– Значит, с помощью этого трюка можно узнать что угодно? – хитро прищурившись, спросила девушка.

– Нет, –  покачал головой. – Если вы сильно захотите, то вполне сможете убедить себя, что вы Фритта, или даже Йорг, достаточно просто повторять это про себя тогда и тест покажет то, что вы хотите. Если задержите дыхание или будете испытывать сильную жажду, то тоже не сработает.

– А зачем же вы мне всё это показали? – разочарованно протянула девушка.

– Ну, если мы с вами захотим докопаться до истины, то точно не будем себе ничего внушать, обманывать. Верно, ведь?

Она серьёзно кивнула и спросила:

– Значит, вы хотите, чтобы я что-то узнала о себе?

Сзади кашлянули, мы обернулись и увидели, что на нас пялится весь лагерь.

– Я думаю, это всё враньё – подал голос Хельги. – Эти твои фокусы только на женщин действуют.

Я только вздохнул. Это тоже штатный случай. Сейчас он будет мне доказывать, что мышцы кузнеца не реагируют на ложь.

– Можем попробовать и с тобой, – улыбнулся я.

Хельги с готовностью отставил в сторону руку.

Да уж… Уж у него ручища никак не девичья, вон мышцы, как жгуты выпирают.

– Готов?

Парень кивнул серьёзно и напрягся так, что даже побагровел. Я спокойно дождался, пока у него в лёгких закончится воздух, и он вынужден будет выдохнуть, а затем пояснил:

– Дыши спокойно. Даже если я на твоей руке повисну, она не опустится.

Мои слова помощника кузнеца немного успокоили, и он задышал глубоко и ровно.

– Скажи: «Я здесь».

– Я здесь, – повторил Хельги.

Действительно, рука не сдвинулась ни на сантиметр.

– А теперь: «Меня здесь нет».

– Нет меня здесь, – убеждённо произнёс парень и посмотрел на опустившуюся под моим давлением руку, как на предателя.

– Ну, как? – уточнил я. – Поверил?

– Это я отвлёкся…

После этих слов госпожа Эидис не выдержала и расхохоталась, мгновением спустя к ней присоединились и мы все.

– Ловко у тебя получается, – отсмеявшись, произнёс Хельги. – Странное колдовство.

– Это не колдовство, это просто знание.

– Всё равно… Я вот таким в жизни бы заниматься не стал. Ещё голова лопнет от знаний.

– Каждому своё дело, – усмехнулся я.

Хельги ухмыльнулся в ответ и пошёл собирать вещи, всё-таки мы со всеми этими экспериментами отвлеклись от завтрака и сборов. Зато все хоть отвлеклись от дум тяжких.

– Ты тоже хочешь попробовать? – спросил я у Йорга, который, улыбаясь, смотрел на представление.

– Ну уж нет, – откликнулся бывший сотник. – Я и так знаю, что у лгунов колени слабеют.

Его уже на таких фокусах не подловишь, навидался от меня всякого.

Я свои вещи уже сложил, так что, просто взял свою порцию завтрака и вернулся к дочери лорда.

– Нас прервали, госпожа Эидис, но я действительно хотел, чтобы вы кое-что узнали о себе.

– Что же? – вскинула брови девушка.

– Давайте-как попробуем снова наш фокус.

Она хихикнула, но с готовностью вытянула руку и снова произнесла одно истинное утверждение, а затем ложное.

– Отлично, а теперь скажите: «прошлой ночью я оставил часть души в той долине»

Эидис перестала улыбаться и повторила слова. Рука застыла, как камень. Наверное, даже Хельги с трудом её сдвинул бы.

Глаза девушки удивлённо расширились, она попросила повторить и намеренно расслабила плечо. Ничего не изменилось, рука всё равно удерживалась в горизонтальном положении.

– Как же так, господин Алек? – жалобно произнесла дочка лорда. – Значит, моя душа теперь там?

– Не вся, госпожа. Только маленькая частичка.

– Значит, поэтому у меня кошмары?

– И поэтому тоже, миледи.

– Но разве так бывает? Душа ведь не тряпка…

– Конечно, не тряпка, но ведь если вы вышиваете красивый узор или рисуете что-то, не кажется ли вам, что вы вкладываете часть себя в вещь?

– Кажется, конечно, – кивнула девушка.

– Так вы вкладываете свою душу в вещь. Совсем немного, меньше пылинки, но вкладываете.

– Но смертным не дано распоряжаться душой.

– Ну, – я, улыбаясь, развёл руками. – разве всемогущим богам не всё равно, откуда собрать душу после смерти? Из одного места или из тысячи. Думаю, для тех, кто повелевает всеми мирами, нет особой разницы.

– Возможно, вы правы… Но ведь так получается, что можно растратить всего себя.

– Да, госпожа. Вы же видели бездушных.

Эидис даже поёжилась от воспоминаний, но всё же спросила:

– А можно вернуть себе то, что потеряно?

– Не только можно, но и нужно, госпожа. Боги милостивы и дали нам такую возможность.

Ну, может быть, я слишком ушёл в мистику, но если бы я начал рассказывать про точки фокуса внимания и уровни восприятия, девушка бы точно подумала, что я пытаюсь наложить на неё какое-то заклятие. Пусть лучше будут привычные боги, нити норн и их всеобъемлющая воля.

– Значит…

– Значит, сегодня вечером, госпожа Эидис, мы вернём вам утерянную часть души.

Она просияла и кинулась собирать вещи.

Вот как мало надо человеку для счастья. Впрочем, не так уж и мало. Кстати, насчёт души я нисколько не лукавил, люди действительно склонны «зависать» в прошлом, хорошем или плохом, не суть важно. Если их внимание, их сердце там, то на текущую жизнь ничего не остаётся. Человек, фактически, превращается в зомби. Разве это не потеря души?

Хребет постепенно расширился, превратившись в обширное плоскогорье, заросшее настоящим хвойным лесом. Проводники пояснили, что плоскогорье полого спускается к долине, почти такой же большой, как их родная, но не замкнутой, а выходящей в предгорья, а уж оттуда до Скъюта рукой подать. Так что, шагать вместе нам осталось не больше пары дней.

В лесу ветер уже не налетал как зверь, грозя выдуть всё тепло из-под одежды, а шумел в кронах, зато зарядил мелкий снег, и скорость пришлось снизить. Лес, кстати, оказался обжитым. Я сам не следопыт, но уж волчьи следы разглядеть сумел, как и целую прорву заячьих, а куропатки, так вообще взлетали прямо из-под ног.

Туге и Ансгар всерьёз опасались, что здесь нас может ждать засада бездушных, которые, бывало, перехватывали хульдр, нёсших на обмен в предгорные деревни шкуры, живицу и горный мёд. Но люди здесь давно не ходили, снег перечёркивали десятки отпечатков лап, но ни одного следа лыж или снегоступов, а без них здесь никак не пройти. Но бдительности мы всё равно не теряли, шли след в след, приготовив оружие и прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся из леса. Пока нам везло, но удача, штука переменчивая.

Крик хлестнул по ушам и разнёсся по лесу, заставив остановиться. Я даже присел от неожиданности. Вот так готовишься-готовишься к чему-то, а потом – бац! Даже дыхание сбилось от волнения. Кричал, точно человек, причём не просто вскрикнул, а заорал от ужаса и боли.

Я, перехватив самострел, медленно приблизился к проводникам, напряжённо смотревшим в чащу, спросил шёпотом:

– Кто кричал?

Туге только покосился, но ничего не ответил, а Ансгар в компании Йорга уже взбирался на пригорок. Я дёрнулся было за ними, но охотник придержал меня за руку, указал на глаза, потом на лес. Понятно, без меня справятся, а нам наблюдать.

Разведчики вернулись минут через десять. Разглядеть у них ничего не получилось, так что решили выслать вперёд дозор, и если там всё в порядке, вернуться за остальными. В дозор меня взяли, всё-таки мой самострел может пригодится в бою. С девушками оставили Льёта с луком.

Когда поднялись чуть выше на пригорок, сразу услышали приглушённую возню, дальше двинулись ползком. Я сразу же пожалел о желании быть разведчиком: снег набился в рукава, пролез за шиворот и тут же растаял, но сетовал я ровно до того момента, когда высунулся и увидел, что происходило в засыпанной снегом низинке.

Бездушные должны были накрыть нас одним залпом на спуске с пригорка никто бы не ушёл на своих ногах, а подранков бы добили копьями. Засаду подготовили идеально, не учли только, что раньше нас в гости пожалует злющий, худой после зимы медведь. Похоже, стрелки успели выстрелить пару раз, но убить не смогли, только разозлили, так что сейчас им приходилось несладко: двое лежат в лужах крови, но уже подёргиваются, скоро поднимутся, и тогда медведю придётся туго. Ещё один пытается отползти в сторону и одновременно удержать рукой вываливающиеся кишки, шестеро, с короткими копьями приплясывают вокруг, пытаясь достать зверя.