Сколько таких выездов у них было? Сколько раз она мечтала, чтобы затихли злые грозы раз и навсегда? Сколько лет у нее эта камера? С самого детства? Или с тех пор, как она была подростком и нашла его на чердаке старого маминого дома?

Санни не успевает подумать обо всем на свете — над их головой звучит гром. Она смотрит наверх, проверяет зоны по бокам. Нигде нет молний — даже самых обычных. Вдали тоже отсутствуют. Над ними раскидывается только черное бесконечное небо. И только звук, который трудно с чем-либо спутать, повторяется.

Еще.

И еще.

Пробуждение злого духа может начаться в любой момент.

— Сколько еще ехать? — спрашивает Эверетт, доверив будущей жене свериться с дорожными и синоптическими картами.

— Две-три минуты. Следи за обстановкой. Видишь что-то оранжевое?

— Нет. На камере также?

Санни наводит камеру на дорогу перед собой. Прищуривается, делает снимок. Достает карточку и ждет пару секунд, пока проявится пейзаж. Она всматривается: в темноте виднеется ярко-оранжевый след, ведущий в два направления. Охотница громко чертыхается, но тут же берет себя в руки:

— Призрак не замечен, однако наблюдаю следы от молнии. Один ведет вниз, второй прямо. Так что езжай туда. Не меняй курс.

— Напомни, как нам сказали действовать?

— По стандарту. Если нужно — обезвреживаем, если нет — возвращаемся. Но, мне кажется, тебе придется поработать силой самую малость.

Еще один клубок змей-молний появляется вдали. Проходит секунда, торопится на ее место другая, но оранжевые разряды никак не исчезают с идеального ночного небосклона. Они устремляются вниз, зависают над лесной тропой, и все же не пропадают. Эверетт с Санни напрягается. Теперь точно призрак появится — застывшие молнии проявляют почти никому не видное тело, лишенное материи, и наполняют эфемерное создание силой разрушения.

Но, прежде чем оно станет настоящей угрозой, есть пару мгновений, когда орэйджи дезориентировано. Пару мгновений, зовущееся временем охоты на грозы и злых призраков. Пару мгновений, за которые решается судьба.

— Я вижу его, — всматриваясь в участок леса перед собой, говорит Эверетт. — Он только проявляется, так что у нас есть две минуты, чтобы напасть.

Для него, как для человека, в которого попала молния, впереди мельтешит оранжевый силуэт. Яркий, заметный, как и молнии, породившие-пробудившие его. Санни убеждается в присутствии яростного духа, щелкнув фотоаппаратом. Картинка проявляется за несколько мгновений — действительно орэйджи впереди.

Одновременно человеческий и нечеловеческий силуэт парит в нескольких футах над землей. На него словно накинут рваный плащ, но, если приглядеться, можно заметить страшное. Это не ткань. Это рваная кожа, отделенная от тела кусками. Конечно, за всю карьеру она видела и более безобразные смерти, которые остаются не исчезающим следом на призраках, но даже этот орэйджи вызывает немало мурашек и неприятных покалываний в сердце.

Температура в салоне падает на несколько градусов, отчего лишь сильнее ощущается присутствие злого духа.

— Я тоже его вижу, так что поняла задачу. Остановись, пожалуйста. Схожу за оружием.

Эверетт не спорит, тормозя машину. Санни выпрыгивает из и подбегает к кузову, чтобы берет из-под брезента винтовку с солевыми пулями и со святой водой. Она тут же возвращается на место, передавая жениху оружие. Он принимает его и смотрит вперед, наблюдая за обстановкой. Выключает двигатель, гасит фары и показывает жестами — важно сохранять тишину.

— Орэйджи появился на расстоянии пяти метров от нас. Не двигайся, Санни. Я разберусь.

Эверетт, накинув на себя непромокаемый черный плащ, выходит из машины и осторожно прячется за деревьями, подбираясь все ближе призраку со спины. Скоро становится слышно злой шепот орэйджи, вторящий далеким ударам грома. Обещающий месть за несправедливую смерть, обещающий уничтожить все города мира до основания. Его голос сопровождается стуком тысяч камней, скрежетом тысяч ножей. Но это ничуть не пугает охотника, который тут же стреляет в привидение.

— Попал!

Орэйджи растворяется в немой пустоте леса. Не остается никаких следов его пребывания. Никаких оранжевых гроз. Ничего. Дышать тут же становится легче — нет угнетающей напряженности, холода от дождя, давящего неба. Все исчезает, как только на одно зло в мире становится меньше. Охотники выполнили свою работу.

Эверетт возвращается к машине, положив на место винтовку и поправив брезент. После — забирается на задние сидения, снимает дождевик, меняет обувь, испачканную в лесной грязи. Только потом он садится на место водителя, смотрит на возлюбленную и наконец-то выдыхает. Призрак обезврежен, все под контролем. Никто не пострадал. Никто не узнал, какого это — ощущать в себе от десятков миллионов до миллиарда вольт.

Легко. В этот раз они легко отделываются, даже слишком.

— Я позвонила базе, — отчитывается Санни. — Это была единственная оранжевая гроза в округе, остались обычные синие и фиолетовые. Так что можем расслабиться. Утром вернемся на базу, но сначала заедем в ближайший город с почтой.

Эверетту не нужны никакие слова, чтобы понять, о чем говорит его невеста. Их ритуал состоится в любом случае, это не вопрос лишних километров, бензина в баке или часов, проведенных за рулем ночью после дождя. Есть мелочи, которые остаются по прошествии лет даже в самые тяжелые моменты жизни, когда она разваливается по частям…

— На базе сказали, кто это был? — Эвер откидывается на спинку сидения.

— Дровосек, загрызенный медведем пару лет назад. Удивительно, если честно. Обычно душам требуется десятки, а то и сотни лет, прежде чем вернуться на землю оранжевым облаком разрушений?

Санни и Эверетт доезжают до города в спокойном темпе под тихую классическую музыку, никуда не торопясь, обговаривая планы на ближайшие часы. Позвонить родителям, сказать, что все о’кей. Посмотреть график работы почты. Поесть в круглосуточном фаст-фуде. Немного отдохнуть, может, подремать…

— Я рассчитывал вернуться в учебный центр прежде, чем поедем на базу. — Эверетт ставит апельсиновый сок в подстаканник, пока Санни открывает коробки с их ночным перекусом: двумя сочными бургерами, картошкой и наггетсами. — Жаль, что не успели.

— Уже соскучился по моей семье? — она беззлобно усмехается, беря картофельную палочку и с удовольствием обмакивая ее в кисло-сладкий соус.

— Конечно. Они и мои родственники же, — ворчит ее жених таким тоном, что невольно верится — он говорит правду. — К тому же, еда у них гораздо вкуснее.

— С этим сложно не согласиться. А так, не хочу гадать, да и бессмысленно это — вернемся мы вовремя или нет. Главное, чтобы в принципе вернулись. Это же зависит от сложности того, что ждет нас завтра.

— Кстати, о завтра. Ты выбрала, какой фильм мы будем смотреть сейчас, пока ждем открытия почты?

— Да, что-то похожее на нашу любовь. К примеру, можно начать смотреть фильм про моду и любовь, а потом мечтать о другой жизни. О той, что никогда не будет нас доступна.

Санни прикрывает глаза, почти за пару мгновений полностью съедая бургер. Соус стекает по рукам, но это так умопомрачительно вкусно. Приятно хрустит панировка у курицы, салат немного горчит, добавляя пикантности. То, что нужно после очередного приключения. Любимая еда, приятная усталость и дорогой человек рядом.

Она вытирает руки о салфетку и тянется за напитком, случайно касаясь руки Эвера, который тоже собирался взять стаканчик с апельсиновым соком. Он уступает ей, и она тихо благодарит его.

— Ты уверена, что нам подойдет столь романтичная история?

— Конечно. Мы обязаны отвлечься, даже если нас вызовут для следующей проверки на первых двадцати минутах первой сюжетной арки.

— Но вроде никаких гроз не должно быть.

— Я знаю. Это так, образно было сказано, что любое наше начинание может прерваться работой.

Эверетт озадаченно смотрит вперед. С ходом мыслей Санни он соглашается, но одновременно и поражается — слишком много негатива в них.