«Ничего, – думал Трегубов, – совсем скоро он вернется. Интересно, как там Илья Петрович, его бывший наставник? Давно не было известий. Со временем они переписывались всё реже и реже. Настало время его навестить». Бывший тульский полицейский, как и его гимназические друзья, давно покинул родные пенаты. Михаил Торотынский уехал в Америку и жил в Балтиморе, а Николай Канарейкин, после окончания Московского университета, обосновался в Москве. Там же теперь жила и младшая сестра Ивана, Софья, воспитывала его маленького племянника. В Петербурге у Ивана появился совершенно новый круг общения, а старые друзья и знакомые постепенно бледнели в памяти и уходили на второй план. Однако, сейчас в нём оживали воспоминания о былых днях. Трегубов был взбудоражен грядущим возвращением. Каким он найдёт родной город? Многие ли знакомые ещё живы? Его бывший начальник так и вышел в отставку приставом. Из сослуживцев уже умерли Сивцев от болезни и Петренко от ножа в трактирной драке. Писарь Белошейкин ушёл из полиции. А что стало с урядником Семёновым Иван не знал. Столбов о нём не писал, а сам Семёнов не очень жаловал письмо в целом. «Может ещё служит», – предположил Иван.

Трегубов медленно шёл по набережной, пытаясь представить, какими он найдёт родные места. Возможно, не узнает. С тех пор, как он продал доставшееся ему по наследству имение, а затем по совету отца своего друга Николая Канарейкина купил в Москве доходный дом, прошло несколько лет. Им сейчас управляет младшая сестра Софья.

Да и сама жизнь стала совсем другая, – всё стремительно развивается. Всё меняется. В Туле уже новый губернатор, а Сергей Петрович Ушаков, как вышел в отставку, так и живёт теперь здесь, в Петербурге. Иван видел его как-то раз. Постарел Сергей Петрович. Но пора уже заканчивать прогулку, опаздывать было нельзя.

Министерство юстиции располагалось в великолепном дворце на пересечении Садовой и Итальянских улиц. Здание было построено рядом с летним дворцом Елизаветы Петровны её фаворитом, Иваном Ивановичем Шуваловым.

Трегубов недоумевал: зачем понадобилось вызывать его лично, когда назначение было уже согласовано? «Очевидно, нужно оформить какие-то бумаги?» – объяснил сам себе Иван.

Каково же было его удивление, когда из приёмной его проводили прямо в кабинет к Манасеину Николаю Авксентьевичу. Министр юстиции сидел и что-то быстро писал, не отвлекаясь на вошедшего посетителя. Трегубов стоял и ждал, когда тот закончит. Министру было пятьдесят семь лет, его узкое лицо ещё больше удлиняла борода и обвисшие вокруг неё усы. Манасеин был известен не только по приведению юстиции в Прибалтике к общим государственным стандартам, но также и как противник прогрессивных судебных реформ шестьдесят четвертого года. Николай Авксентьевич активно боролся с судами присяжных и упразднял мировых судей в отдельно взятых губерниях. Закончив писать, министр отложил бумаги в сторону и посмотрел на Ивана холодным взглядом. Пропустив приветственную часть диалога, он сразу перешёл к делу:

– Иван Иванович Трегубов?

– Да, господин министр.

– Я вызвал Вас лично, дабы избежать недопонимания с Вашей стороны и объяснить сложившуюся ситуацию, – сухо проинформировал Манасеин.

Иван не понимал, что это значит, но предполагал, что такое вступление не несёт ему ничего хорошего. Однако, делать нечего, оставалось только слушать министра:

– Недавно Вы получили назначение на должность судебного следователя в Тульскую губернию, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес министр.

– Совершенно верно, господин министр.

– И Николай Алексеевич, тульский губернатор, утвердил Вашу персону.

– Не знал этого, – прокомментировал Иван.

– Только Вы не поедете в Тулу, – продолжил Манасеин, недовольный, что его перебили.

– Не поеду?! – поразился Трегубов, которого словно окатили ушатом холодной воды.

– Не поедете! Вы должны были занять место ушедшего в отставку судебного следователя Истомина, однако, Павел Сергеевич, по неизвестной мне причине, решил повременить с отставкой.

Трегубов продолжал молча слушать. Он уже не был тем наивным юношей, которым пришёл служить в тульскую полицию. Единственной причиной, по которой Истомин решил отказаться от отставки, ему виделось, что Павел Сергеевич узнал кого прочат на его место. В бытность сотрудником полиции Иван не нашёл общего языка с неряшливым и неприятным в общении Истоминым, который даже успел на несколько дней заключить Трегубова в тюрьму по подозрению в соучастии в убийстве.

– Господин Истомин, – тем временем продолжал министр, – опытный и заслуженный человек, а Вы при всём моём уважении… да-да, я знаю, что у Вас хорошие оценки, что Вы служили в полиции и получили ранение… остаётесь молодым человеком, которому ещё только нужно доказать своё соответствие назначению.

Иван не мог понять, куда клонит Манасеин, и внутренне уже приготовился, что в ближайшее время вообще не станет судебным следователем, не говоря уже о возвращении в Тулу. Все его мечты – увидеть родные места и навестить Столбова – рассыпались. Что же с ним теперь будет?

– Поэтому я решил, что Вы начнете свою службу в Перми, – закончил фразу Николай Авксентьевич.

– В Перми? – вслух удивился Трегубов, судорожно пытаясь вызвать в памяти то немногое, что он знал об этом городе.

– Да, там у нас постоянная нехватка кадров, нужно пополнить штат судебных следователей, – задумчиво продолжил министр. – Василий Викторович Лукошков ещё Вас не утвердил, но я уверен, что в этом не будет проблем. Во-первых, ему нужны следователи, во-вторых, я его хорошо знаю и только что написал письмо о Вашем назначении. Он, кстати, также, как и мы с Вами, закончил Императорское училище правоведения, так что сможет давать Вам практические советы. Василий Викторович – очень достойный человек, рекомендую брать с него пример, если хотите достичь успехов по службе.

– Когда мне приступать? – сглотнув ком в горле, обреченно спросил Иван.

– Понимаю, что Пермь не близкий город, завершите свои дела здесь и езжайте. Даю Вам, скажем, месяц. Этого достаточно?

– Конечно, господин министр, – не посмел перечить Трегубов.

– Тогда идите! Все необходимые документы получите у моего секретаря, – Манасеин взял новый лист и опять стал что-то писать на нём, сразу забыв о существовании Ивана.

Трегубов медленно вышел из министерства на свежий воздух и сделал глубокий вдох. Легче от этого ему не стало. Пермь! Это было похоже на ссылку. Возможно, Истомин испортил ему жизнь на многие годы вперёд. Сколько лет ему придётся там провести? В Тулу, Москву или Петербург оттуда не наездишься. Именно близость к столицам позволяла делать карьеру, а Иван был не лишен честолюбия. Чем вообще может заниматься судебный следователь в Перми, и почему там постоянная нехватка кадров? «Наверное, никто не хочет туда ехать», – сделал для себя вывод Иван.

Трегубов снова без всякой цели вышел на набережную. Он был в растерянности, слишком быстро удача изменила ему. У него был только месяц, а затем он должен будет привыкать к новому и незнакомому месту жительства. И на что же ему потратить этот месяц? Поехать к Софье? Нет, она сейчас вся в хлопотах с младенцем, он только будет мешать. Да, и в Москву, где он часто бывал, не особенно хотелось. Может, всё же съездить в Тулу? Тоже теперь не хочется. Какой смысл бередить себе душу, вызывать в себе ненужные сожаления о неудавшемся назначении? Иван тяжело вздохнул.

На его печальный вздох Нева ответила бодрым гудком. Трегубов повернулся и посмотрел на белый двухпалубный пароход, вспахивающий лопастями колеса водную поверхность. На верхней палубе, предназначенной для пассажиров первого и второго класса, собрались элегантно одетые господа и дамы, они рассматривали с судна центральную часть города и оживленно что-то обсуждали, то и дело указывая на берег.

«А не отправиться ли ему в Пермь на пароходе, привести свои чувства в порядок, принять неизбежное, а заодно посмотреть Россию матушку», – подумал Трегубов.