– Я знаю не больше твоего, Лер! Ты как позвонила, я тут же подорвался!

– Ага, конечно! Напились, как свиньи и устроили чёрти что!

– Да не было ничего такого, Лер! Мы просто выпили, поболтали, а потом я ушёл домой. Я понятия не имею, что с ним произошло!

– Придурок ты! Не ходи к нему больше!

– А кто к нему будет ходить! Ты же свалила!

Резкий удар протрезвил и вернул в чувства, ошарашенного собутыльника.

– Я же тебе русским языком сказала – не ходи к нему больше!

– Да он же повесится один! Ты с ума сошла!

– С тобой он сделает это ещё быстрее! Откуда у него алкоголь? Это же ты принёс, урод?

– Это не я, ты совсем больная! Он выиграл на ставках!

Осознавши, что сболтнул лишнего, собутыльник сделал пару шагов назад, опасаясь повторного удара.

– На ставках! Вы ещё и в эту дрянь полезли! Уроды! Идиоты! Дегенераты! Когда он придёт в себя, я его убью! А затем я расправлюсь с тобой!

– Да успокойся, Лер! Он же выиграл (хах).

Шутка была явно ни к месту.

– Я тебе покажу «выиграл»! А ну-ка иди сюда!

Собутыльника и след простыл. Из палаты вышел доктор. Возраста он был сорока-сорока пяти, ростом под метр восемьдесят, стройного телосложения, с лёгкой щетиной на лице и хитрыми (хоть и дружелюбными) глазками.

– Доктор, ну наконец-то вы! Что с ним? Что с ним?

– Успокойтесь. С ним всё будет хорошо. Мне, конечно, приятно, когда меня величают доктором, но на самом деле, я всего лишь психолог.

– Психолог?

– А чему вы удивляетесь? Сильная алкогольная интоксикация, разбитое зеркало, осколки по всей поверхности кисти… явно прослеживаются признаки аутоагрессии.

– Ауто… чего?

– Агрессии. Это когда пациент нападает сам на себя.

– В каком смысле нападает?

– Есть много вариаций причинения вреда самому себе. Люди режут руки (бьют стёкла), наносят удары по своим же частям тела, оставляют ожоги… пьют почём зря… кушают всякие медикаментозные препаратики…

– Да что вы со мной, как с дурочкой разговариваете! Зачем они это делают!?

– Ну как вам сказать… с помощью боли физической они борются с болью душевной (или эмоциональной). Ослабляют чувство вины, тревоги… рассеивают мучительные воспоминания…

– О чём вы мне тут лечите! Он что, психопат по-вашему!

– Ни в коем случае! Разве я такое говорил? Просто понимаете… как бы вам на конкретном примере-то…

– Да на любом!

– Вот предположим, у вас произошла какая-либо трагедия (Боже упаси). Вы не можете с ней справиться. Ну никак не получается – и туда её и сюда… а из головы не выходит… и вот в какой-то момент вас одолевает навязчивая идея… а что если… ожог от утюга не доставит таких же хлопот, как потеря близкого человека… или любимого котёнка…

– Если у меня произошла какая-то непредвиденная ситуация, разве ожог от утюга мне поможет!?

– По сути своей – нет. Но по факту… некоторых людей, действительно, возвращает в норму физическая боль. Как бы парадоксально это ни звучало.

– Но причём здесь утюг и мой Ваня! Какая связь?

Психолог понимал, что девушка взбудоражена, разгорячена, и потому старался подобрать наиболее деликатные и простонародные обороты.

– Люди напиваются в стельку не всегда от прилива искрометного счастья. И зеркала разбивают, знаете ли… не по щучьему велению…

– У него просто сложный период! Он не сумасшедший!

– Успокойтесь, пожалуйста. Никто его сумасшедшим не называл. Просто были определённые маячки, которые мы обязаны были проверить. В конце концов… ну мало ли, вдруг… может у него какие-либо суицидальные наклонности имеются?

– Чего!?

– Хорошо, вижу далеко мы с вами не уедем. Спрошу у вас прямо и надеюсь на ваше здравомыслие. Он когда-нибудь совершал попытки покончить с собой?

Лера растерялась. Она помнила один жуткий случай, который уже давно не выходит у неё из головы.

– Нет, не совершал.

Ответила она твёрдо и, насколько это было возможно, убедительно.

– Вы в этом точно уверены?

– Абсолютно.

– Хорошо. В таком случае можете пройти к нему, он как раз бодрствует. Кстати, забыл у вас спросить… а вы вообще кем приходитесь нашему пациенту?

– Я его сестра! Двоюродная, правда… но впрочем… какая вам разница!

Дверь растворилась. Он лежал неподвижно, созерцая белёсую штукатурку нависшего потолка. Что он в нём разглядывал? Какие такие узоры? Когда она вошла, он на секунду вздрогнул и, чуть было не подавившись воздухом, выпалил:

– Лерочка!

– Ну здравствуй, братец!

– Чего?

– Того. С этого дня мы с тобой брат и сестра!

– Чего… Лер, ты пьяная?

– Я тебе сейчас покажу пьяная!

В её глазах сверкала ярость и молнии, подобно тем, что сам Тор или Зевс метали в своих врагов, и не будь этой палаты, этой больницы, этой кровати, его грустного лица и всех тех обстоятельств, что сложились между ними, она бы точно его убила. Но сейчас… она просто разрыдалась…

– Лерочка, ну ты чего…

– …

– Лера… ты всё-таки пришла…

– Ты моральный… нет… аморальный… нет… да просто ублюдок…

– Ну не плачь, ну тоже мне… ну Лер… ну ничего же такого катастрофичного…

– Ничего такого! Ты это серьезно, Вань! Ты в больнице!

– Ну мало ли… все мы в ней когда-то да бываем…

– Но не от пьянства, Вань! И не с порезанными руками! Что ты наделал…

– Лерочка… ну не переживай ты так…

– Тебя нельзя оставить всего на пару дней… я не знала, что мне делать, понимаешь… Вань… я ведь тоже человек…

Лера не могла уже говорить. Она просто плакала, лёжа у него на груди.

– «Ведь я ваш брат, я человек…»[5].

– …

– Ну ладно-ладно, не самая удачная шутка. Ну послушай, Лер, я ведь ничего такого…

– Вань, ты не просто напился в ту ночь… ты ещё и…

– Я знаю. Знаю…

– Ты…

– Я взял твои деньги, Лер. Это правда, мне нечего тут юлить.

Лера слегка удивилась такому признанию, ведь, в большинстве случаев, он просто придумывает самое незатейливое оправдание из разряда: мне срочно нужно было оплатить счёт за квартиру, не хотел будить. Даже если это произошло через пару часов после полуночи.

– Да, Лер. Я и вправду взял твои деньги. И нету мне оправданий. Но я клянусь тебе, Лер… я клянусь… я всё верну!

– Да не в деньгах дело, Вань!

– И это я тоже понимаю…

– Мне ничего для тебя не жалко! Я спину надорву, я твоего собутыльника в окно выброшу… я зубами тебя из любого дерьма вытащу… но ты всё равно пьёшь…

Он не мог ничего ответить. А что тут скажешь? Правда не на его стороне.