Шаблонные клоны закивали послушно головой и замычали:

— Yeah, yeah. Definitely called… (пер. с англ.: Да, да… Точно звала…)

— Have you taken your meds, Gautama? — не желая слышать подхалимство слуг перешел сразу к делу истинный вожак стаи. (пер. с англ.: Ты принимал свои лекарства, Гаутама?)

Гаутама снова замялся. Его начали одолевать тики.

— I… I… I to… — заикался он, а потом внезапно достал из кармана какую-то вещь, занюхнул ее, а потом принялся старательно жевать и успокоительно обсасывать. (пер. с англ.: Я… Я… Я прин…)

Когда Маша приглянулась к вещице, то поняла, что это ее потерянные трусы. Новая волна ледяного ужаса прошлась с ног до головы. Сомнений не оставалось, что она угодила в логово самых опасных и чокнутых убийц.

Гаутама присмирел подобно ребенку и досадным взглядом наблюдал за воспитателем. Тот продолжал в нужный момент под определенную мелодию тыкать пальцами в телефон, подозрительно держа свой взгляд, спрятанный под черными очками, выше экрана.

— Leave her alone, — строго и беспристрастно заявил пришелец. — Maybe we will need her. (пер. с англ.: Оставь ее в покое. Она может нам понадобиться.)

— And what if not? — воскликнул с надеждой Гаутама. — Can I and my boys use her?! Can we?! (пер. с англ.: А если нет? Можно мне и моим парням ее оприходовать?! Можно?!)

— Fine, — подошел старший к вопросу с родительским снисхождением, пробудив в младшем неимоверную радость. (пер. с англ.: Можно.)

Тот запрыгал снова и принялся победоносно тыкать в Машу пальцем:

— I’ll screw you later, honey! I’ll return your panties only when I tuck all my limbs in your sweet little cunt… (пер. с англ.: Я с тобой еще покувыркаюсь, куколка! Трусики верну, только когда засуну все свои имеющиеся конечности в твою пизденочку…)

— Stop it, — оборвал мужчина фантазию извращенца, — We need to go to the gathering soon. (пер. с англ.: Прекращай, нам уже скоро на общий сбор…)

— Ha! — кинул фамильярно Гаутама и высокомерно направился прочь. (пер. с англ.: Ха!)

Маша проводила опасность взглядом, наконец целиком осмотрев помещение. Заведение больше всего походило на старый бар. Столики, стулья, пивная стойка и декорации напоминали забегаловку из старых американских фильмов. По углам в теневой зоне то ли прятались, то ли отдыхали, покуривая сигарету, полностью раздетые голые женщины. Маша не обратила бы внимания, если бы не обнаружила, что здесь их множество. Они подобно призракам тихо перемещались по бару в чем мать родила. Большинство из них принадлежали молодому возрасту, но все как одна, имели пустой апатичный взгляд и следы гематом по всему обнаженному телу. Несмотря на побитый вид, девушки сохраняли на каблуках грацию, а на лицах по-прежнему красовался вызывающий макияж.

Гаутама в стороне о чем-то перекинулся со своими дружками и самозабвенно залился ржачем, а затем уселся за стойку и, жадно схватив скрученную купюру в ладонь, принялся уничтожать жирные порошковые дороги с зеркала.

Похитители резко потеряли интерес к девушке, копируя своего предводителя. Старший брат Гаутамы больше не отчитывал того за безобразное поведение, а оставался стоять столбом над психически травмированной гостьей. Девушки не знала, что ожидать от неизвестного. Сейчас он мог защищать, но через минуту уже свихнуться и напасть на нее. В телефоне раздавалось уютное бульканье воды.

— Привет, — неожиданно для Маши заговорил человек по-русски и никуда не спеша принялся ждать ответа.

Девушка в ошеломлении осознала, что обращаются к ней, и выдавила с трудом и неловкостью из себя:

— Привет.

— Меня Ишуа зовут.

Пауза.

— Знаешь, почему?

Маша отрицательно закивала головой. Лишний раз говорить не давал болезненный ком в горле.

— Как Иисуса. Я добрый. Видишь, тебя спас от сифилиса.

Девушка осознала, что тот имеет в виду брата и вздрогнула от мерзости.

— Как тебя зовут?

Его русский был хорош, но акцент и мексиканская внешность выдавали в нем лишь лингвистические навыки, но никак не происхождение.

— Маша.

— Мария, — обозначил Ишуа, держа пристальный невидящий взгляд в одном направлении. — Знаешь, мне неинтересно тебя запугивать. Этим займется мой братец. Давай сыграем в игру «вопрос /ответ». Кто-то задает волнующий вопрос, другой дает ответ. Потом наоборот. Только не врать. Если соврешь, я сразу почувствую. Тебя же в любом случае что-то интересует. Давай начнем с тебя.

Маша растерялась, но потом не чувствуя угрозы, попробовала:

— Где я?

— В Детройте. Штат Мичиган. В баре «Крутые сиськи». Теперь я. Откуда ты знаешь Молдована?

Маша не могла сосредоточиться в такой настырной конкретности, но постаралась взять себя в руки.

— Через Яху.

Ишуа не нарушал правила игры и не вдавался в подробности.

— Теперь ты, — указал он.

— Зачем вы меня похитили?

— Не знаю. Это решение Гаутамы. Я бы тебя просто убил там и не мучил. Кем тебе приходится Яха?

— Просто друг. Мы познакомились с ним на Атлантиде.

Никакой особой реакции, лишь команда:

— Дальше.

— Вы же… Вас называют…

— Пиззздюки. Мафиози. Разрушители человечества. Как давно ты с Магелланцами?

— Несколько недель. Мы познакомились случайно… Мы путешествовали и…

— Дальше, — прервал он.

— Вы меня отпустите?

— Смотря как наше дело пойдет. Ты можешь быть полезной. Скажи теперь: что ты знаешь о индейском корне Ihticoyonpui?

Сомнений не осталось, что эта та самая мафия, про которую рассказывали Яха и Молдован. Те самые охотники за священным корнем.

— Что он передавался из поколения в поколение у древнего племени индейцев. Что обладает какой-то силой. И что сводит людей с ума.

— Дальше.

Маша не знала, что спрашивать, ибо чувствовала подавленность, но невербальный напор заставлял ее продолжать:

— Откуда вы знаете русский язык?

— Я много чего знаю. Видимо, у тебя кончились вопросы. Тогда я завершу цепочку. Ты пробовала самостоятельно Ihticoyonpui?

— Нет.

Палец нажал на сенсорный экран и вновь раздалась поздравительная мелодия. Ишуа собирался удалиться в полном молчании, но Маша спросила:

— Зачем вам корень? Вы же из-за него меня украли…

— Мы уже не играем. Но раз тебе так хочется, я тебе отвечу. Во-первых, это большие деньги. Мы прямо сегодня продадим пробную экспериментальную часть и понаблюдаем. Нам известно, что с индейской находкой следует быть осторожными. Но, изучив его, мы обретем могущество и власть, с которыми подогнем под себя весь мир. Это во-вторых. Все очень просто. Человек примитивен в своих целях, а тут такой божественный подарок. Необходимо воспользоваться. Если не мы, то кто-то другой.

Комментария у девушки не нашлось. Она еще раз оглянула жуткое местечко, в которое ее угораздило попасть. За стойкой манерные преступники продолжали нюхать наркотики и активно обсуждать какую-то тему. Гаутамы среди них не было.

— Ты задала вопрос, теперь я, — справедливо заключил Ишуа. — Ты смотришь мультфильмы Хаяо Миядзаки?

— Что? — оторопела девушка от неожиданного поворота разговора, подумав, что плохо расслышала.

— Мультфильмы Миядзаки смотрела?

— Да. Некоторые.

— И какой твой самый любимый?

Маша задумалась, вспоминая названия.

— «Унесенные призраками».

Ишуа услышал ответ, а через небольшую паузу сказал:

— А у меня «Ходячий замок».

После этого бандит все-таки ушел так же странно, как и появился. Маша осталась в одиночестве. Девушка начала в страхе озираться по сторонам, ожидая запланированного возвращения маньяка, но Гаутама отсутствовал, а без него всем было плевать на заложницу. Спустя некоторое время раздался колокольчик открывающейся входной двери бара.

На пороге появился широкоплечий, стройный, суровый джентельмен. Белая рубашка, классические брюки на подтяжках, элегантная бабочка. Но стоило обратить внимание на противоречивый странный взгляд и первые впечатления отметались в сторону. Квадратное напряженное лицо, кудрявые мохнатые бакенбарды на фоне приглаженного лаком волосяного покрова на голове, прозрачные узкие очки, еле скрывающие сросшиеся брови — все это вырисовывало картину обезьяноподобного шизоида. Незнакомец не сказал ни слова, а лишь осмотрел внимательными глазами территорию. Обнаружив новый объект, он направился с подозрением его изучать. Маша снова прижалась к стенке дивана, понимая, что если с приставанием доходяги она могла справиться, то с этим орангутангом точно нет. Но амбал не распускал руки, а держал их смирно на поясе брюк, из которых выпирали рукояти минимум двух огнестрельных оружий. Маша заметила, что кожа рук и лица у него была полностью покрыта шрамами. Насколько ей были известны патологические наклонности психически нестабильных личностей, она могла точно заявить, что эти следы относятся именно к самоповреждению. Черные глаза мужчины анализировали через стекла очков девушку, но что творилось в мышлении этого на вид тридцатилетнего мужчины предположить было невозможно.