– Что ты собираешься делать? – спросила девушка.

– Снять браслет. Он тебе больше не нужен.

Она бесшумно повернулась, глядя, как он уселся к ней на койку, положил ее стопу к себе на колени и начал развинчивать замок браслета крошечным инструментом, похожим на отвертку.

– А зачем вообще был нужен этот браслет? – спросила Мэри Фрэнсис, просто чтобы что-то сказать. Что еще он наплетет? Все это так невероятно, что врядли ей кто-нибудь когда-нибудь поверит. Она представила себе, что рассказывает о случившемся за прошедшие дни Маури Пович или еще кому-то из телевизионных ведущих, и едва не рассмеялась.

– Под татуировкой у тебя на ноге вживлено подслушивающее устройство…

Мэри Фрэнсис приподняла голову, но была слишком слаба, чтобы долго удерживать ее в таком положении.

– Мне в ногу что-то вживили?

Он кивнул, продолжая возиться с браслетом.

– Под кожу. Тогда, когда делали татуировку.

– Зачем? – не удержалась Мэри Фрэнсис.

– Таким образом агентство следит за своими девушками, находится в курсе их деятельности.

– И подслушивают даже тогда, когда они занимаются…

– Сексом? Нет, это их не интересует. Скажем, не очень интересует.

На этот раз Мэри Фрэнсис не смогла сдержаться. Она хохотала до слез, прекрасно понимая, что это скорее истерика. Жучок? У нее в теле? Следовало ужаснуться.

А Может, она и ужасается, хотя какая разница? К куче грязного белья добавилась еще одна гнусность. Все это время они слышали все, что она делала, что говорила.

Он наконец расстегнул золотую пряжку и снял браслет.

Это маленькое устройство блокирует сигнал, поэтому я и надел его тебе на ногу. Не хотел, чтобы через тебя агентство шпионило за мной. Жучок сделан по новейшей технологии, но мощность его ограничена десятимильным радиусом, а мы уже очень далеко.

Кажется, что-то начинало проясняться, хотя многое все еще было непонятно. И главное – она так и не знала, что за всем этим стоит.

– Что ты подразумеваешь, говоря об их деятельности? – У нее было ощущение, что он сейчас подтвердит подозрения Блю в том, что агентство служит прикрытием для экономического шпионажа.

– Они занимаются абсолютно всем – промышленным шпионажем, кражей информации, микросхем, произведений искусства. Единственное, с чем они не связываются, это наркотики. Считают ниже своего достоинства. Только не говори, что ты ничего не знала об этом.

Он изучающе посмотрел на нее, и от этого взгляда девушке захотелось натянуть на себя толстое одеяло.

Мэри Фрэнсис была готова по клясться, что от его взгляда не укрылось ни малейшего недостатка ни единого изъяна, даже тех, которых у нее и вовсе было. Но больше всего ее встревожила милейшая улыбка, промелькнувшая на его лице. Была какая-то недосказанность в чувственном изгибе губ, которая подсказала ей, что это еще не все, он припас для нее кое-что еще.

– Прошу тебя, – взмолилась Мэри Фрэнсис, – позволь мне отдохнуть! Я совершенно измучилась.

Он убрал браслет в нагрудный карман рубашки, положил ее ногу на койку и поднялся. Ноги девушки остались несвязанными.

– Твое желание закон для меня, – произнес он без тени насмешки. – Постарайся уснуть. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть и свежую одежду. К сожалению, времени у нас очень мало. Начнем на рассвете.

– На рассвете? – Сердце ее остановилось. – Ты хочешь, чтобы я вернула статуэтку на рассвете?

– Нет, это подождет. Кордес должен встретиться со своими покупателями. Вероятно, встреча произойдет в течение ближайших сорока восьми часов. А солнце поднимется по куда более важному поводу. Состоится брачная церемония. Первая в моей жизни. А в твоей?

Озорные искорки, промелькнувшие в его глазах, сбили Мэри Фрэнсис с толку.

– А кто… женится? – спросила она.

– Мы с тобой. – Она в смятении покачала головой. – Боюсь, тебе некуда деваться. – Он постарался не потерять равновесия – яхту опять качнуло. – Ты и я, Мэри Фрэнсис. Я уже обо всем позаботился.

Тошнота подкатила к горлу. Мэри Фрэнсис перевернулась на бок, испугавшись, что ее сейчас вырвет.

– Ты сошел с ума?

– Очень даже возможно.

Она закрыла глаза, но от его голоса скрыться было некуда. Он проникал в самые глубины ее сознания, и даже там от него не было спасения.

– Но зачем ты идешь на это?

– У меня пунктик насчет невинности. И непорочности тоже. Разве тебе не сказали?

– Зачем? – не отступала Мэри Фрэнсис. Голос ее изменился, он умолял Уэбба Кальдерона: – Не делай этого, не надо!

Он удивил ее тем, что подошел и присел на край койки. А когда она отодвинулась как можно дальше, даже рассмеялся.

– Это не так страшно, Ирландка. Я не чудище, правда. Не ем женщин, если они, конечно, сами не хотят этого. Этот парень, Синяя Борода, – ты все бубнишь о нем, он ведь делал своих жен очень счастливыми, разве нет?

– Зная, что убьет!

Взгляд Кальдерона внезапно смягчился, стало почти больно смотреть в его лицо.

– Почему бы нам не сосредоточиться на другой части? – предложил он.

– Ты имеешь в виду начало, когда он запирает их и держит под замком, делает их пленницами своих желаний, заключенными в саду чувственных наслаждений?

– Думаю, в этом саду веселее, чем в твоем.

Похоже, он и не представляет, сколько чувственности в ее саду… а может, и очень даже представляет. Не важно, сейчас она не хочет говорить с ним об этом, не хочет обсуждать относительные преимущества смерти с улыбкой на лице, ведь именно это он подразумевает, говоря о несчастных женах Синей Бороды.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – напомнила она. – Так и не сказал, зачем делаешь это.

Он помолчал.

– Мера предосторожности, – пояснил он наконец. – Ты, надеюсь, не против? По моим сведениям, Кордес предпринял шаги, чтобы обезопасить себя от ответного шага азиатской мафии. Он уведомил свое консульство и Казначейство США о краже статуэтки и обвинил в этом преступлении меня. Поскольку Кордес уверен, что я мертв, власти начнут охоту на тебя, Мэри Фрэнсис. Он назвал тебя в качестве свидетельницы.

Теперь она поняла.

– Ты хочешь быть уверен, что я не стану свидетельствовать против тебя в суде, если нас схватят?

– А ты неплохо соображаешь. Быстро! Тебе это пригодится.

Она собрала последние силы, чтобы взглянуть на него. И вложила в этот взгляд всю свою ненависть.

– Так, ты женишься на мне, – сказала она, – а потом бросишь на растерзание волкам, – отдашь в руки Кордеса?

– Ты ведь украла статуэтку, милая. Будет совершенно справедливо, если ты ее и вернешь.

– Но если Кордес схватит меня, он со мной расправиться.

– Не дай ему поймать себя.. – в голосе Кальдерона прозвучала насмешка, которую ему не удалось скрыть.

– Но он убьет меня!

– Несомненно, но не сразу. Сначала подвергнет пыткам.

– Совсем как ты, – не сдавалась Мэри Фрэнсис, пораженная его черствостью. – Ты ведь тоже пытал женщин?

–. Есть разница. Я делаю это не ради наслаждения.

«А как же дневник моей сестры? – хотелось закричать Мэри Фрэнсис. – Ты же полностью подчинил Брайану, чуть до сумасшествия не довел». Она перестала быть собой, превратилась в похотливое, жаждущее одних наслаждений создание.

Мэри Фрэнсис помнила запись дословно. Она ощущала волнение и страсть, почти экстаз, в котором Брайана писала эти слова. Он низверг ее сестру до такого состояния, что та не могла думать ни о чем, кроме чувственных удовольствий. Это было и страшно, и отвратительно одновременно. Нельзя, чтобы один человек имел такую власть над другим. Последующие записи носили еще более эротический характер, а потом Брайанна начала намекать на что-то таинственное, даже опасное, но так и не открыла, что это, а дальше записи обрывались.

Все это сделал с сестрой Кальдерон. А теперь он изучал Мэри Фрэнсис таким холодно оценивающим взглядом, что ей стало ясно: следующая – она. Он женится на ней, а потом принесет в жертву. Значит, она все-таки станет женой Синей Бороды.