– Недавно услышала такую фразу, “Одиночество – это выбор между половой и нервной системой в пользу второй” не знаю, кто это сказал, но по моему гениально звучит. – перепрыгивая весело через лужу думала я.

В это самое утро мой возраст перевалил за волшебную цифру сорок, на улице текли ручьи и светило яркое, мартовское солнце. – Еще немного и теплое лето, отпуск. – думала, жмурясь от солнца. Как в кармане, завибрировал телефон.

– Доброе утро, дочь. – услышала строгий голос матери, подняв трубку.

– Доброе мам.

– Желаю, тебе наконец то в этом году выйти замуж… – быстро протараторила мама, своим не терпящим возражения тоном, градус настроения упал.

– Мам, не начинай, пожалуйста! – жалобно взмолилась.

– Что не начинай, сорок уже, еще чуть-чуть и пенсия, а….

– Стоп, – прервала длинную тираду, которую слышала уже не один десяток раз. – Мам, услышь меня, пожалуйста. Я не хочу замуж! Мне не надо.

– Тебе не надо, а мне нужны внуки…

– В стране полно детских домов, пойди и возьми, себе внука или внучку на выбор. – повисла липкая тишина. – Мам! – но лишь гудок, был мне ответом оповещая о том, что мама в очередной раз повесила трубку. Потому что я осмелилась сказать, вещи не нравились родительнице.

– Вдох выдох, так тоже бывает… Мы не обязаны делать так как хотят родители. – повторила, словно волшебную мантру в очередной раз. – Это у мамы есть потребность во внуках. У всех ее подружек есть, а у нее нет! И не важно, что это маленький человек со своими желаниями, а не германская стенка, чтоб ей провалиться. Стенке конечно, стояла, как гроб с музыкой, да и до сих пор стоит, никакого толку, только место загораживает. Но как же ее выкинешь?! Доставалась же по большому блату. А тот факт, что для нее должна быть еще найдена квартира метров на двадцать больше как минимум никого не волновал.

– У всех есть и у нас будет! – коротко сказала когда-то мать, на то что посмела возмутиться, на двухметровый лакированный шедевр производства ГДР.

– Стоп, Лена, успокаивайся! Сейчас придем на любимую работу, и будем творить красоту. А мама? А что мама, уже не исправишь, она такая, как и есть, такую любим и принимаем. Ух. Сделала еще глубокий вдох.

Телефон в очередной раз завибрировал в сумке. – Привет, дочь, с датой тебя! – сказал веселый голос отца.

– Привет, пап. Спасибо. – папа всегда мне поднимает настроение.

– Поужинаем сегодня, или были какие-то планы? – осторожно спросил.

– Нет, планов не было.

– Тогда если не против заеду за тобой на работу.

– Да хорошо, в шесть думаю уже закончу.

– Договорились. Люблю тебя дочь. До встречи.

– Пока пап, люблю. – и положила трубку. Мои родители словно уравновешивали друг друга. У мамы был сложный и властный характер, папа же наоборот был мягким и веселым. А как только я поступила в институт и переехала, папа тут же подал на развод. Со словами, – Прости дочь, но я устал. – для меня это был шок, ведь всегда думала, что в нашей семье, если не все хорошо, то примерно как у всех, такая средняя температура по больнице, тридцать шесть и шесть, где у одного сорок, а у второго ноль.

– Устал. – подумала тогда, несмотря на то, что практически не бывал дома, работая по вахтам. Теперь спустя годы, понимаю, у мамы есть талант, доводить до истерики за пятнадцать минут и считать это нормой. Именно по этому сбегала, как только появлялась возможность, на все каникулы к бабушке, в общагу в институте, на ночевку к подружке куда угодно, только побыстрее из дома. Воспоминания опять накрыли, столько лет прошло, а раны до сих пор болят, может такие воспоминания и не стираются из памяти? Они как вечные якоря, держат немым напоминанием за сердце говорят откуда ты пришел.

Колокольчик на двери мелодично звякнул, когда входила в небольшой офис расположенный на центральной улице, в старинном особняке, хотя больше похож на какую-то фабрику, большие арочные окна в пол много света и воздуха. Стены из красного кирпича, дополняли свисающие с потолка кованые люстры, сделанными под старину лампочками. Зона ресепшен, за ней мягкая для посетителей и посиделок, несколько кабинетов со стеклянными перегородками, в глубине небольшая кухня и винтовая лестница из черного металла ведущая наверх, в кабинеты руководства, вот пожалуй и все наше рабочее пространство.

– Привет, Тоня, – сказала войдя в кабинет, что мы делили на двоих с моей лучшей подругой.

– Лена, с днем рождения, – проговорила девушка вручая мне небольшую коробку с гигрофилами.

– Спасибо.

– Что спасибо, сорок ведь уже?

– Да! – сказала на выдохе, констатировав факт.

– Как будем отмечать? – потирая ручками спросила она.

– С папой!

– Он у тебя конечно видный мужчина, хоть и за шестьдесят, но это как то скучно! Не находишь?

– Для нас забронировала столик на субботу, а сегодня только вторник, не хочу завтра стекать под стол. Заказ Татищева, сам себя не сделает. – сказала, напомнив о работе

– Умеешь, ты испортить настроение, это какой-то прям дар! – взмыла Тони руки к небу.

– Наследственный, я бы даже сказала, передался с молоком матери, но если хочешь с ней договорюсь, мамочка проведет тебе ускоренный курс, как портить настроение за пять минут. – с сарказмом в голосе, сказала Тоне.

– Нет, спасибо, в субботу так в субботу. – сказала подруга примирившись с неизбежным.

– Что там, с Татищевым уже согласовали концепт, который вчера сделала?

– Нет, Павлов сказал, встретила его на входе, что Татищев сам будет к одиннадцати, хочет с нами лично поговорить. – ответила Тоня покачиваясь на стуле.

– С чего бы это вдруг?

– Кто знает! Что он хочет. Нет бы сказать. “Мне все нравится, делаем.” А тут еще разговаривай с ним. – пробурчала под нос Тоня.

– Согласна, не люблю когда сами приходят. – буркнула я.

– Такое ощущение, что ты с ними встречаешься? – недовольно протянула Тоня.

– Для этого у меня есть ты. – сказала обняв подругу за плечи.

К слову говоря, с Тоней работали дизайнерами в крупной фирме нашего города. У нас был хороший доход, полная свобода, могли работать из дома, но мы ежедневно приходили в офис, за редким исключением, тут была дисциплина к которой так привыкли дети рожденные в СССР, и не так скучно. Все таки вокруг были люди, да и сам момент, что нужно собрать, одеться и пойти куда-то, вводил в рабочее состояние.

– Может по кофе? – пока есть время, спросила Тоня.

– А по кофейне? Уже есть результат.

– Ждем ответа, – махнула Тоня рукой.

– А лого для мастерской.

– Принят и заказ на брендбук, но там дело на пару часов. – сказала потягиваясь Тоня. – Пойдем пить кофе, утреннюю миссию я уже выполнила, почту пока ехала в метро, разобрала, отписалась, поэтом у нас есть законные полчаса на горячий кофе, пироженку и свежие сплетни.

– Хорошо, – сдалась я. – Только в офисе. Не хочу снова выходить на улицу.

– Договорились. – сказала подруга, потирая руки.

На кухне, привычно несколько человек, кофемашина и стеклянная витрина с пирожными, установленная кондитерской в прошлом году, как всегда, пользовалась популярностью.

– Ты какое будешь? – спросила Тоня.

– Я буду просто кофе.

– Ну у тебя же сегодня день рождение, как без тортика.

– Это не повод, есть тортики.

– Как ты живешь без сладкого, ума не приложу! – пробурчала Тоня, садясь за столик с шедевром кулинарии в руках. – Вот тебе совсем, совсем не хочется? – спросила наверное в тысячный раз.

– Тонь, ты думаешь, что в один из дней, я отвечу что-то другое, нежели обычно?

– Ну не понимаю, как можно жить без сладкого.

– Я могу, есть и тортики и пирожные, но не хочу, они кажутся невкусными, приторными.

– Как может быть это не вкусным, этот шедевр, не понимаю?

– Что ты хотела рассказать? – спросила у Тони наклоняясь ближе.