Город наш, он же столица Красной окумы, как я уже говорил, единственный в окуме и названия не имеет. И впрямь зачем ему название, если он единственный? Город да город. Три кривых улицы – Первая, Вторая и Третья. Правда в последнее время в городе появилось сразу несколько десятков весьма приличных переулков – Фабричный, Алхимический и ещё какие-то. Это отстроились наши теперь уже бывшие работники. Где они все теперь будут работать ума не приложу. А и не нужно, сами же пошли нас убивать и жечь.

Посередине города большая площадь. На ней по выходным собирается местный рынок. Приезжают торговать продуктами хуторские, повозки и фургоны-конфекционы с различным барахлом заезжих негоциантов. Бьют храмовые колокола, выступают бродячие артисты, княжеский глашатай оглашает с помоста, шум, гам, весело! А в обычные дни на площади только голуби. А памятников на площади нет. Видимо некому их ставить. В смысле нет в Городе достойных памятника на центральной площади. Но есть Храм во Имя и резиденция владетельного князя. Почта, казармы княжеской свиты, конюшни. Всё вроде.

И вот здесь на пустой центральной площади я и испытаю свой магический подвес!

Ужики

Забегаю в открытую, но пустую по обычному дню харчевню, где полового нужно звать, и присаживаюсь на длинную лавку рядом с окном. Кручу головой. Рядом никого. И я слегка дую в золотой змеиный подвес, он же магический свисточек. Никакого звука я при этом не слышу и дую ещё раз, посильнее. Опять ничего. Дую ещё, дую, дую. Тишина! Расстраиваюсь и уже хочу уходить, пошутила всё же змея Шуи.

И вдруг…

Я отчётливо слышу в голове голос, явно детский:

– Ну, вот, ччто ты ссвистишшь как ненормальный, оглушшил ужже! Мы ужже давно на тебя ссмотрим, а ты вссё ссвистишшь и ссвисстишшь. Ччто хотел-то, ччем помоччь?

– Э-э-э… А вы кто? А вы где? – ошарашено спрашиваю я голосом и кручу головой по сторонам.

Наверное со стороны это выглядит очень странно. На лавке у окна в пустой харчевне посреди города сидит мальчишка-оборванец и разговаривает сам с собою. Однако рядом действительно никого и прогнать меня некому. По крайней мере пока.

– Аки ессмь ужики, Усси и Щщусс. Мы брат сс ссесстрой, Усси – ссесстра, а я Щщусс – брат. И это нашша площщадь, нашша харччевня. Мы здессь жживём в кустах и вссегда ползаем, вссех знаем, насс тожже вссе знают и без насс здессь ниччего не происсходит. Ты голову-то поверни и ссам предсставьсся, – прошипели-протараторили в моей голове.

Я поворачиваю голову на голос и вижу…

С ближайшего к окну стола на меня смотрят две совершенно одинаковые головки молодых ужей с жёлтыми пятнышками за ушками и быстрыми раздвоенными язычками. Головки ужей спокойно лежат на одинаковых лакированных тельцах, свёрнутых в кольца.

– Аки есмь Кобра, – важно представляюсь я и уже как обычно, – Но вообще-то я Экола Бести, а Кобра это моё прозвище, может слышали?

– Знаем, знаем, сслышшали…, ужже вссе нашши за тебя сслышшали, Кобра, – вразнобой шипят-лопочут в голове забавные ужики-подростки, – Ты Кобра говори ччего надо, вссё сделаем, вссё иссполним, вссё досстанем!

– А как же вы меня услышали, милые ужики, ведь не было свиста? Я не слышал. И как вас тут таких маленьких не задавят в рыночной толкотне по выходным? И много ли наших в городе? – удивлённо спрашиваю я шустрых ребятишек.

– Ульразвук. Его люди не сслышшат! Как это задавят? Насс? Кто?! За ччто?! Пуссть поймают ссначчала! Мы ссами кого хоччешшь… А нашших в городе замуччаешшься ссччитать, вссе ессть, – удивляются теперь уже ужи-подростки, – Ты Кобра давай не отвлекайсся, нам некогда!

– Денег бы мне немного на поесть, одеться и пожить где-нибудь. Остальное потом вам скажу, когда сам соображу что делать, – осторожно закидываю я удочку юным родственникам.

– Одетьсся…, это только на рынке, подожжди пару дней до выходных! – мгновенно отвечают мне, – А деньги без проблем, щщасс ссделаем, ползи за нами! Иди в ссмыссле. Здессь рядом.

Деньги

Я выхожу из харчевни и иду угадывая направление движения по двум быстрым змеиным тельцам, мелькающим в зелёной траве на обочине булыжной мостовой. Но трава заканчивается, дальше одни булыжники и я теряю своих заботливых проводников. Но через несколько секунд мне уже шипят из-за ближайшего угла:

– Ссюда! Ссюда Кобра, не сспи!

А за тем углом прямо на деревянной ступеньке крыльца какой-то халупы лежит и призывно смотрит на меня толстенький кожаный мешочек, в которых здесь обычно носят деньги. У кого они есть конечно. Чистенький, как только что из кармана. Уй-я-я! Кто же не мечтал случайно найти на улице такой вот толстенький кожаный мешочек?! А он себе лежит и ждёт только меня! Ай, ужики-красавчики!

Быстро развязав несложный узелок узкого сыромятного ремешка я пересчитываю денежный улов – один золотой герр, пять серебрянных и кучка медяков. Крепко! Хватает на хорошую лошадь со всей её сбруей и телегой с рессорами.

– Ссвитсский вччера ноччью потерял, – слышу я в голове голос брата-ужика Щуса, – Как приехали они вччера сс дела, деньги получчили и напилиссь в кабаке госстинницы дядюшшки Бло, вот и потерял когда пьяный назад шшёл. Ты, Кобра, монеты-то ссссыпь в карман, а мешшоччек выбросси, улика. Ещщё нужжно будет денег, свиссти, вессь город деньгами зассыпан. Только межжду половыми доссками знаешшь ссколько лежжит. И ссерёжжки. И колеччки. Вссё теряют. А ессли много денег нужжно, мы укажжем. Знаем где сспрятаны. Вссё, мы ссвободны?

– Спасибо вам милые ужики, пока свободны, выручили! – удовлетворённо отвечаю я, – Свистну как понадобитесь!

– Ссвиссти…, – и только лёгкий шорох в траве. Уползли красавчики!

У дядюшки Бло

Вот значит как! Свита князя Миха деньги за нас вчера получила и судя по этому мешочку немалые. Ладно, это потом. А сейчас нужно найти ночлег и где поесть. А тут и думать нечего. Нужно идти в гостиницу дядюшки Бло раз уж свитские ходят пить в тамошний кабак. Там их и послушаю. Они когда пьяные наверняка говорливые. Не языком так мыслями всё расскажут.

И я иду в гостиницу, что на соседней от площади улице.

За гостиничной стойкой стоит сам хозяин, дядюшка Бло – невысокий плотный пожилой мужчина в очках и большой блестящей лысиной прикрытой иудейской кипой. Выражение лица брезгливое и сонное.

Справа от стойки мощная дубовая дверь входа в гостиничный кабак, который утром и днем работает как обычная харчевня. Сегодня этот кабак чуть ли не единственный доходный актив дядюшки Бло. Постояльцев в гостинице мало, а в кабак постоянно ходят свитские. Да и горожане бывает заглядывают.

Слева от стойки крутая деревянная лестница на второй этаж с его длинным-предлинным коридором дешевых номеров. Жёсткая койка с рваным одеялом, хромой табурет и вешалка из кованых гвоздей в стене. Стойла! Уборная и умывальник в конце коридора.

Но в гостинице есть и третий, чистый этаж, и на нём пара вполне приличных меблированных номеров с чистым бельём и собственными медными умывальниками и уборными в небольших туалетных комнатках. Там даже есть зеркала и коврики на полу из гладко обструганных досок.

– Чего тебе мальчик? – лениво спрашивает меня хозяин, приоткрывая правый глаз, и я отчётливо слышу его голос в своей голове, – Вот оборванец! Ходят тут, свитских на них нет.

– Здравствуйте! Мне нужна хорошая комната и обед, – вежливо отвечаю я хозяину.

В подтверждение своих слов достаю из кармана и кладу на стойку монету – один медный герр. Этого вполне хватит за целый день проживания с трехразовым питанием в хорошем номере любой городской гостиницы.

Выражение лица хозяина мгновенно меняется на заинтересованное, сонный правый глаз открывается полностью, а левый начинает своё хаотичное движение туда-сюда. А дальше… монета исчезает со стойки! Вот она только-что была…, и её уже нет! Я даже не успеваю засечь движение рук хозяина. Вот это фокус! Магия? Не чувствую.

– Конечно, конечно, – уже тараторит хозяин, – Какой номер на третьем этаже желает выбрать юный барич, с окном на улицу или во двор? Обедать можно в номере. Позвоните в звонок, принесут. Надолго к нам? Да…, нужно записать в журнал Ваше имя. Сами понимаете, такой порядок, – и тут же его мысли, – Откуда у этого оборванца деньги на хороший номер?! Нужно потом сказать свитским, пусть проверят, а вдруг он их украл? Ну конечно украл! Но сначала самому нужно хорошенько пошарить по его карманам как заснёт. Успею ещё сказать свитским.