– Нет, всё в порядке, – ответил Костя и добавил про себя, что, возможно, версию шофёра можно было принять как вариант, и фантом ему действительно только померещился от сумасшедшей жары.

– Так значит, помощь не нужна, – на этот раз водитель грузовика скорее констатировал, чем задавал вопрос.

Костя взглянул на его широкое загорелое лицо и внезапно его озарило: грузовик по этой дороге мог направляться лишь в одну сторону – к НИИ «Биотехнологий». А если так, то это в корне всё меняет!

– Слушай, дружище, – сказал он шофёру, – можешь меня подвезти?

Всего один короткий миг тот изучающе смотрел на Костю, затем неторопливо вышел из кабины – широкоплечий, слегка приземистый седовласый мужчина, напоминавший неотёсаную глыбу с кулаками неандертальца, в потёртых замасленных армейских брюках и тельняшке в светло-синюю полоску, протянул огромную мозолистую ладонь и представился, отчеканив по-армейски:

– Лейтенант Хлыщёв, советский спецназ! Куда едем, парень?

Пришвин невольно отступил перед скалой в десантной тельняшке, указав в сторону перевала, откуда всё это время шёл сам.

В ответ шофёр усмехнулся:

– Неужто нам в одну сторону?

– Я имею в виду, научный институт, – нагнав на себя уверенности, ответил Костя.

– Ну да, и я тоже, – кивнул отставной лейтенант. – Запомни, парень, здесь всего одна дорога – и ведёт она именно туда.

– Значит нам по пути, – Костя решил действовать так же внаглую и дальше.

Шофёр воспринял его ответ на удивление серьёзно и, пиля репортёра суровым взглядом, проговорил:

– Между прочим, посторонних там не ждут. Это – секретный правительственный объект и, сколько там работаю, что-то не слышал, чтобы там пропускали без разрешения. А у тебя оно есть?

Пришвин почувствовал, что врать дальше не имеет смысла и честно ответил:

– Думаю, что нет. Не считая удостоверения журналиста. – Он показал шофёру броскую красную корочку с фотографией, номером и печатью журнала на внутренней стороне, единственной полулегальной «ксивой», которой снабдил его Стеблов.

– Слушай, а может, ты шпион? – то ли в шутку, то ли всерьёз заявил Хлыщёв.

Костя только усмехнулся:

– Будь я шпион, я бы здесь не ошивался, – но про себя заметил:

«А может, и наоборот, кто знает?»

– Раньше у нас с посторонними было построже, – с каким-то подозрением сказал шофёр. – Такие смельчаки, как ты в эти края просто бы не добрались.

– Времена изменились, – ответил Пришвин.

– Я бы хотел отправить нахрен эти времена! – яростно махнул рукой бывший спецназовец и, выдернув сигарету из полупустой смятой пачки, нервно закурил, однако обрывать разговор как будто пока не собирался.

– Послушайте, лейтенант, скажу без обиняков, я очень хочу, по возможности тайно и незаметно, пробраться на эту секретную базу – даже не ради денег. Мне необходимо знать, чем там занимаются учёные, ведь это может быть всё что угодно, вплоть до биохимического оружия. Это может быть вообще… неизвестно что! – В конце своей тирады Костя позволил себе маленький блеф:

– Разве вы не знали, что там занимаются насекомыми? Японцы тоже начинали с малого во время второй мировой войны, разве нет?

Шофёр быстро взглянул на Пришвина, словно что-то задело его за живое:

– Во время второй мировой? Да ты хоть знаешь, что такое война?! Я был в Афгане и Египте, там постреливали, если ты не в курсе.

Пришвин решил отмолчаться, дав старому вояке излить всё, что, по- видимому, наболело у него на душе, однако неожиданно «лейтенант» спецназа перевёл разговор на другую тему:

– Кстати, ты знаешь, кого я везу? Грёбаных бабуинов из Африки, свеженьких, с борта самолёта, их заказали для опытов. Периодически мотаюсь отсюда в областной центр за всевозможной живностью. Уж не знаю, что они там с ними делают, но думаю, что ничего хорошего… Грязные живодёры! – Бывший спецназовец отшвырнул окурок, сплюнул и сочувственно посмотрел на Костю. – Ненавижу доходяг в белых халатах! Но такова моя работа, я должен перевозить на объект бедную животинушку… хоть иногда мне и кажется, что я совершаю ошибку и моё место не здесь, а на войне… И между прочим, ты прав, ботаны разводят там и насекомых.

– Так вы поможете мне пробраться на эту базу?

Шофёр неуверенно покачал головой:

– Если тебя задержат, меня могут вышибить с работы. Чем тогда мне прокормить свою семью?

– Обещаю, что вас не выдам.

Поняв, что водитель колеблется, Пришвин закинул удочку в последний раз:

– Я не смогу вам заплатить за эту помощь. Единственное, что могу пообещать в награду, если действительно найду что-то стоящее на объекте, это ваше благородное имя в печати.

– Ну, нет! Только не имя в печати, – с жаром возразил экс-спецназовец. – Ладно, к чёрту награду! Ты журналист и хочешь знать правду? Так вот, я – лейтенант Аркадий Хлыщёв, особый отряд спецназначения ГРУ – тоже хочу её знать! – Он протянул Косте широкую мозолистую ладонь.

– Я запомню, – с благодарностью ответил Пришвин, пожимая ему руку.

– Разорви этих ублюдков в белых халатах, ведь на их руках кровь невинных братьев наших меньших, – прохрипел шофёр. – Надо вывести этих ботанов на чистую воду!

– Без проблем! – Костя почувствовал, что заражается от спецназовца на пенсии какой-то дикой фанатичной энергией.

– Я знаю, где тебя спрятать: закрою в кузове вместе с обезьянами. Они в клетке, так что ничего опасного. Думаю, ты потерпишь каких-нибудь полчаса до базы.

– А если охранники захотят проверить, что в кузове?

– В последнее время они так не делают.

«Понадеемся на этот слабый шанс», – подумал Пришвин, на мгновение совершенно забыв о последствиях данного, далеко не самого законного предприятия.

Шофёр открыл перед ним дверь кузова. Увидев в клетке троих диких мечущихся довольно крупных павианов, Костя опешил, застыв на месте.

– Боишься этих мартышек? – спросил лейтенант. – Ты прав, они могут быть свирепыми, но сейчас они смирные. Чуют, наверно, что их ждёт, бедолаг. Так что полезай спокойно!

Пришвин забрался в кузов, устроившись как можно дальше от клетки. Обезьяны отступили от него в разные углы, насколько это позволяла им железная ограда. Это были трое взрослых особей, очень похожих друг на друга. Они поглядывали на него затравленными быстрыми глазами. Приматы не издали почти ни одного звука, и это произвело на Костю впечатление; видимо, страх перед неведомой участью заглушил все остальные инстинкты животных. От их обычной природной агрессивности не осталось и следа, теперь в их бегающих хитроумных глазках светился только испуг.

Пришвин иронично помахал рукой обезьянам и кивнул шофёру:

– Можете закрывать.

Тот усмехнулся и захлопнул дверцу кузова. Воцарилась тьма, сквозь которую брезжил лишь тусклый свет, пробивающийся из небольшой вентиляционной отдушины сверху.

Машина резко тронулась с места и, Косте показалось, что клетка вот-вот опрокинется на него вместе с бабуинами или придавит к стене. Но всё осталось на месте – клетка была привинчена к полу. В самом кузове было душно и тихо, к тому же нехватку свежего воздуха усугубляла жуткая вонь испражнений обезьян.

В этот момент Пришвин понял испуг своих косматых соседей: сидеть в кузове запертым, прямо сказать, было ощущением не из приятных, даже если ты не в клетке.

Наверное, прошло не меньше получаса, или, по крайней мере, так показалось Косте, когда грузовик наконец притормозил. Вскоре он снова тронулся, но уже не так быстро. Послышались чьи-то голоса, и Пришвин понял, что они проехали контрольно-пропускной пункт научной базы.

Не прошло и минуты, как вдруг грузовик снова встал, с силой встряхнув и его самого, и троих заверещавших хором приматов. Костя гадал о том, что собирается предпринять шофёр, и тут у него мелькнула мысль, что, возможно, дежурные на КПП всё-таки решили посмотреть на обезьян в грузовике, – а значит, они наверняка обнаружат и его, ведь тут совершенно негде спрятаться.

Услышав звук снимаемого засова с дверцы кузова, Пришвин прижался к стене. Яркий свет полуденного солнечного диска на мгновение ослепил его, и он беспомощно застыл в глубине кузова. Бабуины, видимо, перепуганные не меньше, чем он, с остервенелым визгом заметались по клетке.