Когда Фелисити согласилась встретиться со мной сегодня вечером, я знал, что она будет нервничать, если мы будем вместе на публике, и последнее, что я хочу сделать, это смутить её или дать ей ещё одну причину не встречаться со мной снова. Я не был уверен, что смогу вернуть её в свою квартиру после того, как она практически выбежала из моего домашнего спортзала, когда была здесь в последний раз, и сегодня вечером я хочу узнать её получше. Я хочу постараться, чтобы она чувствовала себя непринужденно рядом со мной. Но я не могу отрицать, что чертовски нервничаю. Я знаю, что она не воспринимает это как свидание. Я знаю о Фелисити достаточно, чтобы понять, что она не встречается с кем-то, если не видит возможного будущего с ним, и я не уверен, что она видит что-то дальше следующего часа в моей компании.

Но я не позволяю этому отпугнуть меня, потому что в этой женщине есть что-то такое, что держит меня в напряжении. Ей было наплевать, кто я и насколько велик мой банковский счет. Статус и наличные её не впечатляют; она интересуется чем-то более глубоким. Проблема в том, что я не думаю, что она хорошего мнения обо мне. У меня репутация человека, который любит хорошо провести время, парня на одну ночь, готового перевернуть твой мир, а потом отправить восвояси, и когда я стою у себя на кухне и смотрю, как она рассматривает фотографии моих мамы, папы, Адама и друзей в рамках, я понимаю, что мои дни «плейбоя» прямо сейчас активно работают против меня, и это всё, чего я всегда боялся.

— Сколько тебе было лет на этой фотографии? — спрашивает Фелисити, показывая нашу с Адамом фотографию в Диснейленде. Я в шляпе с ушками Микки Маусом, а Адам в цветастой рубашке флоридского производства, мы оба улыбаемся в камеру на Мэйн-стрит, а позади нас виднеется замок.

Я был в 10 классе старшей школы.

— Около пятнадцати. Итак, двадцать лет назад, боже, как давно это было, — усмехаюсь я. — У нас был семейный отпуск, и мы остановились на Интернешнл-Драйв. Адаму там понравилось.

— Адам твой брат? — спрашивает Фелисити, её глаза заметно теплеют.

Я встаю за кухонный стол и начинаю резать картошку.

— Да, он на три года младше меня.

— Ого, он супер красивый. У него такая яркая улыбка, — на её щеках появляется милый румянец. Она такая милая и по-настоящему добрая.

— Вот как? Значит, ты выбрала не того брата, — шучу я, но не могу скрыть легкий укол в груди при мысли о том, что она с кем-то ещё, с кем-то другим.

— Может быть. Но брат Адама, я полагаю, не так уж и плох. У тебя есть ещё братья и сестры?

— Нет, только я и Адам. Мама и папа решили, что нас двоих вполне достаточно для занятости на всю жизнь, — я улыбаюсь ей, когда она ставит фотографию на место и рассматривает одно из фото “Scorpions” с прошлого сезона, когда мы во второй раз выиграли Кубок Стэнли. У меня не так много хоккейных фотографий, особенно со мной на них, всего несколько в коридоре, но выражение лица Зака на этом снимке — чистая радость. — А как насчет тебя?

— Хммм? — она, кажется, поглощена фотографиями, но затем медленно качает головой, всё ещё глядя на рамку. — О, нет. Только я, — от меня не ускользает слегка безжизненный тон её ответа, как будто за этим стоит какая-то история, но я решаю не давить.

— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Вино или коктейль? — ходил ли я покупать ингредиенты для ‘Cosmo’, а потом потратил день на изучение того, как его приготовить? Именно это я и сделал.

— О, ты ещё и коктейли смешиваешь? Есть ли предел твоим талантам?

Направляясь к холодильнику, я достаю миксер, а затем беру бокал для мартини из шкафчика наверху. Да, я купил и бокалы. У меня был напряженный день. Я беру водку и "Трипл Сек" и отставляю всё в сторону вместе с лаймом для бокала.

— Стоит придержать суждение о моих навыках, пока ты не попробуешь.

Фелисити подходит к прилавку и садится на один из высоких табуретов, впечатляет, учитывая её рост и юбку-карандаш. С того места, где я стою, мне отлично видна ложбинка между грудей, две верхние пуговицы её белой блузки расстегнуты, и мой член дергается от этого зрелища. Господи, она — нечто особенно. Клянусь, я вижу край её белого кружевного лифчика, подчеркивающий безупречную кремовую кожу. Если она и старше меня, то, черт возьми, выглядит совсем не так. У неё молодое тело и лицо, но в то же время она излучает солнечную индивидуальность. Она совершенно не в моей лиге во всех отношениях.

Она смущенно морщит нос, когда я начинаю наполнять единственный бокал для мартини из шейкера.

— Ты не выпьешь?

— Нет, я мало пью в сезон, только пиво.

— Так ты не пьешь коктейли?

— Нет, на самом деле это не моё, Ангел.

Ещё большее замешательство отражается на её лице, и ещё один великолепный румянец заливает её милое декольте.

— Так откуда же всё это? Она протягивает руку через стойку, указывая на бокал, свежие ингредиенты для коктейля и шейкер.

Я небрежно пожимаю плечом.

— Я купил это, пока ходил за покупками к ужину.

— Ч-что? — она слегка хмурит брови. — Ты купил всё это для меня? — она качает головой. — Джон, это…это так мило. Спасибо тебе.

Я протягиваю ей бокал с прикрепленным к ободку ломтиком лайма и улыбаюсь.

— Я хотел предложить тебе то, что тебе нравится.

Она делает глоток и стонет от удовольствия. Чёёёёрт, этот звук действует на меня. Не сейчас, Джон, не сейчас.

— Никто никогда столько не думал обо мне и не запоминал таких мелких деталей.

Я сомневаюсь в этом, в это очень трудно поверить. Как мужчина может находиться в одной комнате с Фелисити дольше пяти минут и не захотеть узнать о ней всё, уму непостижимо. Она из тех женщин, с которыми стоит только познакомиться, и они завладевают каждой твоей мыслью.

— Мне трудно поверить, что ты не запечатлелась в памяти каждого, с кем виделась, поскольку ты вторглась в каждую мою частичку моей жизни.

ФЕЛИСИТИ

— Ладно, это было великолепно. Ты, наверное, лучший ресторан в округе, — говорю я, положив нож и вилку обратно на тарелку. И это было великолепно. Очевидно, что этот мужчина умеет готовить, это точно. Интересно, сколько других женщин были поражены не только его легендарными навыками в постели, но и его умениями на кухне.

— Вероятно, не одно из моих лучших. К говядине не помешало бы добавить больше приправ, но я приму комплимент, спасибо, — отвечает Джон, откидываясь на спинку стула напротив меня, скрестив и разминая мускулистые предплечья, открывая очень приятный вид.

— Если для тебя это среднестатистический показатель, то, когда ты в лучшей форме, вероятно, можешь соперничать с Гордоном Рамзи, потому что для меня это было идеально, — отвечаю я, допивая свой коктейль.

— Скажи мне что-нибудь, чего я о тебе не знаю? — спрашивает Джон пару секунд спустя.

— Оооо, мне нравится эта игра. Ладно, я всегда хотела поехать в Норвегию.

Джон подвигается вперед на своем стуле, складывает руки вместе и кладет на них подбородок.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты непредсказуемая?

— Несколько раз. Мы с отцом всегда хотели увидеть северное сияние. “Полярное сияние” — в списке моих дел, — я прочищаю горло от эмоций, желая двигаться дальше. — А ты, расскажи мне что-нибудь, чего больше никто не знает.

Обдумывая мой вопрос, Джон прикрывает рот рукой.

— Я никогда не был в “Макдональдсе”.

— Нет, чёрт возьми, — смеюсь я, не могу поверить, что он никогда не пробовал легендарный Биг Мак.

— Это правда; на самом деле, я, наверное, могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз мне доставляли фаст-фуд.

— Потому что ты спортсмен в хорошей форме? — отвечаю я, напрягая бицепсы.

Джон ухмыляется мне, его плечи трясутся от смеха.

— Что-то вроде этого, Ангел, — он сжимает свой полупустой стакан с водой. — Думаю, моя жизнь всегда вращалась вокруг хоккея. Это всегда было одномерным… — его глаза встречаются с моими. — До этого момента.