– Удивительно, что такая прекрасная и нежная женщина, как вы, сама ведёт хозяйство. Я полагала, для этого есть слуги, – Клэр наивно развела руками, выдавая первое, что приходило на ум.

– Возможно, имей я больше средств, то не занималась бы всем этим. Однако, велика вероятность, что я умерла бы со скуки.

– А как же развлечения?

– Моя дорогая, нынешний досуг настолько примитивен, что хочется рыдать. Вот, к примеру, моя близкая подруга организует художественный клуб. Туда нелегко попасть, но благодаря нашей тесной дружбе у меня есть в него вход. Там поистине увлекательно. Мы обсуждаем известных и новых художников, их работы. У некоторых даже получается приносить с собой копии разных картин. На светских раутах любого уровня полно пошлости, лицемерия и фальши. Если ты никак не очернила свою репутацию или не обзавелась новым любовником, то ты попросту никому не интересна. Лишь при дворе императора, я наслышана, весьма торжественно и интересно, а главное – можно приобрести выгодные знакомства. К сожалению, у меня нет доступа ко двору государя, несмотря на то что мой муж – герой Аустерлица. Охоту я не жалую, – продолжала она непринуждённо, словно напевала Клэр песню, – путешествовать в соседние губернии тоже не могу, так как поместье не на кого оставить. Изредка меня навещают подруги или я наведываюсь к ним в гости. Вот, собственно, и всё. Порой мне кажется, что после замужества жизнь моя стала набором примитивных действий, которые я повторяю снова и снова каждый день.

Клэр всё это время молча стояла перед графиней, незаметно сжимая кисть своей правой руки.

– Да уж… Не очень-то весело, – ответила она, наконец дождавшись паузы.

– И меня одолевают смешанные чувства. – Мари обиженно поджала розовые губы, стыдливо опустила глаза в пол, наверное, впервые за их общение, в то время как Клэр, наоборот, лишь изредка их поднимала. – Я несказанно рада тому, что ты оказалась в моём имении, но также я очень опечалена тем фактом, что твоя память тебе более не принадлежит.

На секунду Клэр стала ощущать себя безвольной куклой, которую надо кормить, одевать, а в дальнейшем и распоряжаться.

– Не вините себя, я всё равно очень благодарна, Мари. Подумать страшно, что со мной стало бы, если бы не вы.

Ещё некоторое время они разговаривали очень открыто и в то же время ни о чём, словно уже много лет были знакомы. Иногда Клэр выдавали её манера общения и определённые фразы, но Мари всё списывала на слабость девушки. Мари очень не хотела расставаться со своей гостьей, но дела и неразобранная кипа бумаг, занявшая большую половину стола, вынуждали это сделать. Мари попрощалась с Клэр и вернулась к своим делам.

Наблюдая за тем, как ухаживают за садом и территорией крепостные, Клэр неторопливо прогуливалась по имению, постепенно привыкая к новой обстановке. Ноги сами вели её вперёд. Сворачивая с аллеи на аллею, она оказалась у полюбившегося озера с другой его стороны. Подойдя вплотную к краю воды, Клэр устало опустила глаза на своё отражение. Присела. Хотела было коснуться мутной глади рукой.

– Простите, Клэр Данииловна, что вам пришлось слышать наши семейные распри, – раздалось у неё за спиной, отчего она снова вздрогнула и неуклюже плюхнулась на траву.

– Кажется, вы хотите меня убить, без конца подкрадываясь!

– О… – Пётр нахмурился и попытался оправдаться: – Я шёл достаточно громко, чтобы на сей раз не доставить вам неудобства.

– Неважно, но пообещайте больше так не делать, Пётр Николаевич.

– Даю вам слово.

Девушка не спешила вставать. Высокая и стройная фигура Петра возвышалась над Клэр, а она упрямо не сводила глаз с воды, словно в ней было что-то крайне интересное. Гораздо интереснее общества молодого человека. Наконец Пётр махнул головой, прося у Клэр разрешения присесть рядом. Девушка нашла это лестным, да и как могла она, простая девчонка, отказать в такой малости графу.

– Из-за чего вы ругались? – с присущей ей простотой поинтересовалась Клэр.

После нескольких секунд демонстративного молчания Пётр, поднеся руку в перчатке к лицу, ответил:

– Вот скажите, Клэр. На ваш юный взгляд, должен ли мужчина исполнять свой долг перед Родиной и нести службу, как любой уважающий себя офицер?

– Ну… Полагаю, что да. По крайней мере, её несут те, кто ставит перед собой цель защищать своих родных и близких.

– Наученная горьким опытом моего брата, который большую часть времени проводит на службе, Мари наотрез отказывается отпускать меня в полк.

Лицо Клэр недоумённо вытянулось:

– Но… мне кажется, вы уже достаточно самостоятельны, чтобы принимать решения по этим вопросам.

– Я знаю, о чём вы думаете, сударыня. Что я юнец, который не умеет отстаивать свои интересы. Но не всё так просто. – Пётр на мгновение замолчал. Посмотрел на Клэр так, словно заранее ожидал от неё какого-то ответа. – Простите. Я не смущаю вас своими разговорами?

– Нисколько. Что вы хотели рассказать? – всем своим видом Клэр показала, что готова слушать его хоть до ночи. Даже если его история окажется длинной. Она широко и дружелюбно раскрыла глаза. Смотрела лишь на него, и вмиг растворилась та неловкость, что возникла часами ранее. Со стороны могло показаться, что они старые друзья. Так бывает, когда встречаешь человека, близкого тебе по духу.

– Когда я был ребёнком, моя мать в последние дни жизни наказала брату и Мари, чтобы я занялся государственной службой. Например, в качестве секретаря или счетовода. Но вся эта бумажная работа мне не в радость. Абсурда добавляет тот факт, что я окончил военный лицей, в который меня зачислили благодаря брату. Я желаю служить, но Мари против. Вечно уговариваю её, но, как вы могли заметить, безуспешно.

– А что будет, если вы ослушаетесь? – Клэр не хотела вбивать клин между Петром и Мари, но совершенно ненамеренно этим и занималась.

– С моей стороны было бы крайне бесчестно нарушать волю покойной матери. Лишь с благословения Мари я могу отправиться на службу.

– Может, Мари ещё передумает? – вздохнув, произнесла Клэр.

– Miss Claire, откуда вы? Кто вы? Я ведь совершенно ничего о вас не знаю. Мари упомянула только, что нашла вас по дороге в имение, – неожиданно произнёс он, одновременно наблюдая за её реакцией.

Под таким натиском Клэр и сама себя заподозрила бы в чём угодно.

– Прозвучит довольно глупо, но я не знаю, кто я и как оказалась здесь. Боюсь, у меня столько же вопросов, сколько и у вас.

Пётр не получил ответов. Он хмыкнул, не найдя нужных слов, томно нахмурился и стал рассматривать виднеющуюся за озером ротонду.

– Глубоко сожалею. Надеюсь, память очень скоро к вам вернётся. Мари вызвала доктора из города, он прибудет завтра, чтобы осмотреть вас.

Они оба замолчали. Он нервно теребил руки. Оторвавшись от этого занятия, поднялся и шагал из стороны в сторону, видимо, в надежде обратить на себя внимание.

– Я даже не знаю, как сказать, Клэр. Мы только познакомились, но вы уже успели поразить меня и всё больше становитесь для меня головоломкой, которую, как мне кажется, я разгадаю очень нескоро.

– О чём вы? – не понимая его намёков, уточнила она.

– В нашей глуши уже много лет не происходит никаких интересных событий. Со всеми близживущими семьями я знаком, равно как и с некоторыми в городе. Но о вас я прежде никогда не слышал. Не слышал даже вашего имени. Воистину, по описанию Мари, вы чуть ли не с неба к нам спустились. И, простите меня за прямоту, ваши слова изредка кажутся странными.

– Будем надеяться, что скоро всё разрешится и моё появление не будет казаться столь мистическим, – с иронией ответила Клэр, прижимая руки к лицу.

Практически до самого вечера, неприлично долго, Клэр и Пётр то прогуливались по имению, то, сидя в ротонде около озера, говорили о философии и поэзии. Клэр, которая никогда не считала себя чересчур образованной из-за нежелания читать литературу, в разговоре с Петром поняла, что без каких-либо проблем в состоянии поддержать беседу практически на любую тему. Однако ей с большим трудом приходилось сдерживать себя в моменты обсуждения современных художников или композиторов. В то время как Пётр наблюдал её лёгкость и непринуждённость в общении с ним, в голове Клэр выстраивались цепи событий, которые происходили после середины девятнадцатого века и о которых говорить явно не следовало.