– Справитесь? – удивился лейтенант.
– А то! – рявкнула наша четвёрка и ещё пяток из полутора дюжин стрелков, хотя у скаутов тоже луки есть, но они уже вне игры.
Я пригнувшись побежал вперёд под вопли в спину про идиота, но триста аршин далековато, а двести в самый раз пожалуй, и там тоже были кусты. За мной ринулись Йонко, шипя про широкие наконечники по крыльям, вполне храбрый после трын-травы Сансак, который в стрельбе быстро прогрессировал и уже почти как я стрелял, и Кавр, матерившийся про идиотов и он с ними. И ещё трое. Остальные затаились в кустах на краю леса.
Я не стал лезть в кусты, а просто встал и начал обстрел! Шикнул Йонко и Сансаку близко не вставать. Остальные начали обстрел из кустов. И из тех, что рядом с нами, и из дальних. Причём я оказался прав – из дальних кустов стрелы с широкими наконечниками крылья не пробивали, а бронебойные делали маленькие дыры, да и тоже так себе пробивали, многие выпадали. Но толк и от них был. Но основной урон наносили семеро смелых! Наши стрелы с широкими наконечниками мало того, что оставляли в крыльях нормальные дыры, ещё и застревали! Луки же у нас на пробивание зачарованы, так что бронебойность стрел не так сильно сказывается. Ну и все, ясен пень, стреляли зачарованными стрелами, пока те не кончились.
Йонко стрелял из своего крутого лука и в тушку дракона, а промазать там трудно, если цель не бегает. И даже пробивал его не самую прочную чешую. Но потом тоже переключился на крылья.
А дракон оказался жадный, неопытный и тупой. Начал ещё и собирать усиками и малыми языками рассыпанные монеты, которые ему принёс перед самым обстрелом лад-ростовщик. И крылья в кармашки не убрал, и даже держал крылья не совсем сложенными удачно для нас – и попасть проще, и некоторые стрелы даже две перепонки пробили, сшив, что не критично при его мощи, но тоже лишние повреждения. И потом не сразу взлетать начал. И не убежал, что было бы сначала правильнее. А вступил в бой. Очевидно решил, что неопытные солдаты с минимумом лучников, без арбалетчиков и катапульт, это слабый противник, а он и скаутов неопытных видел и гонял, и язык про новобранцев рассказал.
Я отпрыгнул от первого файербола и продолжил извлекать стрелы из повешенного на правый бок не особо предназначенного для этого колчана на сотню стрел, но в заспинном саадаке широкие стрелы быстро закончились. Да и зачарованные широкие закончились, но я стрелял и не зачарованными, отпрыгивая от файерболов. А все файерболы летели в меня, кроме одного, от которого увернулся Йонко, и одного, который взорвался в кустах с нашими, вызвав дикие вопли, но не прекратив обстрел и оттуда. Я потом подсчитал, что минуты за три начального обстрела выпустил шестьдесят три стрелы. Ну и остальные из передовой семёрки сотни три с половиной, учитывая и Йонко, который из ста тридцати стрел остался к завершающей стадии с полусотней.
А ещё стреляли и издалека. Да мы ящерицу в ежа превратили! И дракон наконец растратил силы магии огня, и прекратил относительно часто выпускать файерболы. Решил взлететь! На нас! Получал еще стрелы в крылья, хоть и мазали уже больше, но и попадало немало, и сильнее. Грохнулся болезный в сотне аршин перед нами! Ещё и сам себя оглушил немного падением!
Мимо нас с рёвом пронеслись копейщики во главе с лейтенантом на храпевшем коне, с отнятой у скаута пикой наперевес. Прям рыцарь-драконоборец, ха. Дальше неслись, отставая, мечники в тяжёлых доспехах и с немаленькими щитами. Ударили копьями в бока и шею! И про глаза орали несколько глоток. Дракошка не успел как следует отжечь напалмом, только двое копейщиков и побежали, дымя задницами, но их уже поливали водой из фляжек и накрывали тряпками.
Я сразу начал шарить в траве, показал лёд-траву от ожогов. Понеслись солдаты искать и таскать мне на проверку. Ну к счастью сильно обгоревших не было, да и в аптечках зелья от ожогов были у всех. Может и зря я с травой своей, привык уже. Хотя вместе зелье и лёд-трава лучше справились.
А над полем боя уже стоял рёв победы! И я радостно орал, загнав подальше смех, что завалили толпой молодую тупую ящерицу, где одному Великому Воину или Великому Магу работы только размяться.
У нас одна потеря. Скаут. Да уж. Опасная работёнка. Особенно для глупых и неопытных. Ну и ещё один скаут обосрался, один обоссался, и один заикался. Зато как они смотрят на моих ребят! Да ничего, привыкнут, опыта наберутся… если выживут.
Я весело курил трясущуюся в невероятно уставших руках трубку, сидя на траве, выпуская кольца и сдерживаясь, чтобы не запускать в них дракончиков. Отхлёбывал виски из фляжки, пускал её по кругу семёрке героев. Рядом радостно орал лейтенант, тоже отхлебнул из моей фляги, потом из фляги эльфа, дальше ещё и ругался весело на хитрых лучников. А у моей четвёрки у всех крепкое плескалось, от трактирщицы, только у Йонко вино.
Входили в лагерь полка с триумфом! В свете факелов, а пока собрали всё, пока разобрались, уже поздно вечером дошли. На большой ломовой телеге, взятой взаймы на шахте, лежала туша дракона. Командование, конечно, уже знало про бой. И лейтенант сообщил нам, прощаясь, что утром выходим – в десяти лигах на юго-восток замечены красные орки из дальней рейдовой орды тёмных, большого войска там нет, но прогнать надо, да и даже сотня этих кабанов может и наш батальон одолеть. Дракон вероятно был с ними. На сутки раньше начнётся поход Второго Менского пехотного, то есть и без орков только нас и ждали. Ну не только, конечно, но мы последние, а с учётом задержки в бою…
А лейтенант радостно сказал, что он сейчас к герцогу, сдать дракона, ну и дальше куда скажут, а скажут сильно лучше куда, раз такая удача. Вручил нам бочонок вина от себя лично, но сказал сейчас не пить – нам спозаранку выходить, и спать осталось всего-ничего.
Так что времени на учения и спокойное распределение пополнения не было. Быстрое построение. Распределение. Нашу семёрку наградили полусотней динаров каждому. Лейтенанту вручили маленький красивый орден. Мне значок «За отчаянную храбрость», который называют знаком чокнутого, как прохохотал полковник. Ну и семёрке стрелков нашивки на рукав в виде пробитого копьём фиолетового дракона на белом фоне.
Мою четвёрку распределили в стрелковый батальон. В четвёртую стрелковую роту. В четвёртый взвод. В четвёртое отделение.
Когда мы устало, поглаживая болевшие от перенапряга руки, подошли к палатке на отшибе, то увидели рядом курившего огромную трубку лопоухого паренька, который представился нашим сержантом, сказав называть его Зверь, прозвищем полученным за лютость в драках, и что он первый сын барона, баронет. Я усмехнулся:
– А чего не спишь, Зверь?
– Ээээ… – проблеял Зверь.
Из палатки раздался звук мощного и протяжного пердежа! Я зажёг фонарик, вдохнул поглубже, раскрыл полог и заглянул. В плотном облаке вони посреди палатки дрых мужик с мордой… свиньи! То есть наличествовал даже пятак на вполне длинном рыле! Неплохие кривые жёлтые клыки торчат вверх из верхней челюсти, но не секача всё-таки, короче и тупые. Загнутые свиные уши на башке с короткой щетиной. Жирная туша, брюхо шаром. Свинорыл! Саранг. Я не так их представлял. И внешне, и всё-таки обонятельно.
Заглянувший вместе со мной и всеми нашими Кавр закашлялся, и сказал:
– Схожу я пожалуй к ростовщику, не может не быть его в лагере. Пока мы не ушли. Отправлю премию… У меня… в Журчикомадаране дочка уже почти взрослая… И сын взрослый. Я был плохим отцом, но раз сейчас при деньгах… 39 лет, пора хоть о внуках позаботиться.
Мы все высунулись из палатки, трясясь от смеха. Я вынул из полученного мешочка десять здоровенных сребреников, высыпал в кошель, подал мешочек офонаревшему гному, сказал:
– Отправь побольше. А мне они нафиг не нужны. Пенсия мне не нужна, а на жизнь с избытком. Да и харчи от короля.
