– Минут тридцать максимум.

– Хорошо, тогда буду ждать в машине, телефон пока не включай. – сказал он.

Быстро закупив стандартный для себя набор продуктов на неделю, благо этот навык был отработан еще мамой, когда раз в неделю закупались продукты и из них делались сразу полуфабрикаты на неделю на всю семью, что было очень удобно, не нужно ходит в магазин и ты всегда знаешь, что приготовление обеда займет минут пятнадцать, двадцать. От души спасибо ей за этот навык, экономии времени.

Вообще, мама была хорошим человек, портило всю картину, любовь к контролю, всего окружения, желание держать все и вся в поле зрения, что бы все было правильно и как она решила. Много лет после того, как стала жить одна, боялась, до ужаса совершить ошибку. Наверно, поэтому, мы и сошлись с Тоней в работе, я молчала и делала. Она отстаивала дизайны.

Синдром отличницы во мне был культивирован, как самые дорогие кустовые розы. Много, времени ушло, пока научилась извините, за прямоту, но делать через жопу, но до сих пор, иногда, например пробуя приготовить, что-то новое, борюсь внутри себя и боюсь что-то испортить, бывает, доходит до абсурда. Стою, там где меня застал ступор и в голове проговариваю, что самое страшное произойдет, если сейчас сделаю, что-то не так. До того момента, пока не отпускает. И ведь на самом деле отпускает. Со временем, этот процесс прекратил отнимать более тридцати секунд, раньше могла зависнуть, на десять и более. Почему я это вспомнила?

Пять минут назад когда стояла в магазине взяла утку, я ее никогда не готовила сама и решила попробовать, и хватило пару секунд, чтобы справится со внутренней отличницей, объяснив себе в очередной раз. У меня вряд ли тем более с первого раза получится утку сделать как мама, но если не получится, самое страшное, это либо утка будет сырой либо горелой. Ну тогда мы на ужин просто жарим яичницу, как один из сотни вариантов плана Б.

Папа уже был в машине, когда выехала из магазина с тележкой.

– Мамины уроки вижу не прошли даром, – кивнул он забирая большие пакеты с продуктами.

– Да. – ответила я. – Нужно включить телефон и сказать, что уехала отдыхать.

– Думаешь? Стоит. – осторожно спросил.

– Думаю. – уверенно ответила я.

– Решать тебе. Только меня нет. Я не смогу долго противостоять ее напору, сама знаешь. – сказал он честно.

– Я решила, хорошо. – включив телефон, набрала номер. – Мам привет.

– Где ты, что с тобой? – сразу посыпался град вопросов. Знала, что первые минут пять, это будет поток из угроз и манипуляций, поэтому, отодвинув трубку, от уха села в машину и мы поехали. – Где ты едешь? – вдруг спросила она и замолчала, что было верным знаком, что мне дали правого говорить.

– Уехала на несколько дней в другой город, нужно подумать и сменить обстановку. – спокойным тоном ответила маме.

– Отец с тобой? – спросила она.

– Нет, он довез меня домой после обеда и уехал. Наверное на работе. Хотя не знаю.

– А почему он не берет трубку, вот сейчас ему звоню, – в трубке послышался монотонный голос, оператора, “Абонент выключен или находится вне зоне действия сети…” – мысленно поблагодарила, что папа не включил телефон, а то сейчас было бы сразу понятно, что мы вместе.

– Мам, услышь, пожалуйста, мне неудобно разговаривать, я уехала. Вернусь домой и позвоню. – из трубки опять полился монолог, что она плохо воспитала дочь, если та считает в своем праве себя так вести и все в том же духе.

Отец, сидел рядом и только возмущенно шумно вздыхал. – Мам, ты очень громко говоришь, тебя слышит весь автобус. – это подействовало, как ушат холодной воды.

– Как будешь на месте, позвони. – быстро проговорила она и связь оборвалась.

– Ух. – сказал отец, – Давно бы так! Вообще такие встряски от мамы, периодически напоминают, что брак в целом – это то с чем не хочу больше связываться. – сказал папа. – Хотя…

– Что? У тебя появилась дама сердца. – спросила у отца.

Папа поелозил в кресле, – Пока не знаю, как станет понятно, расскажу.

– Хорошо, не буду тебя мучить вопросами. – ответила и посмотрела в окно.

За окном, дома становились реже, голые деревья встречались все чаще, из динамиков мелодично пела скрипка, ее сменил саксофон, а потом подключилась гитара, какая-то непонятная мелодия смесь классики с тяжелым металлом, но папе нравилось, он в такт мелодии постукивал по рулю и казалось быть счастлив. Редко видела отца таким умиротворенным, спокойным.

– Нам долго ехать, не помню? – спросила у отца, когда мелодия закончилась.

– Примерно еще час, может чуть меньше. – ответил он. – Можешь откинуть сиденье и поспать немного, предложил он.

Через сорок минут мы съехали с трассы. Раньше это был ужасный участок разбитой дороги по которой пока едешь можно было почувствовать все позвонки, что норовили то и дело выпрыгнуть, но в детстве сидя в старых папиных жигулях на заднем сиденье, за долго до того, как стали задумываться про кресла и безопасность. Я считала сколько раз, подпрыгнула до потолка. И была счастлива, ведь впереди было лето, друзья, теплые бабушкины объятия и свобода. Сейчас же это была широкая двухполосная дорога, с ровным асфальтом, на столько ровным, что я спросила у отца.

– Мы туда свернули?

– Да, такие же мысли были и у меня, когда сюда приехал в первый раз спустя много лет.

Въехали в поселок, ухоженные дома, чистые улицы, подстриженные деревья вдоль дороги. Проехали мимо сетевого магазина, с хорошей парковкой, за ним росли деревья, раньше там был пустырь, где в детстве играли и там же был спуск к реке.

– За магазином небольшой парк в котором есть фонтан, и спуск к реке, тоже облагородили, а внизу сделали пляж, летом есть лодки, зонтики, небольшое кафе. – сказал отец, озвучивая список достопримечательностей.

– Серьезно? – спросила, удивленным голосом. – Я думала, облагородили, прибрали, но что бы настолько. – удивлению не было предела.

– Да. Поселок разросся как видишь, много тех кто держит здесь дома под дачи, но и местные остались, кто здесь как я родился, начали возвращаться в родительские дома. Приезжим нужны развлечения, а местным заработок, и сейчас этот симбиоз хорошо работает. Помнишь рынок небольшой, у почты был? – спросил отец.

– Да.

– Он также работает, по утрам до 12 часов. Летом там конечно больше народу, но и сейчас приходят.

– Мы там яблоки продавали. – сказала, вспоминая как заработали первые деньги на мороженое. Папа улыбнулся, видимо вспомнил, что-то из детства.

Вдалеке виднелась белая церковь, с золотыми куполами, опять же, по-видимому, реставрированная, когда я ее видела последний раз, она стояла полуразрушенная без окон и дверей. Много лет не видевшая прихожан.

– Церковь тоже отремонтировали? – спросила я всматриваясь в даль.

– Да, в прошлом году еще вся в лесах стояла, осенью запустили, батюшка приехал. Многое поменялось. – ответил папа.

Подъехали к металлическому забору, за которым виднелась пристройка, раньше на этом месте была дальняя калитка. Папа нашел в бардачке пульт и рольставни медленно поехали вверх.

– Да, строил капитально. – сказал отец, увидев мои удивленные глаза.

Гараж был большой, мы въехали и еще осталось место, там стояло какое-то оборудование, деревянные доски, вдоль стены развешаны инструменты, ящики, баночки и все в таком идеальном порядке. Вышли из машины, перед машиной, дверь с несколькими ступенями лестница.

– Заходи, сейчас все принесу, – взяв цветы, что полдня пролежали в машине, я поднялась, открыла дверь, оказалась в небольшом тамбуре, разувшись, открыла другую дверь и попала в кухню с черного входа. При бабушке, эта дверь тоже была, но использовалась крайне редко, в основном была закрыта.

Отец зашел следом водрузив пакеты на стол, – Сейчас затоплю печь. Не против если, сегодня тут останусь? – спросил папа.

– Пап, конечно. Я на это рассчитывала, и купила утку на ужин.