© К.О.В.Ш., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Тяжелые шаги Тиберия гулко разносились по внутреннему двору виллы, выложенному светлым мрамором. Лицо главного строителя акведуков было искажено яростью, которую он был не в силах обуздать.

Кто осмелился так с ним поступить? С ним, достопочтенным гражданином империи, одним из влиятельнейших господ города и всего региона! Он метил в сенат [1], его работой восхищался сам Нерон! А какие-то выродки посмели покуситься на святое!

Тиберий остановился и так резко схватил со стола кубок, что едва не расплескал его содержимое. Он залпом выпил вино и щелкнул пальцами, без слов требуя налить еще. Служанка кинулась к нему с кувшином. Бордовые струйки напомнили Тиберию кровь. Дыхание перехватило, желание пить вино пропало. Тиберий снова принялся ходить взад-вперед.

Не зря ему накануне снилась первая жена – его любимая белокурая Юлиана. Прошло пять лет со дня ее смерти, а она продолжала приходить к нему во снах и предупреждать о беде. Обычно она еле слышным шепотом просила его быть осторожнее, но в этот раз лицо ее было омыто слезами. Сон насторожил Тиберия, но он не ожидал, нет, он даже помыслить не мог, что кто-то решится на подобное.

– Тиберий, остановись хоть на минуту, – до неприличия спокойный голос второй жены покоробил слух. – Ты ходишь без остановки уже два часа, так и до Рима дойдешь.

– Да хоть до самого трона Юпитера! [2] – Тиберий махнул рукой, опрокинув со стола кубок. Вино разлилось по полу, снова заставив подумать о крови на коже его дочери. – Талия, как я могу остановиться!

– Просто глубоко вдохни и выдохни. – Талия накрыла руку мужа своей и твердо встала на месте, не давая ему сделать ни шага. – Наполни новый кубок, – приказала она служанке, которая бросилась вытирать разлитое вино.

Тиберий вырвал руку, но остался стоять, шумно втягивая ноздрями воздух. Злость отступала медленно, но уже не туманила разум. Талия бывала взбалмошной, но умела привести его в чувство, когда эмоции брали верх. И все же сейчас даже ее взгляд, который всегда отрезвлял, не мог его успокоить. При одной мысли о Диане ярость перехватывала горло.

– Талия, в наш дом проник убийца и едва не убил мою дочь!

Талия не успела ответить, как во внутренний двор вбежал начальник стражи Алис.

– Господин, госпожа, – Алис склонил голову в легком поклоне. – Мои люди обшарили всю виллу и окрестности. Каждый куст в саду, каждую каморку раба. Дважды. Нигде нет никаких следов нападавшего. Единственные доказательства того, что на вилле был посторонний, – обрывок веревки на балконе и раны вашей дочери.

– Немыслимо! – Впервые за эту долгую ночь Талия ощутила страх, липкой паутиной опутавший нутро.

Она была уверена, что убийцу найдут сразу же, что ему не скрыться. Но, раз ему удалось ускользнуть, семья в опасности. Возможно, в следующий раз покушение будет не на Диану, а на ее собственную дочь, Энеиду. От этой мысли сдавило грудь, и Талия выхватила у служанки кубок вина, мгновенно осушив его до дна.

– Алис, твои люди точно осмотрели все? – прищурился Тиберий, не веря его словам.

– Я лично осмотрел. – Начальник стражи выдержал его взгляд. – Особое внимание уделил конюшне – ни одна лошадь не пропала. Мои люди объездили окрестности, никого не встретив. Я полагаю, что у убийцы был сообщник за пределами виллы, который увез его на лошади.

– Пошли наших людей в город, пусть там тоже ищут и опрашивают всех подозрительных. Но без лишнего шума, понял?

– Да, господин. Им не уйти, – пообещал Алис, не дрогнув и мускулом на лице.

– Если уйдут, Алис, я спущу с тебя шкуру, – гневно сказал Тиберий. – Пойдем со мной. Поговорим с Дианой.

Он развернулся так резко, что края его туники взметнулись в воздух, и пошел к лестнице. Алис и Талия последовали за ним.

Едва Тиберий зашел в покои Дианы, в нос тут же ударил запах целебных мазей и трав, и его сердце в который раз за эту ночь сжалось от страха. Его любимая дочь, самое драгоценное, что у него есть: такая же невысокая и хрупкая, как Юлиана, с пронзительно-зелеными глазами и длинными волнистыми волосами каштанового цвета. Пожалуй, цвет волос и упрямство во взгляде были единственными чертами, которые она унаследовала от Тиберия.

Видеть испуг на ее лице было невыносимо.

– Что с ее рукой, Агрипп? – Тиберий попытался унять дрожь в голосе и обратился к лекарю, который уже наложил повязку и теперь убирал инструменты и окровавленные тряпицы.

– Хвала богам, господин, – хрипло прошуршал старый врачеватель, кланяясь Тиберию и Талии. – Крови потеряно много, но с рукой все будет в порядке. Я буду менять повязки и мази каждый день.

– Но шрам точно останется! – крикнула Энеида, на которую до этого никто не обращал внимания.

– Эни, что ты тут делаешь? – удивилась Талия, рассматривая свою дочь, которая так и бегала в исподнем.

– Мама, а как можно спать? – фыркнула Энеида. – В моих покоях все перерыли, все носятся и шумят, как в улье. А я им сказала, нечего у меня лазить, мой балкон меньше балкона Дианы, убийце было бы неудобно лезть по нему.

Талия только глаза закатила – Эни даже в такой ситуации умудрялась жаловаться на то, что ее покои меньше, чем у старшей сестры.

– Тихо! – гаркнул Тиберий и приблизился к Диане. – Как ты себя чувствуешь?

Диана, которая до этого молча рассматривала покореженную шкатулку с вырезанным на крышке ликом Аполлона [3], подняла на отца задумчивый взгляд.

– Все в порядке, отец, – прошептала она. – Сегодня Аполлон снова спас меня.

– Или твоя бессонница, – фыркнула Эни.

– Не гневи богов! – строго сказала Талия, ожидая указаний мужа.

– Энеида, выйди отсюда. Все, кроме Алиса и Дианы, тоже уйдите, – не глядя на них, приказал Тиберий.

Все, кроме Талии, последовали его приказу. Она же, по своему обыкновению, поступила так, как считала нужным, и осталась рядом с мужем. Он ничего ей не сказал, но она знала, что он будет благодарен ей за это позже.

Тиберий присел рядом с Дианой и нежно погладил ее руку.

– Расскажи все с самого начала еще раз, – мягко попросил он.

– Отец, я уже дважды рассказывала все тебе и Алису. – Диана умоляюще смотрела на него, надеясь, что ее наконец-то оставят одну и позволят скорее забыть события этой ночи, а не пересказывать этот ужас в третий раз, переживая все заново.

– Нападавший не найден, – тяжело вздохнул Тиберий. – Может, ты что-то упустила. Расскажи любые подробности, чтобы страже было легче найти подонка.

– Хорошо. – Диана дрожащими пальцами прикоснулась к свежей повязке на левом предплечье. – Как я уже говорила, я плохо спала этой ночью. Не могу сказать, что что-то предчувствовала, скорее, волновалась о предстоящей поездке в Неаполь.

Диана не врала. Ей правда было так тревожно оттого, что отец решил взять всю семью на гладиаторские игры в Неаполе, где спонсором выступал его друг Летус Юстиан Цезарий, что она полночи не могла сомкнуть глаз. Ее то охватывала радость за отца, которого Цезарий объявил почетным гостем, то беспокойство о том, как пройдет представление. Игры внушали ей отвращение и страх, и, слава богам, отец редко брал ее с собой. Но в этот раз должна была поехать вся семья, о чем Диане сказали буквально вчера, и она тревожилась, не зная, что надеть и как себя вести.

И все же именно волнение спасло ее в эту ночь. Бессонница выгнала из постели, и Диана пошла к алтарю, который по ее просьбе устроили в ее спальне. Хотелось помолиться своему покровителю и попросить совета.

Взгляд Дианы устремился к углу комнаты, где стояли небольшие статуи Аполлона и его сестры, богини, в честь которой назвали девушку. Она стояла подле них, погрузившись в свои мысли, смотрела на лик бога солнца, освещенного пламенем почти прогоревшей свечи, и гладила пальцами резную шкатулку, на крышке которой был изображен все тот же Аполлон. Она беззвучно возносила молитвы, как вдруг заметила, что пламя свечи задрожало, а после услышала странный шорох за спиной. Диана обернулась и закричала, разглядев в полумраке высокого худощавого мужчину. Он был одет в темное, а лицо его скрывала черная ткань, из-за чего он сначала показался ей тенью. Мужчина был совсем близко, а в руке сжимал нож.