– Э! Куда ты прёшь? – услышала она, когда попыталась пройти внутрь. – Тебе здесь не место. Тут собираются только приличные люди, а твоё место поодаль. Прочь отсюда!

Сначала она растерялась, даже слёзы обиды выступили на её глазах. Но затем, крепко прижав сосуд к своей груди, она решительно двинулась сквозь толпу. Её оскорбляли, грубо толкали в спину, дёргали за одежду, но женщина упорно продвигалась к своей цели.

Новый учитель со своими учениками возлежал у небольшого столика, опираясь на локоть левой руки. Правой рукой беря еду и напитки. Потому ноги располагались за спиной впереди лежащего. Словно нарисованное солнце с косыми лучами.

Растрёпанная, побитая женщина, медленно приблизившись, опустилась позади учителя. Нежно провела ладонью по его пыльным ногам, и отстегнув наалаимы отложила их в сторону. Слёзы раскаяния, стекая по её щекам падали на его ноги. Распустив свои длинные волосы, от чего по толпе прокатился гомон недовольства и очередных ругательств, она стала ими оттирать всю пыль с его ног, целуя ступни его. А затем, откупорив сосуд, начала обильно натирать миром, отчего по округе распространился изумительный аромат.

По обычаю, во время еды нельзя разговаривать, даже о Торе. И не смотрят в лицо человека, когда он вкушает, чтобы не смущать его этим. Поэтому все действия женщины не обсуждались ни единым словом. Чего нельзя было сказать о мыслях.

«Жаль, что нельзя было запереть двери от таких вот существ, – думал фарисей Шимон, с презрением иногда поглядывая на женщину. – Какое бесстыдство, прийти в мой дом, когда я принимаю такого гостя. Уже тем, что она распустила свои длинные волосы перед всеми, показывает верх её неприличия. Да и чего ещё можно ожидать от блудницы? Праведности в ней нет ну ни на лепту. Впрочем, о ней никто и не вспомнит, а вот о моей добродетели, оказанной пророку, будут помнить не только соседи. И это хорошо. Хотя, если бы сей был пророк, то он пожалуй бы знал, что за женщина прикасается до него. Потому что греховна она. Одним словом, блудница».

Приблизительно такие же мысли витали и у других фарисеев, присутствующих за трапезой.

Хозяин не стал выражать свою досаду открыто, во время еды. Потому как сотрапезники могли решить, что это относится к ним. И что он недоволен тем, как и что они едят, а лишь махнул рукою. Давая знак рабам к перемене блюд. Пока идёт смена блюд разговор допускается, потому Йешуа обратился к фарисею.

– Шимон, я имею нечто сказать тебе.

– Говори, учитель, – покровительственно-благосклонным тоном кивнул тот.

– У некоего ростовщика было два должника. Один имел долг пятьсот динариев, а другой пятьдесят. Они не могли вернуть, и были прощены. Посему скажи, который из них будет более благодарным?

– Думаю, что которому более простилось, – пожал плечом фарисей.

– Ты справедливо рассудил, – кивнул на это Йешуа. – Ростовщик не воспользовался против должников законом. Не приказал продать ни их малое имущество, ни их детей и жён в рабство, ни их самих не отдавал истязателям. А оказал им милость, простив обоих. Но всё дело в том, что кто больше должен, тот больше и благодарен.

У иудеев, соблюдаются некоторые обычаи при приёме путника. При встрече странника с дальней дороги, хозяин ложит ему руку на плечо, целуя в щёку в знак мира. Затем страннику омывают ноги чистой водой, дабы смыть с них всю пыль и немного освежить, а на голову наносят каплю розового масла.

И повернувшись в сторону женщины, сказал:

– Посмотри на эту женщину. Войдя в дом твой, мне воды на ноги не подали, она же слезами увлажнила ступни мне и своими же волосами отёрла их.

Целования мне нЕдал, она же, как вошла, не перестаёт целовать ноги мои.

Елеем голову мою не помазал, она же миром натирает ноги мои.

По этой причине говорю тебе, прощаются прегрешения её многочисленные, потому что она любит больше. А кто меньше любит, тем и прощается меньше.

Женщина, наконец подняла своё заплаканное лицо к Йешуа.

– Прощаются прегрешения твои, – с улыбкой повторил учитель.

Фарисеи, возлежащие за столом, были недовольны такой речью, думая про себя. «Кто он есть, что и прегрешения отпускает?» Но вслух этого не высказали.

– Самодовольство и самоправедность отвращают от прощения. Долг человека перед Отцом Небесным столь велик, что его не оплатить ни золотом, ни жертвоприношениями, а только целиком полагаться на Его милосердие.

Кто считает себя праведным в глазах людей, тот не желает прибегать к прощению от Элохим, – продолжил говорить Йешуа, глядя на фарисеев. – А кто ощущает свою греховность, тот всеми силами стремится умалить Его.

Благодарная любовь побуждает многое для этого сделать, – повернулся он к женщине. – Вера твоя спасла тебя. Иди с миром. Да и нам тоже пора отправляться в путь.

При этом фарисей Шимон выдохнул с облегчением. Потому что после такой речи, он желал только одного, поскорее закончить этот обед. Посему он сразу же перешёл к благодарственным молитвам завершающим трапезу.

– Благословен Ты, Адонай, Элохим наш, Царь вселенной, Который даёт пищу всему миру. В Своей милости, любви и сострадании Он даёт пищу всему живому, ибо милость Его вечна. И по Его великой доброте не было у нас недостатка в еде и пусть не будет никогда. Потому что ради Имени Своего великого Он питает и обеспечивает всех и творит добро каждому, и заботится о пище для всех творений Своих, которые создал. Благословен Ты, Адонай, питающий всех.

Возблагодарим Тебя, Адонай, Элохим наш, за то, что дал Ты в наследственный удел отцам нашим землю желанную, прекрасную и просторную, и дал нам знак, и Тору, и хлеб досыта, и за всё это мы благодарим Тебя. Благословен Ты, Адонай, за землю и за пищу.

Сжалься, Адонай, Элохим наш, над нами, и над Исраэйлем, народом Твоим, и над Йерушалаймом, и над царством дома Давида, помазанника Твоего, и возвысь скорее славу Храма, и утешай нас неоднократно. Благословен Ты, Адонай, строящий по милосердию Своему Йерушалайм. Амен.

Благословен Ты, Адонай, Элохим наш, Царь вселенной, Отец наш, Царь наш, Царь благой и дарующий благо всем нам, Он делал, Он делает, и Он будет делать нам благо. Он воздавал, воздаёт и будет воздавать нам добром вовеки – в любви, и сострадании, и благосклонности, и Он сделает нас достойными времён Машиаха. Творящий мир в Своих высотах, Он дарует мир и нам, и всему Исраэйлю.

И все присутствующие откликнулись – Амен.

Иаеирос и гунэ

Солнце только-только окрасило верхушки растущих олив, когда отворилась калитка, а по дворику разнёсся обеспокоенный голос.

– Марьям! Марьям!

– Здесь я, что случилось Шимон? – женщина по голосу узнала сына Йосефа, выходя к дверям. – Что за поспешность привела тебя из Канны в столь ранний час?

– Я услышал от людей плохие вести о Йешуа.

– Ох! – схватилась за сердце женщина, прислоняясь к косяку двери.

– Говорят, что в него бес вселился.

– Да не может такого быть?!

– Э! – недовольно взмахнул рукой Шимон. – В тебе сейчас говорит мать, но посуди сама. Кто в здравом рассудке, войдя в возраст, будет бросать хорошо оплачиваемое ремесло, становясь нищим странствующим проповедником? А? Оставляя свою семью без постоянного дохода. Какой благоразумный иудей станет связывать свою судьбу с презренными мытарями и грешниками всех мастей? Знакомства и дружбы такого сброда не стал бы искать ни один честолюбивый человек. Что они могут принести, кроме очернения его имени? А? Ладно бы только это, но ведь он неоднократно сталкивается с фарисеями и соферим. И не просто сталкивается, но и при всех обличает их. А власть имущим противодействовать просто опасно. Они могут сделать всё что угодно, и потому он просто обречён на поражение. Никто, в здравом рассудке, не станет бросать им вызов и при этом полагать, что это сойдёт ему с рук.

Благоразумные люди всегда ищут возможность завести семью, детей, иметь надёжную работу и высокое положение в обществе. Я уже не говорю о том, – почти до шёпота сбавил тон Шимон. – Каким образом у меня на свадьбе, простая вода вдруг, ни с того ни с сего стала превосходным, изумительного вкуса вином? А? Я его сам пробовал. Потому говорю тебе Марьям, нашего Йешу надо спасать. Спасать пока не поздно. Потому как в своей одержимости он рискует своей жизнью. Ведь именно нечистый толкает его на конфликт с фарисеями.