– Мне тогда не хотелось.
– Слушай, если у кого-то нет девушки, значит, у кого-то их две. Выбирай быстро, Марина или Катя, – поставил ультиматум Иноземцев.
– Первая или вторая? – затупил в растерянности Коротич.
– Женек, как ты нами командовал? – удивился Егор Иноземцев и добавил тоном, исключающим возражения: – Иди к Марине, чтоб не путаться в номерах.
Ужинать решили все вместе в каком-то дальнем ресторане. Набившись с нарушением всех норм безопасности в Севин минивэн, веселая компания отправилась в сторону гор.
Дни понеслись один за другим, словно стеклянные камушки в калейдоскопе, переливаясь огнями ночных дискотек и радугой утренних туманов. Реалист по своей натуре и убеждениям, Ушаков, несмотря на подколки со стороны Коротича и примкнувших к нему Трубача со Шницелем, был доволен отсутствием каких-либо существенных доказательств существования пресловутого Карадагского змея. Воспитанный в духе материалистического реализма, высмеивающего любые оккультные практики и невежественные верования, он теперь сам удивлялся тому впечатлению, которое произвел на него внезапно налетевший ветер и несколько неизвестно от чего пострадавших дельфинов. До отъезда оставалось совсем немного, и он ни капли не жалел о том, что с морем и пляжем скоро придется надолго расстаться. Впереди открывались тысячи дорог. Порой он думал пойти в билетные кассы и, сдав билет на поезд, улететь на самолете хотя бы на один день пораньше. Соперничество за внимание Нины, навязываемое ему Башкирцевым, полностью не вписывалось в его планы и никак его не интересовало. Да и соперничать было, в общем-то, не из-за чего. В один из вечеров Нина, уловив момент, когда Трубач оставил ее без своего бдительного внимания, сунула в ладонь Сани Ушакова записку с номером своего мобильника и даже с адресом квартиры на Крестовском острове в Санкт-Петербурге, где жила с мамой и папой, занимавшим какую-то важную должность по судебной линии.
Тема Карадагского змея как-то незаметно полностью сошла на нет. Веселящейся молодежи не было никакого дела до сказочного чудовища. Славший своему руководству шифровку за шифровкой Егор Иноземцев страшно переживал неминуемо приближающееся фиаско своего первого задания. Последние сутки дались ему наиболее тяжело не только по причине отсутствия результатов по змею, но и из-за постоянных приступов ревности со стороны Кати номер два. Тихая и скромная девица, внешне не представлявшая из себя никакого шедевра, оказалась жуткой психопаткой и после первой же близости превратилась в тень Иноземцева, неотступно следующую за ним по пятам. На все попытки поговорить и хоть как-то ее урезонить она отвечала слезами и рыданиями. По ее словам, она еще в первый день знакомства заподозрила в нем бабника, когда увидела, как он смотрел на Аньку, предлагая ей закутаться в полотенце. «Я что, не понимаю, о чем ты думал и куда смотрел?! Прекрати мне врать! Какие здесь у тебя могут быть дела? Если надо, пойдем вместе!» – набор фраз, служащий ответом на любые его рассуждения, был, конечно, значительно длиннее приводимого здесь, но это только усугубляло обстановку. Наконец, двадцать шестого июня он получил от командования шифровку, немало удивившую его своим содержанием. В ней говорилось, что все происходящее было прогнозируемо и ожидаемо, а его действия получили положительную оценку. Далее рекомендовалось при ближайшем удобном случае возобновить разговор о змее. Также следовало передать Маслову инструкцию, содержащую в том числе имя и координаты некоего старожила, проживающего в поселке имени Орджоникидзе, что на противоположном мысе Коктебельской бухты. Он, этот старожил, когда-то давно входил в состав группы водолазов, столкнувшихся с неизвестным чудовищем. В пояснении к инструкции говорилось, что сам этот старожил по фамилии Стариков, хотя и оказался единственным оставшимся в живых из всех видевших аномальное явление, однако был списан на берег по причине умопомрачения. Николай Стариков утверждал, что не только хорошо разглядел чудовище, но и, вступив с ним в ментальный контакт, узнал, что змей не причиняет людям зла.
Иноземцеву с Масловым следовало каким угодно способом замотивировать компанию посетить этого гражданина. Объяснений, зачем и почему следует это сделать, как обычно, не прилагалось. Улучив момент, Иноземцев, отведя Севу в сторонку, попросил сделать для него одолжение, пообещав, что это будет в последний раз.
– Ладно, сделаю, но это точно будет в последний раз, – согласился Сева, торопливо переминаясь с ноги на ногу.
– Долг платежом красен. Не забывай, это я помог тебе с Анютой, – счел должным напомнить ему о своей услуге Иноземцев.
– Да ладно, заканчивай, я ей сразу понравился! Кстати, Ушаков сказал мне, что собирается уехать раньше, – добавил Сева.
– Ну я всего не могу предусмотреть, но давай до вечера тянуть не будем. Сейчас, как все соберутся, можно попробовать прям здесь, на пляже, разыграть спектакль, – поторопил Севу Иноземцев.
– Давай, но помни, это в последний раз, – не преминул закрепить договоренности Сева Маслов.
Дождавшись, пока народ соберется, кто после прыганья на волнах, кто после бесцельного гуляния вдоль берега моря, Иноземцев с помощью Севы принялся разыгрывать сценку под названием «Мы совсем забыли про Карадагского змея». Положа руку на сердце, он готовился к провалу, к скепсису со стороны своих друзей по срочной службе и насмешек от девиц. К его собственному удивлению, тема зашла на ура. Наскучившая всем предсказуемость отношений в образовавшихся с первого дня парах сыграла для него добрую службу. Все девушки – Нина, Марина, Аня и Катя номер один – все, кроме Кати номер два, которая до сих пор дулась на Иноземцева за его утреннюю отлучку, вскочили на ноги. Энергично отталкиваясь от песка и высоко задирая коленки, они запрыгали, выкрикивая в один голос: «Хотим змея, хотим змея, пусть нам дедушка расскажет!» Со стороны в своих разноцветных купальниках девчонки были похожи на подскакивающие детские резиновые мячи, и все ребята невольно засмотрелись на них. Все, кроме Саши Ушакова и Егора Иноземцева. Еще более раздосадованная отсутствием себя внутри такой сексапильной картинки, Катя номер два посмотрела на «своего» Егора. К ее удивлению, Иноземцев с испуганным выражением лица уставился совсем в другую сторону. Проследив направление его взгляда, она посмотрела туда же. Ей захотелось закричать, но кто-то на пляже сделал это раньше, чем она. Веселье немедленно прекратилось, и все стали смотреть в сторону горного массива справа от бухты. Даже солнце, слепившее глаза, не могло приглушить яркость двух огненно-красных пятен, несущихся впереди черного, извивающегося сразу в трех измерениях, словно смерч, пространства. Паника, охватившая всех без исключения, заставила людей, бросив все, удирать с пляжа, не думая ни о чем, кроме спасения своей жизни. Пытавшийся ввести пин-код на своем смартфоне, чтобы открыть камеру, Саня Ушаков удивленно смотрел на экран с надписью «установлена блокировка». Между тем и он, и те, кто проделывал такие же манипуляции со своими девайсами, готовы были поклясться: с первой, в крайнем случае со второй попытки они вводили правильный пароль. Смерч (или в самом деле неведомое морское чудовище) приближался к берегу со скоростью не менее ста километров в час. Будучи достаточно опытным моряком, чтобы суметь на глаз определить расстояние, отделяющее их от аномалии, Ушаков понял, что для принятия решения у них есть не менее двух минут.
– Бежать нет никакого смысла, – сказал он, обращаясь по привычке к бывшему командиру Коротичу, – грузитесь в минивэн и шпарьте по Морской, пока не образовались пробки в сторону Орджоникидзе.
– Что значит шпарьте? Ты что, останешься? – спросил Иноземцев, давно захвативший лидерство внутри маленькой группки, состоящей из Севы Маслова, Коротича и его самого. Шницель и Трубач, до этого державшиеся обособленно, сейчас готовы были слушать любую разумную команду, ведущую к спасению.
– Мы с Башкирцевым остаемся, – ответил Ушаков, ни на секунду не сомневаясь в поддержке этого решения своим напарником.
