Письмо Воеводина гласило:
«Кира, доброе утро. Сделай, пожалуйста, распечатки по стандартной форме шести дел, о которых говорили недавние гости. Отнеси краткие версии Камилю и проследи, чтобы он не вскрыл кого лишнего.
Прикладываю, как обещал, досье на Камиля Смирнова.
Ты увидишь много закрашенных черным строк, это не моя работа. Так поступают в засекреченных архивах. Поверь, в твоем досье тоже были вычеркнутые строки.
Больше, чем у Смирнова.
Как прошла встреча с М.? Как он принял новость, что вы теперь… свободны друг от друга?
В.».
Я быстро напечатала ответ:
«Стандартные формы подготовлю и передам Камилю. Встреча с М. прошла над холмами срезанных ромашек, сопровождалась битыми чашками и ошпаренными ногами. Вот только свободны ли мы друг от друга и может ли это «от» превратиться в «для»?
К.».
Мы с Воеводиным могли позволить себе пофилософствовать, не соблюдая нормы корпоративной переписки. Старый следователь становился понятней мне в письменной эпистолярной форме куда сильнее, чем в аудиальной и визуальной.
Если бы я искала идеальные кусочки пазла для Воеводина, ими бы стали небо, звезды и особняк Страховых. Только с ними вкупе он превращался в законченный образ.
Взяв линейку, я отодвинула занавеску и заглянула в небо через образовавшуюся щель. Или позволила небу заглянуть в мое убежище?
Скачав карточки по шести жертвам, я решила ознакомиться с делом Камиля. Если уж он прочитал мой файл, я имею полное право прочитать его.
Документ поведал вот что:
Камиль Агзамович Смирнов (?). Возраст – двадцать восемь лет. Домашний адрес (оказалось, он живет в паре остановок на метро от моей съемной квартиры). Имена родителей без отчеств и фамилий тоже стояли под вопросительными знаками, но они давно умерли. Братьев и сестер нет. Детей нет. С трех лет воспитывался в интернате.
Далее шла череда номеров школ и аббревиатура медицинского вуза, который он окончил. Свидетельство о заключении брака и свидетельство о его расторжении.
– Ты был женат? – удивилась я браку больше, чем детдому. Неужели столь далекий от чувств человек успел побывать в ячейке общества? – А что означает знак вопроса после фамилии?
Вот уж не ожидала, что Смирнов удивит меня фактом брака. Я бы скорее поверила, что он отсиживал срок, как предполагала Таня за обедом в кантине.
– И полгода не прожили вместе, – быстро посчитала я. – Пять месяцев со свадьбы до развода.
Камиль был из тех, кто, получив на День святого Валентина парное бычье сердце, расплывется в искренней довольной улыбке.
Накинув шарф на абажур зеленой лампы, сделав свет еле ощутимым, я продолжила читать: хирург, реабилитолог, анестезиолог, реаниматолог, специалист по микроскопическим исследованиям гистологических препаратов, диплом с отличием, почетные грамоты, поздравительные государственные телеграммы.
Я пролистывала все неинтересное, не утруждая себя чтением фамилий и ведомств, признавших заслуги Смирнова.
– А вот это уже по нашей части.
Начались страницы с вымаранными строками. Из всех листов дела прочитать получилось следующее: «Камиль Смирнов Ракиура акупунктурными техниками, в то время как не подлежит доказательному методу. ».
Плюс сто тридцать три страницы, замазанных черным.
– Ракиура. Тот остров, откуда овальный белый камень, – бросила я взгляд на отданный мне Воеводиным артефакт – ключ к разгадке Камиля. – Акупунктура… Ты убил кого-то на тайском массаже? А при чем тут камень? Квест, а не стажировка… – выдохнула я, бросив взгляд на рассветное небо.
«Ракиура», – читала я в интернете подробности, – остров Стюарт, который находится где-то в Новой Зеландии».
– Ты родом из Новой Зеландии? Был там по работе, на стажировке, с медицинским Красным Крестом? Что такого секретного может быть в акупунктуре? Почему сто тридцать три следующих листа вымараны? Кто же ты, Камиль? – рисовала я в уме его образ. – Кто оставил на тебе паутину шрамов, выстрелив в упор в висок? И за что?
В следующих письмах Воеводин переслал файлы с делами погибших, о которых шла речь на вчерашнем совещании. Все жертвы покончили с собой по непонятной причине, и каждый исполнил свой уход весьма нестандартным способом.
В графе «Причина смерти» всех шестерых значился код неуточненного психического расстройства.
Моя мама тоже вела себя странно, и за все это время ей не поставили ничего другого, кроме тяжелой формы посттравматического стрессового расстройства с необратимыми изменениями поведенческого спектра. Да, она высаживала герань на могилах сестер в моменты нервного истощения, даже если на дворе февраль, но не выходила под фуры, как на освещенную прожекторами сцену. Она никогда никому не вредила (кроме аквариумных рыбок папы, пожаренных и съеденных ею, но мы старались не вспоминать о том инциденте).
Мама принимала препараты, но полностью вернуть ее из собственных миров не получалось. По крайней мере, она наконец запомнила, что я Кира, перестав называть меня Ирой или Мирой.
Открывая дело за делом, я читала о новых жертвах и выбранных ими способах убить себя.
Жертва номер четыре – Галина Семеновна Лучко. Шестьдесят четыре года, пенсионерка, в прошлом юрист в строительной компании. В заключении о смерти речь шла о наличии в желудке
кислорода (O): 49 %,
кремния (Si): 33 %,
алюминия (Al): 7,13 %,
железа (Fe): 3,8 %,
углерода (C): 2 %,
кальция (Ca): 1,37 %,
калия (K): 1,36 %,
натрия (Na): 0,63 %,
магния (Mg): 0,6 %.
Патологоанатом написал со знаком вопроса: «Земля? Грунт для рассады? Масса извлеченного – 3566 грамм. Прободение [5], заражение крови. Причина употребления в пищу 3566 грамм грунта(?) неизвестна».
– Грунта? – пролистала я фотографии опрокинутых стаканчиков с рассадой, что были сделаны криминалистами на месте трагедии.
Весь пол на балконе Лучко оказался засыпан землей и пустыми торфяными формочками. Окантовка черной земли вперемешку с рвотными массами покрывала рот погибшей. Глаза пучились из глазниц белыми шарами. Капилляры в них лопнули.
На снимках я заметила присутствие кала и мочи. Это происходит при асфиксии, а также с повешенными, когда у них опорожняется кишечник, поэтому анальный проход приговоренных к такому виду казни обычно затыкают огромными медицинскими тампонами.
Лучко умерла от удушья.
Она съела три с половиной килограмма грунта, пока не разорвался ее желудок. Задыхалась, но продолжала жевать торфяные стаканчики для рассады, как будто это десерт из шоколадных коржей и крема.
– Камиль собирается доказать ее поведение действием яда?
Я быстрее бы поверила, что серийник приставил дуло пистолета к голове ее ребенка, и поэтому она убила себя так. Или они сектанты? Или это гипноз?
Заполнив карточку на Лучко для Камиля, я перешла к пятому погибшему.
Мужчина восьмидесяти девяти лет, Денис Анатольевич Вяземский, сценарист, театральный постановщик. На фотографии как из паспорта на меня смотрел рыжеволосый коротко стриженный мужчина, широкоплечий и спортивный, с отбеленными ровными зубами. Я не дала бы ему больше семидесяти.
А вот с фото, сделанного на столе для вскрытий, пялился беззубый рот с губами в форме юбочки из тончайшей марлевки, опустившейся на осиротевший овал десен. На следующем снимке с приподнятыми губами я увидела, что овал похож на цемент, из которого выкорчевывали столбы или забор – пилой и молотком.
Так Вяземский поступил со своими зубами.
Рядом на столе врача, проводившего вскрытие, можно было рассмотреть ванночку, где были сложены в кучку поломанные белые резцы, клыки, премоляры и моляры.
По предварительному заключению, Вяземский самостоятельно удалил из своей челюсти все вставные импланты. Он погиб из-за потери крови и болевого шока. Он ведь был сценаристом, а не стоматологом и зубы себе выбивал тем же самым способом, что египтяне выбивали из камня блоки для строительства пирамид (и речь не о помощи инопланетян).
