4. Очень широкими масштабами ведется так называемая "реставрация", по сути представляющая собой реконструкцию (т.е. изменение!). Под лозунгом заботы о туристах осуществляется мощнейшая переделка исторических памятников. Новодел на каждом шагу, и даже особо не скрывается. За ним порой уже трудно определить истинный вид объектов до "реставрации".
5. Все это производит впечатление весьма четко скоординированной деятельности, направленной на сокрытие доступа к информации о древней цивилизации. И как не претит идея каких-либо "заговоров", но буквально все участники экспедиции постоянно к этой идее возвращались.
(Гораздо чаще в жизни все обходится без реальных заговоров или даже централизованных директив. Кто-то предпочитает молчать, не желая рисковать своей научной карьерой; кто-то стремится к более высокой и более доходной должности; кто-то просто делает свой небольшой бизнес на ограничении доступа к информации и т.д. и т.п. А в целом все выливается в некую "негласную договоренность", нередко вообще не проговоренную… С чем именно мы имеем дело в Египте – однозначно сказать трудно. Скорее всего, хватает и того, и другого, и третьего…)
Может показаться, что автор слишком уж в черных тонах представляет ситуацию с доступом к информации в Египте. Но, увы, дело обстоит именно так. Даже по сравнению с уже упомянутыми "годами застоя", с которыми автор знаком не понаслышке, цензура в Египте очень сильная. А в области, которая касается древней истории, – одна из самых сильных.
Более того, по египетскому законодательству, проведение любых научных и исследовательских работ, связанных с древней историей, может проводиться только с разрешения Комитета по Древностям. В реальности же это выливается не только в то, что во главе всех сколь-нибудь значимых работ неизбежно оказывается лично Захи Хавасс, но и в сильнейший контроль за содержанием как самих работ, так и освещением их результатов.
Достаточно вспомнить хотя бы ту обструкцию, которую Хавасс устроил в 2003 году автору сообщения об идентификации одной из мумий с царицей Нефертити – Джоан Флетчер. Какими только словами он ее не поносил в открытой прессе. То объявлял ее полным дилетантом, то грозил из-за нее закрыть доступ к археологическим работам всей французской миссии. И даже после того, как он встретил все-таки отпор со стороны мирового научного сообщества, Хавасс хотя и попытался смягчить ситуацию, остался на своем и пытался оправдать свое поведение, хоть и совсем неуклюже. Вот фраза из его официального заявления в газете "Аль-Ахрам" (авторизованный перевод Н.Королевой, сайт Ассоциации МААТ): "Согласно Закону о Древностях все открытия должны публиковаться только через Высший Совет по Древностям. Однако, Флетчер проигнорировала Высший Совет по Древностям и сделала заявление напрямую журналистам всего мира, что является прямым нарушением египетского законодательства".
По мнению автора, данная цитата вполне однозначна по смыслу. Комитет по Древностям Египта уже на государственном уровне зафиксировал цензуру в области исторических исследований и пытается навязать эту цензуру всему миру.
И с учетом этого некоторые шаги Комитета по Древностям, предпринимаемые ныне, предстают в довольно странном свете. Дело в том, что последние несколько лет набирает обороты уже ставшая международной кампания по возвращению в Египет исторических ценностей, вывезенных в разные страны за несколько столетий археологических исследований. Внешне все выглядит вполне благопристойно: государство заботится о своем культурном наследии… Но если присмотреться…
Какое, собственно, отношение к культурному наследию Древнего Египта имеют арабы, захватившие в свое время эту страну и составляющие ныне большинство ее населения?!. Египтян как таковых (прямых потомков тех самых древних египтян, которые и создавали это все) там сейчас практически и не осталось. Сами же памятники строительства, архитектуры, искусства и письменности древнеегипетской культуры давно стали наследием общемировым.
Сомнительной представляется и некая "польза" от концентрации всего этого наследия в одних руках. Выгоды от монополизации всегда имеет только сам монополист. Для других эти выгоды, как правило, оборачиваются негативными последствиями. И, видимо, понимая сомнительность подобных шагов Хавасс постоянно утверждает, что это никоим образом не отразится на доступности к историческим ценностям представителей мирового научного сообщества. Как говорится, свежо предание – но верится с трудом…
Видимо, мнение автора разделяют довольно многие. По крайней мере пока никто что-то не спешит откликнуться на призыв Комитета по Древностям, несмотря на весьма интенсивное информационное и дипломатическое давление с его стороны. Ясно, что даже представители официальной науки не испытывают удовольствия от перспективы регулирования доступа к древнему наследию единственной структурой (и одним-единственным человеком!).
Но если отвлечься от сугубо материальных интересов инициаторов подобного мероприятия (а такие интересы очевидны, ведь за любой доступ уже и сейчас взимается плата, зачастую весьма немаленькая), то можно обнаружить и вполне определенную идеологическую его подоплеку. Ведь говорить о пагубности реализации этой инициативы Комитета по Древностям для исследователей, придерживающихся альтернативных версий, и не приходится!… Им-то доступа тогда вообще не видать…
Похоже, совсем шаткие стали позиции у египтологии, раз ей приходится прибегать даже к таким сомнительным действиям. Видимо, официальная версия истории трещит по всем швам и рискует рухнуть в одночасье, если доступ к информации о реальных (а не только разрекламированных) находках получат исследователи, в этой версии сомневающиеся…
С грустью оценивая перспективы для, если так можно выразиться, независимых исследователей (то есть тех, кто не скован необходимостью заботиться о своем карьерном росте и жертвовать объективностью ради этого) в свете последних тенденций, видимых невооруженным взглядом, автор очень рад, что ему удалось побывать в Египте именно сейчас, а не через пару-тройку лет. И не просто посетить страну в качестве обычного туриста, а принять участие в экспедиции с весьма обширной программой.
