— Ну, значит, не совсем урод был, — сказала Луша.

— Возможно. Я точно не помню, кто это затеял, но как итог, мы отправились на место практики огневиков. По сути ничего в этом не было, это была практика второго курса, к черной стене их не отправляли, но вот что откроется вход, и на полигон посыпят эти мрази, никто не мог предположить, но они посыпали. И если бы не Ульяна, мы бы там и погибли, точно. Гектор тогда её и увидел, и пропал, влюбился сразу и навеки. Мне потом сказали, что скорее всего из-за меня было то нападение, но я не помнил, кто мог знать о том, что я буду там, на полигоне.

— Можно вопрос? — спросила я.

— Конечно, любимая.

— Гектор тоже там был?

— Да, он был там, ведь он огневик третьего курса, они должны были контролировать второкурсников.

— Тогда почему вы решили, что покушались на тебя? На самого младшего принца?

— Гектор уже тогда был в отделе поэтому и знаем, что-то, наверное, нашёл.

— Угу, что на тебя знаете, а кто нет. Ладно, что там было дальше? — спросила я.

— Дальше. Да то, что этот случай меня ничему не научил. Я решил, что раз я принц, так и должно быть, меня защитили — это их прямая обязанность, а то, что девушка могла погибнуть, я не подумал. Да и Силана твердила, что отдавать свои жизни и магию обязаны все, ради жизни королевской семьи. Я и верил, да что говорить, тогда я ей верил полностью, даже не пытаясь думать сам. Академию я бросил после второго курса, понял, что не тяну, а ректор и преподаватели не собирались тянуть и не падали передо мною на колени, хоть я и принц. Деда уже не было, отец пытался подавить мятежи и избежать войны. Он, наоборот, устраивал мне скандалы и выволочку, за то, что я позорю их семью. Я тогда ещё больше стал чудить, как же, отец не чувствует вины, за то, что выбросили меня, как щенка. Мама-то сильно мучилась, сколько просила прощения, говорила, что я со временем всё пойму. Но я не хотел понимать, да и честно, и они не сильно-то пытались что-то объяснять, просто твердили: "Потерпи, позже всё поймёшь". Однако я махнул рукой и не собирался ничего понимать, мне было так удобнее, тогда мне было на всех всё равно, главное я и мои хочу. Сам сейчас себя презираю, но тогда я себя считал центром вселенной. А потом началась война, страшная, мои братья все были там, на передовой, а мне отец запретил. Сказал, что я только буду мешать, ведь учёбу я бросил, и пользоваться своей магией я не умею. Сейчас-то я понимаю, что он был прав, но тогда я обиделся и со своими двумя, тогда я их считал самыми лучшими друзьями, чуть ли не братьями, мы сбежали на фронт, решили доказать, что мы самые крутые маги. Маги!!! — он горько улыбнулся и потрепал волосы, видно, что он с болью вспоминает то время. — Да мы считали, что мы крутые. как же отпрыски сильнейших семей, мы маги от рождения, учёба для слабаков. Мы прибыли в горный штаб, я сразу обозначил, что типа я принц, и мне никто не указ, генерал Дреко пытался противиться, но что я точно знал, отец не отдавал приказа на запрет нахождения меня при главнокомандующих, а значит, и отослать меня он не мог. Генерал просто держал меня в стороне от важных решений и дел, и ему это было не сложно: я был на фронте, вроде как добился своего, и продолжил свой кутёж. Вот в один из вечеров к нам в дом, где нас поселили и где мы кутили, завались ребята из вояк, они только вернулись с передовой, злые все, там у них вся группа почти полегла, из тридцати парней вернулось пятеро, их отправили к нам, сказали, вроде для формирования новой группы, но и так все поняли, нянькаться со мной. В какой момент общение перешло в ругань, и мы ринулись к рубежу, не знаю, но мы были в говнюшку пьяны. Да, мы что-то делали, даже схлестнулись с группой противника, смогли победить, а потом решили отметить это и всё, вырубились, а утром нас ждало осознание, что мы попали. Ребята, что пришли к нам вечером, окружили меня, чтоб защитить, мои как бы друзья побежали, сломя голову, к заставе, а мы отходили, отбиваясь от огненного шквала. Вот тут то я и понял, что ребята могут погибнуть из-за меня и стал тоже отстрел. Но что я мог? Сила есть, а умения почти нет. Эрик, парень из защитников, подсказывал, и я послушно делал. Когда появилась подмога я не помню, но они пришли, и я увидел действительно силу и мощь, что должен уметь обученный маг. Мрогор взмахом поднимал каменные стены, сила просто была поражающая, ребята уводили меня, а я всё оборачивался и смотрел как он магичит. Меня завели под щиты наших войск, а через пару часов на воздушной подушке внесли Мрогора. И это был уже не тот маг, что остался на поле боя, а седой старик. Он выгорел, здоровый мощный мужчина отдал себя за мою глупость и амбиции. Генерал попросил меня покинуть заставу, и я согласился, но только после того, как мою силу земли перельют Мрогору. И тут меня снова настигла кара за то, что не учился: оказывается не всем земляным подходит магия земли. Ваш отец, Луша, был уникальный маг земли и камня, и не как мы, имеющие по несколько направлений, а именно унике.

— Я знаю, я в него.

— А я не знал, тогда не знал, что унике не имеют под каждое направление свой резерв, у них даже резерва как такового нет. Их сила идёт по стволу силы, поэтому они сильны, но если они, истратив силу, начинают черпать жизненную силу, то они не могут восстановиться. И даже при новопробуждении мага к ним сила не ложится, она не может вплестись.

— Странно, почему у меня смогла принять силу Нади?

— Видно, вы идеально совместимы, такое возможно, если унике встречают магического близнеца. А вот Вашему отцу так не повезло, и я понял, что убил человека. А также из-за моей глупости погиб ещё один парень, там, на месте сражения, когда он защищал меня. Осознание этого навалилось разом и накрыло. Я уехал на свои земли и заперся там, я ни хотел никого видеть. Первые месяцы я не помню, мне сказали, что я просто сидел и не двигался, меня кормили, я ел и всё. В себя пришёл через год, Олег и Фиркор приехали и привели меня в чувства.

— Но это не они участвовали в твоих тех похождениях? Я правильно понимаю? — спросила я его.

— Правильно, они были не у дел, я с детства почти с ними общался, но на тот момент моими друзьями были дальние родственники мамы и Силаны. А эти, — он качнул головой на Олега, — через год моего затворничества просто ввалились ко мне и вывели из состояния полного равнодушия. Они постоянно что-то придумывали, чтоб расшевелить меня. И не сразу, но им это удалось, я стал более живым, стал интересоваться окружающим миром. Через три года после моего приезда в поместье, ко мне явились мои так называемые друзья, и ладно бы вдвоём приехали, но они привезли толпу людей. Я терпел дня три вроде, но им видете ли не по душе пришлось, что я не пью, и они стали давить. А я тогда понял, что только такой я им и нужен — не вменяемый и легко управляемый. Но я уже был другой, эти три года многое во мне поменяли. Нет, я, конечно, не стал прям праведником, но и того Филомона, что был их другом, уже не было. Поэтому я попросил их, вначале по хорошему, покинуть моё поместье, а когда они не поняли, их просто всех загрузили в кареты и отправили назад в столицу. Я же понял, что и друзьями они не были, а так, я был их кошельком, который оплачивал все их желания. Тётка тоже пыталась влиять на меня, но я стал отдаляться и думать, как ни смешно это звучит, но я начал учиться думать сам, своей головой, и ей это не нравилось, а я многое увидел в другом ракурсе. Силане я написал, чтоб в поместье не появлялась, видеть её я не желаю. Не знаю почему, но она послушалась. Правда, письма присылала постоянно. Олег с Фиркором стали бывать у меня всё чаще и помогли в начальном обучении, а когда я догнал их в знаниях, то они вместе со своими учителями переехали ко мне.

— Да, Фил в своих желаниях упертый. Мы же за семь лет изучили не только доакадемические знания, но и знания за первый курс, — добавил Олег.

— Да, я стремился узнать больше, но и учителя у нас были замечательными, мы может и дольше пробыли бы в поместье на домашнем обучении, но отец попросил приехать во дворец. Был юбилей нашего королевства, и ему мы все нужны были рядом. Я не стал выделываться и тут же отправился с ребятами в столицу. Я изменился и готов был поговорить с отцом и узнать, почему я оказался под опекой Силаны. Он это тоже понял и объяснил, что матери он отказать никогда не мог, а она истерила и кричала, что если выдать меня за ребенка Силаны, то это поможет спрятать меня, и я буду жить. Отец пытался переубедить её, но она как с ума сошла, да и врачи опасались тогда за её жизнь, потому отец уступил. После возвращения я прекратил общение с Силаной, я отказывался от её навязчивой опеки. В семью меня приняли легко, я сблизился с братьями и сестрами, но и Олег с Фиркором всегда были со мной. А позже и девочки приехали, и мы стали единым целым. Они были мне не просто друзья, но и братья и сёстры. Когда Тания решила, что она хочет учиться в академии, мы решили, что это хорошая идея. Мы все дружно подали заявку на поступление, и вот мы студенты.