«Да что за…» – Анна вдруг споткнулась – и башня из папок рухнула на пол.

– Извините, – машинально пробормотала она и принялась быстро собирать документы. В коридоре сидели свидетели, мужчины, в основном пожилые: предстояло дело по признанию права собственности на гараж. Это были соседи по гаражу, пенсионеры и собутыльники хозяина собственности, заявленные им как свидетели.

– Возьмите, пожалуйста. – Мягкий баритон раздался за спиной девушки. Анна обернулась. Мужчина, сидевший на скамье справа от двери в кабинет, привстав, протягивал ей упавшее дело. Подавая папку, он прикоснулся к пальцам девушки и пристально посмотрел ей в глаза. Он был средних лет, с ранней сединой на висках, с легкой щетиной на узком интеллигентном лице. Замшевые серые мокасины, джинсы и кардиган в тон выдавали тщательную заботу о своей внешности – и желание оставить этот факт незамеченным.

***

«Глаза, кофейные с точечками, белыми, как снежинки. Знакомые глаза. Как будто видела его где—то. А руки, руки теплые, кожа на пальцах грубоватая. пальцы немного шершавые, но было приятно. Когда он мне дело протягивал – прикоснулся. Может, случайно, а вдруг – нет? Хорошо бы специально… Мечтать не вредно. Симпатичный. Брюнет. Ну и что, что старше, лет на десять точно. Подтянут, моложав, кольца нет, когда дело протягивал, я успела посмотреть, не женат он, чувствую. Взгляд грустный, разведен, наверное…» – Анна механически протоколировала процесс и думала о недавней встрече в коридоре.

– Анна Владимировна, не спите, возьмите расписку у свидетеля!

«Да, возьму, возьму, куда ж денусь… тем более пока свидетель сюда доковыляет. Дела эти с пенсионерами утомили уже, „помню-не помню“, а мне еще протокол набирать и кучу корреспонденции на почту подписывать…» – Девушка задумчиво рылась в документах, ища расписку об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

«Забыл, какого цвета гараж у соседа. Судья еще страха нагнал про уголовную ответственность! Конечно, дед теперь боится, а дело-то ерундовое», – – Анна протянула лист с распиской свидетеля пожилому мужчине, который медленно, со страхом в глазах, подходил к столу секретаря.

Допрос свидетеля продолжился.

«А чего он в коридоре сидит? К Ирке в процесс, наверное, „дтпэшник“, у нее в процессах всегда мужики симпатичные. „Административка“ – там мужики и попадают обычно, не то, что у нас на „гражданке“: одни пенсионеры да семейные. А у Ирки то штрафники скорость превысят, оспаривают, то „лишенники“ права свои отвоевывают. Только обычно там адвокаты – а тут явно обычный, гражданский. Не заискивал, тревожный… А я дура, первый раз его увидела и сразу покраснела. Точно, дура… опухшая, не накрашена. Что же я платье черное не надела? В кофте этой серой, как бабка…»

– Анна Владимировна, проводите свидетеля, приглашайте следующего!

«Ну и ладно, чего терять, спрошу, к кому он сидит, может к нам… Хорошо бы к нам! Смотрел так, с интересом. Блин, я уже и забыла, когда была на свидании! Сегодня опять в ночь протокол печатать. Может ему просто подмигнуть?»

Ручка скатилась со стола. Анна встала, вышла в коридор, провожая свидетеля и приглашая следующего. Кареглазого в коридоре уже не было.

«Ну и сама виновата, нечего себе придумывать, расхрабрилась. Хорошо, за квартиру уже заплатила, на кино хватит, сходить, что ли? Да какое кино… Пока протокол наберу – час ночи будет, успеть бы поспать. Еще по другим процессам дела лежат, не до развлечений пока. Как там бабуля говорила? „Грузовик на моей улице когда-нибудь перевернется!“ Завтра вечером пойду к той женщине-экстрасенсу, которую Таша рекомендовала, говорит, что по парням расклад дает, а у меня точно просвета никакого не видать с такой работой». – Анна словно спряталась в вязаной кофте мышиного цвета, запахнув ее глубже.

– Свидетель Еремеев, проходите.

Дверь за свидетелем закрылась. В коридоре не осталось никого.

– Анна, это не твой свидетель телефон забыл, на этой лавке сидел? – судебный пристав Слава, недавно работающий на этаже, протянул серую Nokia и взглядом указал на скамью, где недавно сидел кареглазый.

– Я поздно увидел, что он ушёл, ребята снизу по рации передали, что из здания вышел. У вас перерыв в процессе, курить отправился?

– Да, да, мой свидетель, перерыв у нас, вернется еще…

«Докатилась, вру приставу, зачем? Как—то вырвалось. А вдруг вернется, может, это знак, всякое бывает… Вон Ташины родители в поезде случайно познакомились, вышли на одной станции – и сразу в ЗАГС». —Девушка сунула телефон в карман кофты и закрыла за собой дверь кабинета.

***

«Невзрачная, бледная как моль, мелкая, чуть за двадцать… Стройная, это уже хорошо. Краснеет, как девочка, а может, и в самом деле девочка. Глупая идея, но, если это «малая кровь», почему бы не рискнуть? На кону все. Карьера, репутация, семья, сумма крупная, а если Сидоров не проснется – то и свобода. Главное, Света, где же она… Если все раскроется, то… даже думать об этом жутко. Крутит живот до колик. Страшно. Да, страшно, я же не робот.

Хорошо, пациент еще жив пока. Это обнадеживает. Черт, аж тошнит, мерзко. Приставы еще эти высматривают, видят, что я не здешний. Гоша провел меня, спасибо… Пока он в процессе, посижу, понаблюдаю.

Неуклюжая, пальцы тонкие, кривые, холодные… нет, плохая это идея. А если она дела домой не носит? Как говорит Гоша, «надо найти доступ и к делу, и к телу». Легко ему говорить с его—то опытом. Гоша еще со школы генерировал сумасшедшие идеи. Адвокатура – это его, здесь он что только не придумывал, его байки под коньячок – как блокбастер. Особенно та, про бомжа одноглазого и подлоги свидетелей. У Гошки ко всем разный подход, в этих мерзких коридорах его каждая собака знает. Не знаю, зачем я только на это согласился.

А девчонка мной явно заинтересовалась. Ладно, как будет, так будет. Хоть я в судьбу не верю, но если будет еще знак, то, так и быть, рискну».

***

– Привет. – Мужчина зашел в уютную светлую квартиру, где пеленой стоял запах жареных котлет, дежурно ответил на поцелуй полноватой миловидной блондинки

– Как дела? Я звонила, что с твоим телефоном? Хлеб купил? – Мягкий, низкий женский голос раздавался из кухни. В голосе не было эмоций, только дежурный тон, как на приеме у врача.

– Да нормально все. Когда звонила? Я не слышал, куплю сейчас схожу. Черт! Я телефон потерял! – Нервно похлопав по карманам ветровки, он кинул барсетку с документами на тумбу в прихожей.

– Вспоминай, где был, может, он в машине остался? Андрей, и молока на кашу ребёнку, – раздался вновь ровный голос из кухни.

– Пойду гляну, я скоро. В магазин потом зайду.

***

– Что там у тебя жужжит постоянно? Бесит уже, выключи! – Ира сердито посмотрела на запыхавшуюся Анну, которая вошла в кабинет с кипой документов. Та поспешно открыла ящик своего стола. Там звонил ЕГО телефон. Холодок пробежал между лопатками, что—то сжалось в полупустом желудке. «Может, не отвечать?» Анна на минуту замешкалась, но под недовольным взглядом соседки взяла телефон и вышла с ним в коридор. На дисплее отразилось: «Антон, сосед».

– Да, – неуверенно произнесла девушка, опершись на стену. В коридоре уже никого не было, рабочий день был закончен час назад.

– Добрый вечер, у вас мой телефон, можете его вернуть? – Уже знакомый мягкий баритон звучал жестко и настойчиво, почти угрожающе.

– Да, конечно. Вы его в суде оставили, возле моего кабинета, я – Анна, секретарь судьи В. – Голос Анны снова вернулся в привычный сухой канцелярский режим.

– Очень приятно, я – Андрей, как я могу забрать телефон? – Голос собеседника стал спокойнее, но в нём ещё ощущалось напряжение.

– Завтра, в кофейне на углу, в восемь вечера. А как я пойму, что это вы? Телефон ваш уже разряжается, а зарядить я не смогу, у меня другой.

– Поймете. По языку цветов. Доброй ночи. – Абонент отключился.