– Можно вопрос? – спросил пилот.
– Да, спрашивай, я не кусаюсь.
– А вы кто?
– Русский.
– Я это понял. Почему вы угнали самолёт?
– Я пленный командир, бежал из лагеря в Заксенхаузен. Лень было пешком идти к своим, решил вот самолёт угнать. А ваши пассажиры вообще бонус, я про них и не подозревал. Им светят немалые сроки, знаете ли.
– А нам?
– Вам вряд ли. Вы же не военные. Если вон те, все кто форму носит, после окончания войны продолжал вкалывать на стройках, восстанавливая что сами же и порушили, то вас с штурманом сразу отпустят. А может и сразу. Я не знаю.
Пилот кивнул я задумался. Разговор заглох. Кстати, пока сидел, включил рацию, надев шлемофон. И прослушивал разные частоты, особенно по той на которой рация изначально настроена была, но наших позывных пока не звучало. Впереди было видно грозовой фронт, и с хмурым видом его изучил, приблизив картинку с помощью амулета ночного виденья, опцию дальнего использовал, и велел пилоту взять севернее. Придётся обходить. А с той стороны тучи вроде пожиже. С помощью сканера проглядывал, что в салоне происходит. Один из генералов в хвосте зашевелился, сходил, проверил, дал воды попить и на бок помог лечь, если тошнить начнёт. Его явно укачивало. Показал кулак эсэсовцу и майору, что наметено хотели узлы ослабить и скинуть верёвки. После этого вернулся в кабину. Слушал эфир, заодно попросил пилота объяснить, как управлять судном, вот так слушая его объяснения, приглядывая за пленными, мы и летели. С севера грозовой фронт действительно жиже был, но среди вспышек молний одно место пролетать пришлось, по счастью в нас не попали. Дальше уже лучше было, только тучи низкие, под ними летели. Поглядывая на карту и определяясь с окрестностями. Пора. Я стал вызвать штаб ПВО столицы:
– Младший лейтенант Райнов вызывает штаб ПВО Москвы и области, прошу ответить… – вот так и повторял как заведённый, переключаясь с одного канала на другой, наконец уловил ответ.
–… ПВО Москвы. Неизвестный, опознайтесь.
– Отлично, нащупал на каком вы канале, – обрадовался я. – Прошу принять донесение и встретить. Подтвердите приём и принадлежность к силам ПВО.
– Штаб ПВО Москвы, дежурный, майор Власов. Подтверждаем приём.
– Получите донесение. Младший лейтенант Иван Райнов, девятнадцать лет, житель Ярославля. Командир стрелкового взвода Четыреста Пятьдесят Седьмого стрелового полка, Двести Двадцать Второй стрелковой дивизии. Тринадцатого декабря при штурме небольшого города, во время общего контрнаступления под Москвой, мой взвод первым ворвался в небольшой городок, но был выбит из него силами моторизованных частей СС. В рукопашной был скручен и попал в плен. В пути напал на часового, снова скрутили, избили. За склонность к побегу был направлен в концентрационный лагерь Заксенхаузен, это рядом с Берлином, где содержат немало советских генералов, там простыл, пневмония. Выжил чудом. Ребята, у меня от высокой температуры мозги сварились. В общем, по памяти ударило, восемьдесят процентов памяти я потерял. Имя вспомнил с трудом. Шестнадцатого марта убив двух конвоиров, солдата охраны и офицера Гестапо, бежал из лагеря, надев форму офицера. У нас одна комплекция была. Причина побега, меня переводили в барак смерти, к тем, кого приговорили к казни за разные преступления. У меня за попытку побега и организацию попытки массового побега. В лагерной больничке немец умирал, из местных, тоже осуждённый. Пи*ор он, носил розовую нашивку, что гомосексуалист. А мне практика на немецком нужна, вот и общались. Тот и рассказал, что строил этот лагерь, и есть возможность побега, проход что заделан с двух сторон, сломать кирпичную кладку и на волю. Позже, я рассказал об этом одному советскому полковнику, он целым бараком командовал. Свои люди у него есть, и немало. Одному бежать, это подло, своих выручать надо. А на следующее утро меня арестовали, вызнавая где тот туннель ливнестока. О нём знали только я и он. Су*ой оказался. Вот делая вид что показываю, убил тех четверых и сбежал. Добрался до Берлина в этот же день, угнав машину у какого-то генерала от ВВС, убив шофёра, и устроился на одной из квартир. Прикидывал шансы сбежать. Я хоть и потерял память, но не дурак, топать в такую погоду, в весну, две тысячи километров до своих. Узнал, что можно арендовать самолёт. Достал документы, отобрал их у прохожего, похожего на меня, и встал в очередь. Вот только она сегодня подошла, полёт на Киев заказал на грузовом судне. Думаю, пустым лететь не стоит, купил лекарств полторы тонны, противовоспалительное и тому подобное, что аптекари посоветовали из дефицита. Деньги взял, ограбив грабителей, которые только что ограбили ювелира. Я их на выходе из квартиры встретил с двумя пистолетами в руках. А также решил украсть генерала вражеского. Их тут много. Присмотрел одного, из службы тыла Вермахта, приготовился. А этот гад дружка пригласил, тоже генерал, наверное, только от СС, лампасы красные, и они бухать сели. А время тик-так. Скоро вылет. Пришлось в окно залезать и обоим о башке давать. Ещё из сейфа генерала все бумаги забрал. Чуть не надорвался пока вытаскивал эти две туши через окно и в кузов угнанной машины поднимал. И знаете, я когда подъехал к самолёту, матерился страшно. Оказывается, нам до Киева пассажиров дали, там лавки в салоне, и среди пассажиров ещё два генерала. Да знал бы, я с этими двумя первыми и не связывался. В общем, в Варшаве мы дозаправились, я историку закатил, когда заказ на самолёт делал, что боюсь топлива не хватит, хотя должно было хватить. После Варшавы, всех в салоне пленил, и курс на Москву. В общем, километров сорок до вас осталось, дайте курс и подсветите аэродром, куда садиться. Мы только что Волоколамск пролетели, высота триста метров, скорость тоже триста. Топлива мало, облетали севернее грозовой фронт, потратились. Пилот послушный, вроде опытный. Он гражданский, я обещал, что его и штурмана сразу отпустят, как война закончится. Так что у меня два пленных гражданских лётчика и девять офицеров, четыре генерала, три полковника, майор, и ещё какой-то эсэсовец. Не генерал, лампасов нет.
– Поняли, – отвалил уже другой голос, такой, с заметными командными нотками. – Даю курс…
Дальше я, передавал услышанное пилоту, а он уже с помощью задаваемого курса и подсветки аэродрома, вышел куда нужно и благополучно совершал посадку на бетонную полосу явно военного аэродрома, где нас точно ждали. Машины стояли с включенными фарами и цепь бойцов. НКВД вроде. Да не, точно они. Ну а почему я всё так точно и красочно описал, то поясню. Секретность же наложат, а нас сейчас ох как много народу слушало, включая немцев. Чтобы история правдиво звучала, из первых уст и передал. То есть, сознательно это сделал. Всё, изменения в историю громкие совершил, думаю достаточно, чтобы заинтересоваться мной и найти.
– Прибыли, – вздохнул я, поглядывая как там пленные.
Наконец самолёт подкатил к концу полосы, где нас и ждали. Одна машина сразу перегородила обратный путь, и поскрипывая тормозами, самолёт окончательно встал. Пилот заглушил двигатели, и я направился его в салон. Сам следом вышел, держа в одной руке пистолет. Сам же открыв боковую дверцу, направив ствол оружия внутрь салона, меня снаружи фарами хорошо освещало, пока пилот рядом на корточках сидел, и выглянув, косясь при этом в салон, сказал:
– Я Райнов. Принимайте первого гостя.
К самолёту уже подбежали командиры и бойцы в форме НКВД, за их спинами было видно командиров с голубыми петлицами. Их же аэродром, в курсе кто прибыл, специально всё разболтал, так что выпустил пилота, его приняли два бойца. Дальше велел ещё двум бойцам пройти в салон, посторонившись, пропуская, и вот они подавили пленных наружу. Всех семерых на лавках. Только после этого из хвоста те вынесли тех двух генералов. Кстати, генералы из пассажиров даже лицом посветлели, увидев ещё двух собратьев по несчастью. Не они одни такие. Раньше о их присутствии и не подозревали. А те что с хвоста, когда кляпы выдернули только материться могли. Их сначала выстроили в строю, откуда-то взялся фотограф, сделал несколько фото, кстати, со мной тоже. Оружие у меня уже отобрали, обхлопали на предмет ещё какого, и усадив в «эмку», повезли в город. Всё молча. Только один с ромбами майора госбезопасности, с одобрением похлопал по правому плечу, сказав:
