– Только, похоже, он нам уже больше ничего не расскажет. С ним теперь будут беседовать черти в аду, решая, в какой из котлов его посадить.

– Что, я опять перестарался? – озабоченно произнес Лукин, внимательно прислушивавшийся к нашему разговору. – Сколько раз я зарекался бить со всей силы…

Поль пошарил в карманах убитого. Там были какие-то бумаги, замшевый мешочек, в котором позвякивали монеты, табакерка и ключ.

– Помнится, знали его Гербертом Баумом, – сказал Поль. – И был он купцом из Гулля.

– Опять англичане? – спросил я.

– Может быть, может быть, – озабоченно произнес Поль. – Во всяком случае, я бы попросил вас как можно быстрее вернуться в гостиницу и более не предпринимать столь рискованных вояжей.

– Именно так мы поступим, мсье Поль, – ответил я. – Не покажете ли вы нам наиболее короткий путь к гостинице?..

7 сентября 1801 года. Французская республика. Лион. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

В тот памятный день в Лионе, когда нас чуть было не порешил местный уголовный элемент, мы еще долго приходили в себя. Проще всего было мсье Полю. Видимо, он получил от своего шефа инструкции на все случаи жизни, и потому, доставив нас в гостиницу, он вместе со своими местными коллегами тут же приступил к следственным действиям. Я не стал соваться не в свое дело, тем более что мне следовало разобраться со своими спутниками.

Капитан-лейтенант Лукин, как человек опытный и побывавший во многих переделках, лишь качал головой и сочувственно поглядывал на Беатрис, которая от испуга все никак не могла прийти в себя.

– Бедняжка, – сказал он. – Эти разбойники напугали ее до смерти. Надо бы ее успокоить. У меня есть немного чудесного рома – может, дать ей выпить пару глотков?

– Не стоит, Дмитрий, – ответил я. – Девушке от спиртного может стать еще хуже. Да и ром твой, наверное, таков, что от него свалится с ног даже ирландец.

Лукин, известный во флоте тем, что еще никому на свете не удалось его перепить, лишь усмехнулся.

Я подошел к Беатрис и попытался ее утешить. Она перестала вздрагивать, крепко обняла меня и зарыдала.

– Алан, как это ужасно! – сквозь слезы бормотала она. – Эти бандиты, они были готовы убить нас! Что мы им сделали плохого? Ты и твой друг расправились с ними! Я знала, что ты настоящий храбрец!

Кое-как успокоив любимую, я отвел девушку в ее комнату. Лукин терпеливо дождался меня, после чего мы решили посидеть в его комнате и выпить по глотку вина.

– Слушай, а ведь эти душегубы поджидали именно нас, – сказал он. – Значит, кто-то знал о нашем вояже. Вот только кто?

– Дмитрий, у нас много врагов, – ответил я. – Те же англичане готовы отдать кучу золота, лишь бы захватить одного из моих друзей. Или меня.

– Да что же вы за люди такие? – удивился Лукин. – Я и сам порой вижу, что вы вроде как не от мира сего. Откуда вы взялись и почему государь так вами дорожит?

– Друг мой, – ответил я. – Прости, но сейчас я не могу рассказать всю правду о нас. Это государственная тайна, которую я должен хранить и без разрешения государя никому не выдавать. Но я обещаю, что придет время, и ты все узнаешь обо мне и о том, откуда мы…

Лукин покачал головой и больше не касался этой темы. А вскоре появился мсье Поль, который вкратце сообщил нам о том, что рассказали на предварительном допросе двое уцелевших налетчиков. Точнее, что-либо членораздельное сообщить мог только один из них. У второго была сломана челюсть, и потому говорить он не мог по техническим причинам.

Все же французским «смершевцам» удалось выяснить, что уничтоженная нами группа собиралась похитить меня, уничтожив остальных моих спутников. Большая часть налетчиков была из числа местных. Только Герберт Баум (как его звали на самом деле было неизвестно) и еще один его сопровождающий, который назвался Стивом, скорее всего, родились по ту сторону Ла-Манша. Со слов бандита, после захвата меня следовало со всеми предосторожностями переправить в Марсель, где меня и британцев поджидала быстроходная шхуна. Далее путь лежал в Порт-Магон на Менорке. Там меня с нетерпением уже поджидали серьезные дяди из Лондона.

Но случилось непредвиденное. У джентльменов вышел полный облом. Но сие совсем не означало, что они на этом успокоятся. И потому, по словам мсье Поля, до Тулона нас будет сопровождать хорошо вооруженный конвой.

– Извините, но такова инструкция, которую я получил от своего шефа, – пояснил нам Поль. – И подписана она самим Первым консулом.

Что ж, против распоряжения начальства не попрешь. Поэтому я не стал возражать и сказал нашему «ангелу-хранителю», что мы согласны выполнять все распоряжения мсье Савари.

Потом мы поужинали втроем – Беатрис заявила, что у нее кусок не лезет в глотку после всего случившегося, и отказалась присоединиться к нашей компании – еще немного поболтали и отправились каждый в свой номер.

Я лег в постель и довольно быстро уснул. Но поспать спокойно мне так и не удалось. Где-то около полуночи в мою дверь кто-то постучал. Я проснулся, достал из лежавшей рядом с моей кроватью кобуры «Грач» и осторожно подошел к двери.

– Кто там? – спросил я.

– Это я, Беатрис… – дрожащим голосом ответила мне любимая.

Я открыл дверь.

Беатрис стояла на пороге в одной ночной рубашке и с чепцом на голове. Она была бледна и напоминала привидение.

– Милый, – прошептал она, – мне страшно. Мне все время кажется, что эти ужасные люди вот-вот ворвутся ко мне. Можно, я немного побуду у тебя?

Я впустил девушку и закрыл дверь на ключ.

– Не бойся, я не позволю никому на свете тебя обидеть.

Беатрис прижалась ко мне, крепко обхватив меня руками. Я, конечно, не был святым Антонием и даже не пытался побороть искушение. Ночнушка Беатрис с легким шуршанием сползла на пол. Она всхлипнула, вздохнула и еще теснее прижалась ко мне…

Наутро, проснувшись (а поспали-то мы всего какие-то пару часов), я накрыл одеялом обнаженное плечо сладко посапывающей Беатрис и стал размышлять, как мне быть.

Можно, конечно, оставить все как есть. Мы будем украдкой от всех встречаться с любимой, не оформляя официально наши отношения. Сейчас так многие поступают – времена неспокойные, сплошные войны и мятежи, и потому люди живут одним днем.

Но мне подобная мысль не совсем нравилась. Беатрис я полюбил и потому не хотел с ней расставаться. Но если я не вступлю с ней в брак, то она для всех будет считаться моей любовницей, что вряд ли ей понравится. А жениться в послереволюционной Франции весьма несложно. Для этого нужно будет явиться в мэрию и там, в присутствии свидетелей, получить документ о заключении брака. Будет сделана соответствующая запись в регистрационной книге, после чего мы станем с Беатрис, с точки зрения республиканского законодательства, мужем и женой.

А вот в России… Тут все гораздо сложнее. Браки считались церковным таинством, и перед венчанием супруга должна была принять православие. Беатрис, выросшая в атеистическом угаре Великой Французской революции, не считала себя твердокаменной католичкой. Так что с этой точки зрения возражений быть не должно. Ну а, учитывая хорошее отношение к нам императора, остальное тоже вполне решаемо.

Возможно, Павел будет не совсем доволен тем, что я нашел себе жену не среди его подданных, но тут уж ничего не попишешь – любовь, она штука такая…

Под окнами отеля по мостовой громко прогрохотал возок, доставлявший продукты на местный рынок. Беатрис заворочалась в постели и стала шарить по ней рукой.

– Ах, милый, – сквозь сон пробормотала она, – я так счастлива… Неужели ты теперь все время будешь со мной?

– Буду, только не все время, – ответил я. – Я человек военный и, выполняя свой воинский долг, вынужден буду покидать тебя, направляясь туда, куда меня пошлют. А все остальное время да, я буду рядом с тобой, даю слово.

– Хорошо, пусть будет так, – прошептала Беатрис. – Я буду ждать тебя столько, сколько понадобится. Я обещаю тебе это и клянусь.