Или могу?
– Если ты будешь так себя мучить, то тебя действительно разорвёт.
– Я боюсь ошибиться, понимаешь? Вот ты всегда знал, что станешь фотографом. Тебе и выбирать не пришлось. А я…
– Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Но на мой счёт и «знал всегда» ты ошибаешься. Даже не представляешь, сколько я всего перепробовал, ещё до того, как мы стали друзьями. И как мама пережила все эти мои метания? Я почти каждый месяц «устраивался» в новый кружок. – Роб изобразил пальцами кавычки. – И походив туда несколько недель, «увольнялся». Я примерял увлечения, как толстовки в магазине: одна жала в плечах, в другой я чувствовал себя глупо, у третей – цвет был не мой, у следующей – надпись не соответствовала идеалам. И только перебрав всё, что меня хоть мало-мальски волновало, я нашёл то, в чём мне захотелось прошагать гораздо дольше, чем тестовый месяц.
– О! Ты никогда не рассказывал об этом.
– Да чего там рассказывать? Смутно помню. Малой я был. Где-то в родительских архивах наверняка упокоена свалка фоток об этом. Могу спросить у мамы, если интересно.
– Конечно, интересно. Я даже не подозревала, что в тебе есть это. Вернее, было. Ты, в отличие от меня, обычно делаешь выбор без колебаний. И меня это по-настоящему восхищает. Вот бы и мне давалось всё так просто! Да, Бинго? – Ави взяла в ладони узкую рыжую морду с прореженными сединой усами. Тот не церемонясь лизнул её в нос, чем вызвал искреннюю улыбку.
– Может, проговоришь вслух, что тебя беспокоит? – предложил Роб, складывая опустевший ланч-бокс в кофр для фотоаппарата.
– Тебе не надоели мои метания? – Ави приподняла одну бровь, считывая реакцию друга. Ей не составляло труда определить истинную эмоцию и отделить ложь от правды.
– Нет, – однозначно отрезал Роб. – Пройдёмся заодно.
– А как же Бинго? Он же так утомился.
– Бинго, пойдём гулять? – Роб нарочито громко сделал акцент на последнем слове.
Команда активировала собаку, как по кнопке включения. Рыжий вскочил на лапы и радостно завилял хвостом, словно снова был молод и полон сил. Море тоже услышал заветное слово и уже скакал по ступенькам в направлении друзей.
Ави так нравилось, как вынужденные приятели – пёс и ворон – столько лет терпят друг друга, хотя иногда ей казалось, что даже любят. Особенно Бинго, который охотно делился с Морем игрушками или угощением. Хотя в первое время их соседство в одной компании походило на катастрофу. Роб боялся, что однажды собака вернётся домой без глаза за попытки ухватить ворона за хвост. Но этого, к счастью, не случилось. Время расставило всё на свои места. И если Бинго продолжал с азартом гонять чаек на берегу, к Морю же относился с молчаливым уважением. Сам ворон отличался независимостью и как единственный авторитет воспринимал только Ави. В исключительных случаях он снисходил до её окружения, но только когда сам этого хотел: будто оказывал высокую честь быть удостоенным его вниманием или позволением себя приласкать.
Ави выставила руку, приглашая Море составить ей компанию.
– Свободу попугаям! – заявил ворон. Расправив крылья, он облетел вокруг маяка, избегая яркого света прожектора, и растворился в темноте.
Ави проводила его взглядом:
– Как кошка, которая гуляет сама по себе.
– Ничего удивительного. Твой же любимец, – с намёком на иронию проронил Роб и тут же замолчал.
Ави решила пропустить подколку мимо ушей – имелись темы поважнее. Ей действительно нужно было выговориться. Они с Робом не обсуждали вопрос предстоящего ей выбора с Нового года. Всё это время она предпочитала вариться в соку собственных мыслей, но вода в котелке уже грозилась прикипеть. Тем более Роб был единственным из друзей, с кем она могла поделиться терзаниями.
Отец Роберта Кристофер вместе с мамой Авроры Соль служили в Бюро – таинственной организации, отвечающей за равновесие мира. Каждый человек нового времени рождался с астральной проекцией, в которой было заложено предназначение. Проекцию в форме тотемного животного можно разглядеть на особой частоте зрения, как ореол вокруг головы человека. Кошачий тотем определял миссию менять жизни людей к лучшему. Этим родители Ави и Роба и занимались в Бюро, проникая в сознание тех, кому требовалась помощь. Сама же Ави относилась к редкому типу с двойным определением: тотемом лебедя (с миссией найти свою пару) и кошки.
Соглашение о неразглашении, подписанное с Бюро отцом Роба, не распространялось на членов семьи. Так что друг был в курсе того, что творится на верхнем, незримом уровне мира. Это сильно упрощало их общение с Ави.
– Нам нужен путь подлиннее, – задумчиво констатировала Аврора.
– В таком случае предлагаю сперва уважить прогулкой Бинго: пройдёмся по старому городу, заведём его домой, а сами махнём в заповедник. Как тебе идея?
– Похоже на отличный план.
Новая часть городка расположилась прямо в горах и для непосвящённых людей могла показаться исторической, напоминая туристические проспекты французской Корсики. Узкие улочки брали начало от небольшой площади прямо за маяком, убегая вниз в разных направлениях. Двухэтажные дома с плоскими крышами, которые жители использовали в тёплое время года как зону отдыха, обрамляли брусчатую мостовую. Изящные фонари, несмотря на питание от солнечных батарей, выглядели, будто сошедшими с книжных иллюстраций, описывающих начало прошлого века. Фонари загорались вместе с маяком, возвышаясь на длинных шпилях стройными рядами вдоль улицы, и настраивая после захода солнца идеальный уровень освещённости. В этом отражалась вся суть Сукко: создание архитектурной эстетики с намёком на историю сочеталось с использованием высоких и по возможности экологичных технологий. Жители городка предпочитали перемещаться внутри его территории на гольф-карах. Да и вообще, всё здесь было устроено так, будто однажды мечтатель с отменным вкусом и приличным состоянием реализовал задумку, нарисованную его воображением. Просто потому, что ему хотелось иметь собственное, ни на что не похожее, место на Земле – уютный уголок для души.
Именно здесь десять лет назад обосновалась семья Авроры, а спустя год и родители Роберта приняли решение о переезде на райский берег, где нет излишней суеты, поближе к друзьям и чистому воздуху. Аврора хорошо помнила, как городок разрастался на глазах, при этом сохранял своё очарование. Застройщик – месье Легран – первым поселился в ближайшем доме справа от маяка, и организованная им коммунальная компания строго следила за поддержанием petites rues2 в должном виде и состоянии.
