– Ого! А так можно было?

– Можно, – деланно вздохнул я. – И можешь девок и дальше на ветках качать.

– Спасибо, – задумчиво пробормотала Фига женским голосом, подогнав к себе деревянного парня и втянув в кору ствола. – Только девок нет. Не приходят.

– Ну так приманить надо. Например, подарить что-нибудь. Да хоть из аметиста что-нибудь. Дешёвка, тебе всё равно, а девкам приятно.

– Украли у меня всё, – горестно пробормотала Фига. – Были, и не только аметисты, которых здесь и южнее, в Фиолетовых горах, полно, а и изумруды, и сапфиры, и бриллианты, и золото. Разбойники унесли.

– Всё?

– Всё. Да и девкам чтобы подарить что-то, надо чтобы они пришли. А уже лет… сорок наверно не приходят. Та, которая пришла осенью, обокрала. А потом ещё приходила, но я их всех уже убила. Но они успели последнее вытащить. Даже бок мне разворотили.

Я глянул на указанное веткой незаметное до этого дупло в аршине от земли и сбоку от фасада получается. Сказал:

– Ладно. Пришлю я к тебе девок, дальше сама. Уломаешь плясать и на ветках качаться. Могу и парней прислать, тоже порезвятся. Но чур, не обижать ни тебе, ни Роднику, да и защищать от… волков… Мне бы только одежду. И ножик.

– Не обидим и защитим. А сам не хочешь мою красотку?

– Ээээ… – завис я, размышляя, что надо бы имуществом обзавестись, перевёл тему. – А удачно вы около портала на вход…

Фига обидеться изволила, проскрипела саркастически:

– Это портал удачно к нам, а ты из него вылез, и игнорируешь дар любви от моей дриады. Хочешь девку из мяса? Но они всякие бывают. А может хочешь убрянку? Она тебя и замочит!

– Что за убрянки? – спросил я для поддержания беседы и разнюхивания чего полезного. – И я не из портала.

– Из портала. Родник же посылал своего ручейника.

– А фигли, кстати, посылал? Попросил кто?

– Попросил. Он тупой, вот и послал. Поймать девицу одну. Я говорила ему, что нехорошо это. Но он послал. А теперь Хранитель Лачарана грозится нас обоих вышвырнуть. Не вышвырнет, нас всего трое здесь, мало совсем… Но поругались мы.

– А что за мир Лачаран? – спросил я, радуясь, что знаю теперь и имя мира. – Рисунок магии какой? Побочный или дикий?

– Дикий мир со своим рисунком магии на задворках Вселенной, – удивлённо пояснила Фига. – Но ты умён! Магия слабая, магов мало и они слабые. Даже Школы Магии ни одной нет! Но воевать горазды вады! А сами-то. Тьфу! Даже Общий не знают! Вот и ты на четвёртом говоришь. А так хочется услышать прекрасный язык Вселенной!

– Ну с Родником говори, – блеснул я на Общем.

– Оооо! Ты и Общий знаешь! А Родник не говорит. Тупой он! И рта у него нет! А здесь только местные наречия, да эльфийский у светлых и вампирский у тёмных, но и их не все знают. Хотя нет. Убрики эти на ронском говорят. Они же из ронов сделаны, но и от демонов и монстров немало добавлено. И недавно совсем, тысяча лет вроде как… И загадка, как такие слабые местные маги смогли создать такую исковерканную расу. Я подозреваю помощь богов или демонов здешних, странные они. Хотя криво, конечно, сделали расу убийц.

Фига задумалась. Я спросил, начав делать из валяющихся повсюду больших пятипалых листьев Фиги, часть из которых была локтя в полтора длиной, и из сорванного вьюна дикарскую юбку, ибо понял, что другая одежда мне не светит:

– Убийцы из ронов?

– Ну да. Они стреляют из духовых трубок стрелами отравленными на сотню аршин, магия воздуха. Но фишка не в этом, а в том что их девицы красотки. Были. Пока рецепт зелья не потеряли. Но могут языками протыкать жертв. Полуаршинные языки! И ядовитые! Не языки, а всё тело. Сладкий яд любви! Накопительного действия. Раз десять или двадцать любви с мелкой красоткой, а их любовь так сладка, что отказаться трудно, и кирдык! А могут и языком сердце проткнуть или мозги при поцелуе.

Я посмотрел на дриаду, которая приволокла откуда-то слегка кривой ножик в локоть длиной вместе с рукоятью и протягивала остриём вперёд, глядя на меня глупыми немигающими глазками. Спросил:

– Ножик не разбойников? А то ещё наследили им. Не охота отвечать.

– Нет. Ножик древний, – заверила меня Фига.

Я взял ножик, шлёпнул твёрденькую деревянную попу девицы, подумав, что можно и согреться. Хотя уже солнце начало пригревать и стало теплее. Посмотрел на Древо, которая продолжила болтать:

– Но все, разумеется, быстро запомнили, что любовь с убрянкой к смерти, и уже не попадались. Начали их жечь на кострах. Светлые. А тёмные используют, но не для любви. Убрики наблюдательны и по болотам хорошо шастают. Ну и они сбежали в холодные южные болота, их всего-ничего, не более тысячи, да больше и нельзя таких уродцев. Душ не хватает. И так по одной вселяются наглецы, надеющиеся немного исправиться испытаниями, но и с пороками не расстаться. Ах да, я не сказала. Их создали из подверженных зависти, алчности и тщеславию ронов. И назвали от слов убийцы и роны, убрики. Вот теперь одержимы теми же пороками, это свойство расы, и живут на болотах, охотятся на зверьё, собирают золото и камушки в тех же болотах, есть места с самородками и россыпями, их даже грабят бывает. А ещё, они же плохо сделаны. И нужно зелье для того, чтобы не становились совсем уродливыми. Очень противное зелье. И пить каждый месяц или два надо. Ну а они как в болотах осели и красота стала уже и ни к чему, зелье варить перестали, а потом и забыли рецептик. Хотя травы, из которых варить, повсюду растут, их хорошо сотворили, вот они и распространились. Главная, это розина, да вот она растёт, никто и не знает уже, для чего она, просто горькая. Но если её сок выжать и выпить, то убрик станет не таким уродливым, а убрянка красива необычной красотой, хотя не как моя дриада, конечно. Но их любили за сладкий яд. И они, несмотря на маленький размер, даже чёрным горгульям для любви сгодятся, отличная любовная эластичность, хотя про горгулий я так, если ты представляешь рост чёрного горгула… хотя и ты ему в… ЭТОМ не уступишь. Поймай мою дриаду! И возьми!

Я посмотрел вслед быстро побежавшей вглубь леса деревянной дурочке, понюхал и пожевал горькую розину и сладко-терпкую вторую траву, на которую указала веткой Древо, усмехнулся:

– Ага. Это называется, не догоню, так согреюсь.

– Ну значит ищи убрянку, хи. И пои её соком розины, – с неразумным максимализмом продвигала свою протеже Фига, сравнивая с совсем негодным вариантом, как будто других девок нет. – На несколько часов станет красоткой. Но надо ещё сок травки тренитен давать, для нейтрализации вредной части розины. Она тоже в состав зелья входила. Трава лечебная, но есть более полезные и знахари из них зелья варят, а тренитен мало кому нужен. Ну и сначала уговори убрянку эту гадость выпить, розину, тренитен ещё ничего. И чтобы не стошнило, ха.

Я ещё с полчаса поговорил с Фигой о разном, спрашивая и про разные травы, которые все росли рядом с ней. И все рассматривал, нюхал и пробовал на вкус. Пригодится! Я им ещё и прикольные прозвища для себя давал, тренитен обозвал трын-травой, потому что у неё и побочный эффект есть в виде ослабления контроля и страха, но без одурманивания. А розину не переименовывал, и так нормально зовётся, и нафиг она мне не нужна.

Нашёл и неплохой дикий табак. Только огонь из пальца выдать, конечно, не смог – и мои вызываемые-колдующие чары развеялись, и мир с другим рисунком магии, хотя что-то и могло работать. Но Фига заверила меня, что раз чары вылетели, то часть заталкивать просто глупо, и это просто иллюзия, и мне это просто почудилось от шока от телепортирования. А про то что я помер и ожил, я не говорил, но и сам понимаю, что обычным душам не по силам и ухватить облачко чар. А потом Фига открыла очередное дупло, и я вынул из него кисет с табаком, трубку и огниво! А молчала, ха. Я закурил, попробовал выпустить фигурку из дыма и обломался, хотя колечки неплохие получились – наверно что-то просто осталось во мне от красивых чар.