Очнулся в той же палате, под двумя одеялами, кто-то накрыл, похоже тот знакомый, что вчера мне объяснил в кого я попал. Сидит на койке и из тарелки наяривает. Одеяла рядом нет. Так что откинув одеяла, со всеми поздоровавшись, только трое ответили, тот ссыкун вчерашний, знакомый что одеялом поделился и ещё один, лет тридцати. Остальные, как я слышал, на английском общались. Ещё один вроде француз. Ну да, тут в лагере кого только не держат. В общем, я решил подкормить ослабленный организм. Рядом стояла тарелка на тумбочке, сначала чай выпил, пить очень хотелось, а это морковный чай оказался. Потом к ещё теплой каше приступил, сечка на воде, но есть можно. К ней два кусочка ноздреватого, не особо хорошо пропечённого хлеба. Ну и пока мы все насыщались, в открытом проёме двери мелькал доставщик, что пищу принёс, по полосатой робе тоже из заключённых, сам стал вспоминать историю жизни прадеда. В той версии где мой мир был. Жил в Ярославле, мама-папа, и младшая сестра Олеся, родственников хватало, в начале лета сорок первого закончил десять классов. А на следующий день началась война. Все недавние школьники конечно же побежали в военкомат, вот и дед тоже. Деда отправили в командирское училище, в школу младших лейтенантов, на командиров стрелковых взводов учили. Благополучно закончил в конце сентября, и начал участвовать в московской битве. Два месяца активно воевал, и вроде неплохо, даже удалось поучаствовать наступление. А на пятый день его взвод вырвался вперёд, вошли в город, там встречная контратака, и после рукопашной, где его скрутили, и пошёл в плен своим ходом. Там в вагоне для командиров в тыл. В пути на пересыльном пункте тот с приятелями напал на конвоиров, почти додушил своего, когда подбежавшие немцы отбили своих. Как склонных к побегам, и вообще фантиков, их побив, отправили дальше в тыл. Лагерей для командиров и на захваченных территориях хватало, да в Польше, но деду одному не повезло, под Берлином в концлагере тот оказался. Тут генералы и ниже до майоров, а он один младший лейтенант.
Кстати, сильно простыл там, несколько недель в лагерной больничке провалялся. Видимо этот период я и застал, тут дед двусторонне воспаление лёгких явно не пережил. В общем, до конца сорок третьего держали Ивана Райнова под Берлином, потом перевели в Австрию, где и освободили союзники в сорок пятом. Там уже передали представителям советской власти. Проверку тот нормально прошёл, попал в плен в бою, с немцами не сотрудничал, так что его уволили из армии. Там и встретил дед свою будущую жену, на каком-то полустанке, пока в Ярославль возвращался, Нину, беженку с Донбасса. Поженились через полгода. Дед заочно учился в техникуме, на киномеханика, работал в столярке. В качестве киномеханика до пенсии и проработал в городском Доме Культуры. Трое сыновей. От младшего моя ветка и пошла. Чуть позже, через сто лет, мои прабабушка и прадедушка встретились, поженись, и только тогда узнали, что одни предки у них. По деду от Ивана Райнова, а по бабушке от Степана Райнова, двоюродных братьев. У них дети были, от них моя ветвь Райнова пошла, а от других дяди. Вот такие дела. Дед всю жизнь так в Ярославле и прожил. Что по мне, как и где жить, зависит от меня, это параллельный мир, следовать тому что в истории семьи моего мира было, вообще не обязательно. Так что вряд ли я с баб Ниной тут встречусь. Вот об этом я и размышлял, пока быстро приговаривала завтрак. Не смотря на кашель и слабость, отсутствие вкуса, есть хотелось, это было видно. Посуду забрали, я же растянулся под одеялами, наблюдая как остальные на свой быт и время тратят. Тут врач пришёл, тоже из пленных, англичанин, всех осматривал. Я попросил второе одеяло, одно не помогает. Кстати, роба просохла, я её надел, в этой полосатой пижаме был. Обещал поспособствовать. А так температура пока высока, ближе к тридцати восьми, дали порошок. Надо же, лечат, после этого разошлись. А одеяло выдали, то вернул владельцу, с благодарностью.
В углу ведро с крышкой, на стуле стояло, там пресная вода. Нас не ограничивали, но она холодная, поэтому я поступил, как и другие. Налив воды в кружку, и поставил на батарею отопления. Долгий кипятильник, но хоть вода тёплая. Стоит сказать, что я владею в совершенстве английским и немецким. Маги же у нас работают, есть такой амулет, обучения языкам, вместе с письменностью и счётом. Дядя предложил обучить, я не дурак отказываться. Три языка изучил, магического мира, и вот эти два земные. Сам выбирал. Вообще долго думал карийский или всё же немецкий брать, но выбрал немецкий. Как чуял. Всего три языка, лекарь советовал больше такие удары по мозгу не наносить, это ему вредно. Достаточно трёх языков. И я кстати ими часто пользовался. Не зря учил. Пока лежал, мысли перескочили на хранилище и тот комплект амулетов что там был. Жаль не я комплектовал состав амулетов. Вместо климат-контроля, я бы амулет управления големами сунул. Жаль, но такие амулеты проходят по особому списку и нужно немало согласований. В верхах оценили, и поняли, что это за оружие. Вместо ночного и дальнего виденья, хотя и нужный амулет, взял бы амулет хранилища, в виде браслета. Конечно и эти семь амулетов круты, но просто стандартная подборка. Да, чёрт, я и тому что есть рад буду, лишь бы запустилось. Ну а пока я больше лежал, принимал порошки, хотя на нас их тратили мизер, и принимал пищу. А в туалет не выпускают, он только уличный, скворечник на два посадочных места, нам не доступен, поэтому ходят в утки или в ведро у входа. Санитар, что тут в лечебнице работает, тоже из наших, в полосатой робе, убирает, моет и возвращает тару.
Два дня пролетели, мне чуть легче стало, такого потоотделения не было, начал обещаться с соседями активнее, пару партиек сыграл засаленными картами. С британцами, а те офицеры, общался спокойно на их языке. Те кстати обрадовались, хорошее британское произношение. Хранилище ещё утром запустилось, к моему немалому счастью. Рабочий стол знаком, изменения мизерные, настроил под себя, запустив сразу кач. Уже шесть часов идёт, пару килограмм имеется. То есть, пока всё идёт как надо, что и радует немало. Сосед да, тот парень что меня опознал как Райнова, он майор-лётчик, удивлённо спросил:
– Ты откуда английский знаешь?
– В школе немецкий преподавали, а у меня склонность к языкам оказалась, тем более несколько немецких семей рядом жили, коминтерновцы, с практикой помогли. Решил английский ещё изучить, поставил себе задачу к окончанию школы, за три года и изучил, благо носителя языка нашёл. А тут шикарная практика. Разве можно такое упустить?
– А раньше не говорил.
– Скрывал. Сейчас не вижу смысла. Может на тёплое место назначат, с повышенным пайком? Переводчиком.
Это и на самом деле мой план на ближайшее время. До конца весны дёргаться и бежать смысла я не видел. Сейчас зима, морозы, на улице не поспишь, также весной, грязь и слякоть. Можно вначале мая двинуть, а там дальше до своих, преодолев немалые территории. Вообще я отслеживал как жили другие «десантники» в это время, дядя доступ давал, да к материалам, где это всё урезано в отчётах. Так что представлял, как можно и нужно жить в это время. Хранилище живое принимает, буду любовниц держать. А я на девок лютый был и в прошлой жизни, даром что женат и двое сыновей. Да и было это по залёту. Или самолёт, штука нужная, тот же «Шторьх-Аист», тонну весит, откуда угодно взлететь можно. Три месяца мне качать хранилище, чтобы мог самолёт держать. Как раз к маю, а сегодня десятое февраля, и накачается. А такая штука точно пригодиться. Вот мне тут в лагере и нужно устроиться получше, чтобы до мая и прождать. План как план, по-моему неплох. Я не собирался бежать немедленно в лютый мороз, у меня ничего не было, чтобы там выжить. Амулеты есть, я помню, тут про снаряжение и припасы имею ввиду. Так что стал показывать знания языка. Соседа моё объяснение удовлетворило, и мы часто помногу общались. Я честно сообщил ему, да и врачу тоже, что потери в памяти теперь имею, видимо последствия высокой температуры. Поди знай, как там мозги сварились. Так что в больничном листе указана амнезия, помимо пневмонии. А сосед описывал что тут в лагере происходит, какие правила и в каком бараке мы числимся. Мы в одном состоим.
