Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Кстати, о времени. Взглянув на часы, Уэстон поднялся со стула.

– Гретхен, ты уже получила факс от юристов? – спросил он. – Я бы хотел, чтобы мисс Прайс на него взглянула.

К счастью, Гретхен уже подготовила документ. Там, где следовало поставить подпись, стояла галочка. «Наконец-то она приходит в чувство», – подумал Джефф. Вероятно, на нее подействовал свежий воздух в патио. Как и на него.

Джефф положил документ на стол перед хозяйкой, достал ручку и указал ей, где надо подписать.

– Что-то не так? – спросил он, заметив, что она задумалась.

Мисс Прайс, вздохнув и нахмурившись, подняла на него помрачневшие глаза.

– Да, – кивнула она. И добавила: – Здесь вообще все не так.

– Как это все? – остолбенел Уэстон. – Вас не устраивает сделка?

– Мистер Уэстон, я буду с вами откровенной. – Она чуть наклонилась вперед, ожидая его реакции. – Так вот, я не намерена заключать сделку с «Эдван дайверсифайд». Ни сегодня, ни завтра, ни когда бы то ни было.

Это был наивысший момент прозрения и понимания истинного положения вещей для Джеффа Уэстона. Он не моргнул, не дернулся, не вздрогнул, его зубы не заклацали и не превратились в пыль, из его ушей не повалил дым. А вот внутри он превратился в машину для китайского бильярда. И маленький серебряный мячик его пульса яростно бился о каждый задетый им уголок.

Джеффа только что вежливо ударили в самое больное место. Он бы должен был хватать ртом воздух, но больше всего Уэстону хотелось рассмеяться. Не над хозяйкой дома, а над самим собой, над ситуацией, которую он так глупо недооценивал.

Глава 3

Эммелина Прайс, по обыкновению переходя от окна к окну, опустила шелковые шторы. Это уже стало для нее ритуалом – как пятичасовой чай или музыка после обеда. Розовый закат постепенно темнел, обретая пурпурный оттенок. Приближалась ночь, а вместе с ней и детский страх темноты, который долгие годы не беспокоил ее, но теперь, когда они грозились отнять дом, ее рай, страх вернулся, и она нередко чувствовала себя как ребенок после ночного кошмара.

Этот дивный, старинный викторианский дом был единственным местом, где она когда-либо чувствовала себя в безопасности. Большая часть ее раннего детства прошла в напряженной обстановке постоянно ожидаемых неприятностей и кошмаров, источником которых являлся воспаленный мозг ее душевнобольной матери. Эммелине исполнилось шесть лет, когда бабушка смогла наконец-то отправить свою дочь на лечение, а внучку забрать к себе, в этот дом. Лишь в шесть лет Эммелина узнала, что такое безопасность, что такое любовь.

Совсем скоро задняя гостиная, которую она предпочла бы называть музыкальной комнатой, согреется и осветится мягким светом каминного пламени, а она сядет за инструмент и будет играть пьесу, которая одновременно и взбодрит и успокоит ее. Возможно, сегодня вечером это будет пьеса Шуберта.

– Эй, Эммелина!

– Потише, Спайк, – попросила она парня, который с грохотом ввалился в комнату из кухни, где наводил порядок после обеда. Это была одна из его домашних обязанностей.

– Но я же ничего не разбил сегодня, – с ухмылкой заметил он.

Эммелина опустила последнюю штору и улыбнулась своему воспитаннику.

– Должно быть, у фарфора по этому поводу праздник, – пошутила она.

Спайк торжествующе поднял вверх большие пальцы рук, а серьга в его ухе, казалось, подмигнула Эммелине. «Интересно, – спросила она себя, – что Джефф Уэстон подумал о мальчике, о его местами выбритой голове и о мешковатых джинсах, которые Спайк не снимал ни днем, ни ночью?»

Четыре года назад Эммелина ввязалась в настоящую уличную драку. Спайк тогда был тощим подростком с ломающимся голосом, на которого напала группа уличных хулиганов, и Эммелина, прогнав их шлангом, выручила его из беды.

Оказалось, что Спайк сбежал из дома, потому что родители им совершенно не интересовались. Узнав об этом, Эммелина Прайс прошла все инстанции для того, чтобы усыновить мальчишку, и испытывала невероятную гордость за перемены, произошедшие в Спайке. Теперь он был уже шести футов трех дюймов росту и мог защитить себя сам.

– Я хотела поиграть. – Эммелина подошла к старинному спинету[2] и стянула с него покрывало из серебристого шелка с плетеными кружевами по краям – одно из самых больших своих сокровищ.

– Я бы послушал Моцарта, – заявил Спайк.

Спайк действовал на нее умиротворяюще. Благодаря ему она научилась беззаботно смеяться. Казалось, он единственный знал настоящую Эммелину – напуганного ребенка, который цеплялся за правила и традиции прошлого века, потому что они сохраняли ощущение безопасности, помогали выстоять в трудные минуты.

– Как насчет «Маленькой ночной серенады»? – предложила Эммелина, знавшая, что Спайк любит эту мелодию.

– Валяй, сбацай, – кивнул Спайк.

Эммелина села и устроила настоящее шоу, разыгрывая пальцы. Вообще-то Спайка трудно было чем-либо удивить, однако Эммелина была в редком настроении сегодня – возможно, из-за того, что сумела настоять на своем и ощущала удивительный прилив сил. Когда ее руки опустились на клавиатуру инструмента, казалось, что из них так и льется энергия. Пальцы бегали по клавишам с удивительным проворством, словно хотели заставить ее забыть обо всех проблемах.

Закончив игру, женщина, улыбнувшись, встала со стула и игриво поклонилась. Спайк во второй раз поднял вверх большие пальцы в знак одобрения.

– Что ты подумал о нашем сегодняшнем госте? – поинтересовалась она. – О мистере Уэстоне.

– Это же элементарно, – Спайк пожал плечами, – думаю, он к тебе клеится.

– Господи сохрани! – воскликнула мисс Прайс. – С чего это ты взял?

– Да я же видел, как он глазел на тебя, – объяснил Спайк, – ему явно хотелось расстегнуть все твои пуговицы.

– Мои… пуговицы?.. – Эммелина нервно проверила застежку на платье. Интересно, как это мальчик сумел прийти к такому выводу. Подумать только, пареньку пришло в голову, что мистера Уэстона интересовало что-то помимо ее собственности!

Эммелина вдруг ощутила, что жемчужные пуговицы были прохладными, гладкими и круглыми на ощупь. Нет, она не стала бы говорить, что они… чувственные… это слишком глупое сравнение. И предположение Спайка нелепо, Эммелина ничего подобного не заметила. Уэстон приехал для того, чтобы заключить сделку.

– Нет, он никогда не обратил бы внимания на женщину вроде меня, – произнесла Эммелина.

А она никогда не обратила бы внимания на мужчину вроде Джеффа Уэстона! Он весь на поверхности, в нем нет глубины. Достаточно взглянуть на его ассистентку – настоящую секс-бомбу с сотовым телефоном в руках – и на его красный автомобиль!

После этих рассуждений Эммелина почувствовала себя немного лучше. Однако по непонятной причине ей было нелегко водрузить покрывало на прежнее место. Почему-то оно постоянно падало, когда женщина пыталась расправить его. Наконец Спайк пришел ей на помощь: он взял один край покрывала, а Эммелина другой, и вместе они разложили его на инструменте. Но понимающая ухмылка на лице воспитанника раздражала мисс Прайс.

– Вовсе он ко мне не клеится, – заявила Эммелина, тряхнув головой, – а если он рискнет еще хоть раз ступить на порог моего дома, я… – Она вовремя остановилась, чтобы не произнести лишних слов в присутствии юного и впечатлительного мальчика.

– Ты всегда можешь отходить его шлангом, – усмехнувшись, подсказал Спайк.

***

– Она в моих руках, – прошептал Джефф, не веря своей удаче. – Черт возьми, она в моих руках! Она моя!

Взрыв его смеха нарушил степенную тишину архива окружного суда. Джефф откинулся на спинку стула, а потом встал так резко, что стул, опрокинувшись, упал на пол. Кто-то из клерков шикнул на него – Джефф был в таком воодушевлении, что даже не заметил, что мешает всем работать. Нет, он и в самом деле глазам своим не верил, это была потрясающая удача.

«Если хочешь получить положительный результат, берись за дело сам», – подумал Уэстон. Кажется, это пятнадцатая поправка к конституции. Вся неразбериха получилась из-за того, что он отправлял к ней своих людей. Они прошляпили дело, и даже Гретхен теперь нельзя доверять самые простые задания. То ли у нее помутился рассудок от всей этой розовой дребедени в магазине, то ли она нарушила себе кровообращение возмутительным красным корсетом.

вернуться

2

Музыкальный инструмент.

5
{"b":"9030","o":1}