– Дядя, может поможете?

Маршалл в упор уставился на подростка.

– У меня младшие братья и сестры. Всего пять ртов, представляете? Родители бросили нас на произвол судьбы. Так и помрем мы на этих улицах, если никто не поможет.

Маршалл продолжал молча таращиться, чем вызвал явное негодование собеседника. В этот же момент за спиной Странника послышался крик, который тут же погас, словно кому-то заткнули рот. Маршалл не глядя протянул руку, схватил чьи-то волосы и дернул их к себе. Вслед за волосами перед ним появился ребенок лет десяти, закрывавший себе рот одной рукой, на второй руке один из пальцев сильно кровоточил. Подросток дернулся, в сторону, поняв, что его план накрылся, но тут же был остановлен сверкнувшими глазами Странника.

– Кусаются мои карманы, не правда ли? – улыбнулся Маршалл. – На самом деле, я бы вам помог, если бы вы не пытались меня обворовать.

– Простите, – извинился младший из заговорщиков.

Маршалл отпустил его и отвесил тяжелого тумака. Мальчик охнул, но удар сдержал. Засунув раненный палец в рот, он начал медленно отступать. Его старший собрат согласно закивал головой, но промолчал, так же отступая. Через секунду на плечи обоих легли тяжелые руки. Парочка развернулась и увидела перед собой массивную фигуру в темном плаще. Из-под капюшона выступало лицо с волчьими чертами. И подросток, и мальчик немного присели от страха.

– Отпусти их, Дорф.

Мужчина-волк показал клыки в широком оскале, но руки с плеч убрал. Освобожденная парочка тут же дала деру.

– Неужели ты за мной следил, Адам? – спросил Странник с улыбкой.

Из-за массивной фигуры охранника показался его господин. Лорд Фойерштайн широко улыбнулся и шагнул к Страннику. Его рыжая борода посветлела от пробивающейся седины, в уголках глаз спрятались морщины. Лорд схватил руку Маршалла и яростно ее потряс.

– Что ты, что ты, Странник, просто я был рядом, когда заметил твою шляпу и чей-то рыжий хвост.

Лорд вопросительно посмотрел на Странника. Маршалл повернул голову в сторону лавок, когда дверь открылась и на улицу вышла Ая. Девушка заметила лорда, улыбнулась и, подойдя, обняла его одной рукой, не выпуская из второй хлеб с мясом.

– Хорошо, признаю честно, – приложил руку к груди Фойерштайн. – Я знал, что вы приехали в академию. Но, честно-честно, специально за вами я не следил.

– Что же ты здесь делал? – спросила Ая с набитым ртом.

– Раздавал беженца еду на соседней улице.

– Прям лично?

– Они должны знать кормящую их руку в лицо, – Фойерштайн широко улыбнулся. – Какие у вас планы?

– Никаких, – помотал головой Маршалл.

– Тогда, может быть, остановитесь у меня? Вы же не успели еще отдохнуть с дороги, верно?

– Хорошая идея, – согласилась Ая.

Маршалл кивнул. Лорд хлопнул руками и довольно потер ладони. Трое пошли дальше по улице, перебрасываясь пустыми разговорами об унылой погоде. Охранник лорда держался чуть позади.

– Только прежде, нам придется заглянуть на соборную площадь. Там намечается важное мероприятие.

– Что же там такое? – спросил Странник.

– Казнь.

По мере приближения к площади над домами все четче вырисовывалась верхушка главного собора страны. Его серую черепичную крышу подпирали причудливые колонны, слабо поросшие мхом. Края крыши были украшены страшными существами. Чем ближе, тем громче звучал тяжелый гул, похожий на разъяренный улей пчел.

– Нам обязательно там присутствовать? – заныла Ая.

– Пожалуй, вам – нет, – ответил лорд. – Но вот мне надо обязательно знать, кого сегодня убьет гвардия. По какой-то причине они держат имя в секрете.

Странника обуяло неприятное предчувствие.

На дальнем конце площади возвышался собор, отбрасывая свою огромную тень на собравшихся. Перед собором был сооружен постамент, на котором были установлены четыре кресла. Перед постаментом торчал высокий столб, основание которого было скрыто за толпой, заполнившей площадь. Люди были повсюду. Балконы окружающих площадь домов тоже были полны зевак. Даже мемориальная колонна, возвышающаяся посреди площади, была, насколько это возможно, облеплена людьми.

– И правда, похоже на место казни, – удивилась Ая. – Прямо перед собором Единого Бога?

– А чем это место хуже других? – ответил Фойерштайн. – Последнее время здесь часто гибнут те, кого обвинили в предательстве короны. Даже как-то глупо получается. Еще вчера все были за короля и отечество, а сегодня, куда не плюнь, все предатели.

– Нашли себе развлечение, – фыркнула Ая.

Фойерштайн приказал охраннику держаться ближе. Сам же, повел Маршалла и Аю по самому краю, под балконами вдоль домов, окружавших пространство площади. Приблизившись к собору, насколько это было возможно, троица пристроилась к толпе и стала ожидать начала события. На вопросы о том, кого собираются казнить никто вокруг не мог ответить. Чем дольше ждала толпа, тем нетерпеливее она становилась. Гул постепенно нарастал, было видно, как небольшие ручейки зевак покидают площадь.

Но, когда первая нога ступила на постамент, все стихло. На площади остался только ветер, терзающий знамена церкви. Первыми появились четыре мужчины, облаченные в золотые одежды. Они молча прошествовали в центр постамента и уселись в подготовленные для них кресла. По толпе пробежал удивленный шепот.

– Разве у церкви не пять епископов?

Маршалл, привалившись плечом к колонне, прислушивался к окружающим.

– Неужели пятого и будут казнить?

– Как так можно? Самого епископа?

– Да так и надо! Можно их всех казнить, все равно не жалко.

– Верно, верно! Только сначала его золотую одежку мне отдайте. Не пропадать же добру!

Толпа начала распаляться. Рядом с постаментом зашевелились люди, образуя проход. Два гвардейца вели фигуру в лохмотьях и с мешком на голове. Подойдя к столбу, они помогли фигуре подняться на сложенные бревна и быстро привязали ее к столбу. Затем на постамент вступил невысокий, кряжистый мужчина в серых одеждах. Его бритое лицо было окружено пышными седеющими бакенбардами.  На его плечах слабо сверкали вышитые золотом крылья.

– Подожди, подожди, – Маршалл наклонился к лорду. – Неужели это Аарон Райт?

– Он самый, – Фойерштайн стоял, скрестив руки на груди и пожирая взглядом мужчину в сером. – Он уже давно Префект гвардии.

– Личная охрана короля занимается казнями?

Фойерштайн посмотрел на Маршалла непонимающим взглядом.

– Похоже, ты слишком много бродишь по миру и совсем не понимаешь, во что превратилась наша страна.

Райт вышел на центр постамента и поднял руку. Площадь смолкла.

– Братья и сестры, народ священного Гросталя! Мы собрались здесь, чтобы свершить правосудие. Чтобы наказать предателя, который отвернулся от Короля и от вас, своего народа! Он даже отказался от своего Бога, сговорившись с отродьями тьмы!

Толпа зарычала. Один из гвардейцев сорвал мешок с головы приговоренного. Епископ Фаллес не поднял головы, уставившись пустыми глазами себе под ноги. Лицо и шея епископа были изуродованы, но это уже никого не волновало.

– Неужели, это тот же Аарон, который ненавидел казни и всегда прятался в бутылке в такие моменты? – удивился Маршалл.

– Странник, может хватит удивляться? Таким он был тридцать лед назад. А сегодня он, считай, главный судья и даже палач – голос лорда звучал слабо на фоне толпы – Люди меняются, тебе ли не знать.

Райт, снова поднял руку, но рык толпы это не заглушило.

– Поверьте мне! Нет сомнений в его вине. Есть свидетели, есть его собственные признания! Есть его жадность! Его похоть! Его грязь!

Райт наклонялся из стороны в сторону, водил глазами по толпе, словно обращаясь к каждому.

– Спевшись с тьмой человек сам становится монстром во плоти…

Глаза Райта заметили фигуру в плаще и шляпе, прислонившуюся к колонне. Мужчина осекся. Странник встретился с ним глазами и не пошевелился. Райт развернулся обратно к толпе. Набрав побольше воздуха, он продолжил свою речь.