Сончжэ насторожился: ему разговор родителей показался необычным. Войдя в столовую, Сончжэ и Ёну удивленно вытаращились на обилие еды на столе: здесь хватило бы на десятерых.

– Зачем вы столько наготовили? – спросил Сончжэ. Было видно, что его мама сама готовила всю еду.

– Ёну беременна, поэтому я решила приготовить что-нибудь полезное для здоровья, – как ни в чем не бывало ответила Михён.

– А мне говорила не переусердствовать, – не сдержался Унхо.

– Да ладно вам, здесь просто на пару панчханов больше, чем обычно.

– Твоя мама готовила ужин с двенадцати часов, – сказал сыну Унхо, едва сдерживая смех.

– Я делала перерывы, – сказала Михён и, ткнув мужа в бок, недовольно прошептала: – Хватит, Ёну из-за тебя неловко.

– Ничего ей не неловко. Уверен, она рада, что свекровь так о ней заботится.

– Мам, тебе не кажется, что вы немного перегибаете? – спросил Сончжэ.

– Да ладно. Мы всегда так едим. Ёну, садись, пожалуйста. Угощайтесь.

– Спасибо. Приятного аппетита. – Ёну решила не обращать ни на кого внимания и просто наслаждаться гостеприимством. Сейчас ее роль хорошей невестки заключалась именно в этом.

Все четверо сели за стол. Михён продолжала с любовью смотреть на Ёну.

– По утрам не тошнит?

– Пока нет, – проглотив, ответила Ёну.

Унхо забеспокоился, что из-за расспросов во время еды у невестки будет несварение.

– Хочется есть что-то определенное? – снова спросила Михён.

– Нет, пока просто ем всего понемногу.

Михён пододвинула к Ёну блюдо с гарниром, стоявшее перед Унхо.

– Вот, попробуй. – Михён забрала из-под носа у мужа тарелку и придвинула ее к Ёну. – Это грибы шиитаке, которые мы сами вырастили. С соусом из черного кунжута.

– Спасибо.

– Ребрышки тоже попробуй. В прошлый раз я заметила, что тебе нравятся ребрышки. Я положу тебе с собой.

– Спасибо большое.

Ёну попробовала предложенные ей блюда и с ужасом заметила, что Михён уже тянется за следующим.

– У Ёну так живот заболит. Здесь много всего, пусть сама выберет, что ей нравится, – сказал Унхо. Михён молча бросила на него косой взгляд.

Сончжэ покачал головой, надеясь, что родители не поссорятся.

– Ёну, – с улыбкой обратился к невестке Унхо.

– Да, папа.

– Что я могу для тебя сделать?

– Что?

– Может, ты чего-нибудь хочешь? – Унхо смотрел на нее так, будто готов был звезду с неба достать, стоит ей лишь заикнуться.

Сончжэ нервно сглотнул, наблюдая за тем, как Михён сверлит мужа глазами. Кажется, сегодня решили посоревноваться, кто больше порадует Ёну.

– Мам, а разве в оранжерее растут грибы шиитаке? Я их не заметил, – спросил Сончжэ.

– Да. Они там, в глубине, – не отводя взгляда от мужа, ответила Михён.

– Свои всегда вкуснее. А вы и овощи выращиваете?

– Конечно. У нас растет салат, кунжут, чили… Вот еще побеги аралии[4].

– С дерева?

– Да, у нас и высокая аралия есть, и сердцевидная, – ласково ответила Михён. На сына она смотрела совсем не так, как на мужа.

Сончжэ впервые в жизни поддержал подобную беседу – ради мира в семье.

Трапеза была недолгой. За приятной беседой время летело незаметно. Вскоре Ёну и Сончжэ пора было отправляться домой.

– Вы можете остаться подольше. И даже переночевать, – предложила Михён.

– У меня еще остались дела, – ответил Сончжэ.

– Не перетруждайся и больше времени проводи с Ёну.

– Обязательно.

– Мама, спасибо вам за ужин. Было очень вкусно, – поблагодарила Ёну.

Они попрощались с родителями и направились к машине.

– Ты в порядке? Они тебя не достали? – спросил Сончжэ.

– Нет, конечно. Мне все очень понравилось. Приятно, что они обо мне заботятся.

Михён и Унхо переживали, что перестараются с заботой, но Ёну, похоже, с радостью ее приняла. Сончжэ был этому рад.

– А что у тебя за дело? Тебе нужно в офис? – спросила Ёну. Она беспокоилась, что мужу придется работать допоздна.

– Нет, дома сделаю, – как ни в чем не бывало ответил Сончжэ. – Вернусь домой и сделаю то, что уже давно не мог.

– Что именно?

– Наверстаю упущенное. – Сончжэ многозначительно улыбнулся в свете фонарей. – Скажем так.

Ёну охватило предчувствие надвигающейся бури. Сердце заколотилось. Но она должна поступить как мать.

– Дорогой, а как же малыш?..

– А что с малышом? Беременных нельзя целовать?

Ёну покраснела. Похоже, она немного опередила события.

– А ты о чем подумала? – поддразнил Сончжэ.

Ёну неловко засмеялась.

– Ждешь чего-то?

– Нет, что ты… – покачала головой Ёну и скользнула в машину. Устроившись на сиденье, она продолжала неловко смеяться.

– Я тебя берегу, войди в мое положение, – с любовью глядя на жену, сказал Сончжэ. Он понимал, что с беременной женой нужно быть помягче. – Если ты будешь так безответственно меня соблазнять, то мне будет сложнее сдерживаться.

– Хорошо, буду иметь в виду, – послушно кивнула Ёну.

– Ты так серьезно к этому относишься, что мне еще сильнее хочется тебя поддразнить.

– Тебе не угвоздишь…

Повисла пауза.

– Угодишь! Я хотела сказать «тебе не угодишь».

Сончжэ засмеялся.

– Да что это за слово такое дурацкое?!

– Согласен.

Она была такой милой, что Сончжэ не мог сдержать чувств.

Он любил все эти милые ошибки, любил ее голос. И боялся, что однажды это счастье закончится.

В восемь тридцать утра Ма Чжинтхэ приехал в тюрьму, чтобы встретиться с женой.

– Зачем ты меня позвала в такую рань? – Он даже не пытался скрыть недовольства.

Настроение Ок Сынхэ было не лучше.

– Ты же знаешь, как я занят на новой работе. К тому же я не горжусь тем, что моя жена в тюрьме.

– Я просто хотела тебя кое о чем спросить. – Ок Сынхэ сразу перешла к делу: на свидание в тюрьме отводилось не так уж много времени. – Двадцать один год назад, когда я была беременна братом Санхи… В тот день, когда умер наш ребенок… – Сердце Сынхэ обливалось кровью, когда она произносила эти слова.

– Почему ты вдруг об этом заговорила? – насторожился Ма Чжинтхэ.

– Помнишь, я говорила, что видела девушку?

– Снова ты об этом? – раздраженно вздохнул Ма. – Это было давно. Забудь. Оставь это в прошлом. Что ты опять начинаешь? Хочешь меня позлить?

Но Ок Сынхэ продолжала:

– Можешь больше не скрывать. Я все знаю. Она была твоей любовницей.

Она все продумала: нужно было спровоцировать мужа, тогда он скажет правду.

– Она мне все рассказала. Из-за тебя ей пришлось делать аборт. Она сказала, ты платил ей за молчание.

– Аборт? Она что, с ума сошла? Что за бред? – Как и ожидалось, Ма Чжинтхэ тут же вышел из себя. – Что ты несешь? Я даже лица ее не помню!

Не помнит? Значит, он все-таки ее видел.

Правда раскрылась моментально. На глаза Ок Сынхэ тут же навернулись слезы.

– Значит, ты правда тогда возвращался домой.

Растерявшись, Ма Чжинтхэ сразу замолк.

– Ты пришел домой, услышал, что мне плохо, и просто ушел.

– Да что за бред ты несешь?!

– Наш ребенок умер из-за тебя. – Глаза Ок Сынхэ покраснели. Из них хлынули слезы, скопившиеся за двадцать один год. – Это ты убил его…

Ма Чжинтхэ разозлился еще сильнее.

– Как я мог его убить? Это ты его убила! Ответственность за ребенка несет мать. Откуда мне знать, как ты себя чувствуешь? Тебе надо было вовремя ехать в больницу! Так сложно было в скорую позвонить?!

Ок Сынхэ увидела истинное лицо своего мужа. Нет, она видела его с самого начала. Просто не хотела признавать, что ее муж – подонок. Не хотела признавать, что так долго прожила с ним, притворяясь, что все хорошо.

– Перестань обвинять других. Мне это надоело, – рявкнул Ма Чжинтхэ и оставил плачущую жену одну.

Ёну проснулась, почувствовав на своей груди что-то тяжелое. Это была рука Сончжэ. Было уже девять утра, но он еще не проснулся. Они проспали.