Февральское солнце слепит глаза. Фальшивка. Впереди ещё такой же холодный и зимний март.

Задергиваю поплотнее окно, сажусь в кресло и смотрю в стену. На стене абстрактная картина: две бледные, почти невидимые сферы, одна заходящая на другую. Картина называется «Любовь». Мне её подарили родители на прошлый день рождения. Белая картина в белой раме на белой стене. Любовь, которую не видно.

Ногти выросли, как у индийской танцовщицы. Мешают печатать. Это единственная причина, по которой я выхожу на улицу и бегу до соседнего дома, где салон красоты. У нас четыре салона на четыре дома, огороженных от всех высоким железным забором – микрорайон «Фламинго», суперсовременный, с бледно-розовыми фасадами.

– Лиля! Я тебя не узнала, привет! – здоровается Анжела.

Кто она такая, я понятия не имею, соседка, скорее всего. Как ни приду, она всегда там – красит голову, делает маникюр, ресницы наращивает, не знаю, что ещё, но у неё, видимо, полно времени и бабла. Салон дорогой и претенциозный, с хрустальными люстрами и коврами. Тоже всё в розовом, полная пошлятина в духе надоевшей и немодной уже сто лет «Барби». Хозяйке нравится, клиенткам, видимо, тоже. Таким, как Анжела.

– Привет! – киваю в ответ.

– Ты так похудела!

Иду молча мимо. Если её намалёванные пельмени произнесут ещё что-нибудь, тогда отвечу. Но я не гожусь ей в собеседницы, хоть это понимает.

Почти три часа, потраченные на маникюр, сегодня не жалко. Время сейчас не важно, не важно даже утро за окном или вечер.

– Цвет такой же оставляем?

– Да, молочно-прозрачный, – это весь диалог, на который у меня нашлись силы.

Я попросила офф-лайн встречу. После этого Кир пропал. Не сразу, хотя, какое это имеет значение. Причина была очевидна. Зачем только я это сделала.

Говорят, что в Москву вернулись белые зимы. Добро пожаловать!

Как будет возвращаться домой Артём Викентьевич Решетов ещё не решил. Авто оставил дома. Невозможно постоянно после работы чистить снег, который за день превращал твою машину в сугроб чуть ли не выше человеческого роста. Стоянка перед больницей была открытой.

Он только что закончил приём и шёл на встречу в близлежащее кафе с некоей Марией. Мария эта позвонила ему от одной старой знакомой, просьбе которой он отказать не мог.

Не так давно Артём Викентьевич стал замом заведующего клиническим психотерапевтическим отделением, предназначенным для лечения пограничных психосоматических расстройств.

Психотерапевтом он считался талантливым, но несколько своеобразным, выбивающимся из общего хора методологий и, наверное, поэтому возглавить отделение ему пока не доверили. Но лет ему было ещё совсем не много, да и особым тщеславием он не отличался. Он думал о пациентах и о своих победах над их проблемами, то есть, точнее, над их победами над своими проблемами с его помощью.

Снег перестал. Мороз немного сбавил обороты и идти было приятно. До кафе оставалось метров сто.

«Вот что я точно сделаю, так это возьму уху из лосося», – размышлял начавший всё-таки замерзать Артём.

«Обычный кулинарный нон-фикшен» – как сказал бы вечно голодный Женька Петухов из травматологии.

«Зато горячий и с хрустящей плюшкой с маслом», – ответил бы ему Артём.

В кафе пахло хлебом, едой, духами, кофе, и стоял обычный шум от сидевших за трапезой людей. Доктор вошёл в зал и тут же услышал звонок своего телефона.

Мария оказалась сорокапятилетней симпатичной женщиной, зорко следившей за своей внешностью: модная, ухоженная, с прямой спиной, явно жившая в достатке. Выражение лица было не очень довольным и жизнерадостным, но она улыбнулась.

– Рада видеть, благодарю, что пришли.

Подскочил официант в длинном фартуке.

– Ухи хотелось бы с лососем, – тут же сказал Артём, едва приземлившись в кресло-ракушку.

Мария почему-то опять улыбнулась.

Перед ней стояла бутылочка газированной воды, наполненный водой бокал, чашка с чаем и печенье в вазочке.

– Простите, я после работы и немного замёрз. Вы…

– Я совершенно не голодна, всё нормально, – она сделала знак официанту, – Речь пойдёт о моей дочери, – сразу, без обиняков начала женщина. – Её зовут Лиля. Лиля Лебедева. Двадцать четыре года.

– Почему вы не пришли в клинику? Я там точно такой же, как здесь.

Артёму очень хотелось добавить, что «там» его рабочее время, а здесь нет. Но он этого делать не стал, так как подумал, что оно и так понятно, и у дамы, скорее всего, свои соображения.

– Прошу прощения, я это знаю. Очень не хотелось бы, чтобы меня там видели. Объясню, – она глотнула воды из бокала, – но, наверное, надо начать с начала, иначе вам не всё будет понятно. Постараюсь уложиться за время вашего ужина.

– Я вас слушаю. Чувствуйте себя не очень стеснённой, иначе можете пропустить важные вещи.

– Благодарю. Лиля очень поздно начала говорить, около шести. Дети в школу собираются, а она только начала складывать слова в предложения. Долгое молчание сделало её очень наблюдательной и вселило ей чувство, что она особенная. Это чувство осталось с ней до сих пор. Она мало с кем общается. Училась Лиля сносно, закончила год назад институт.

– Какой?

– Тимирязевка – ландшафтная архитектура, – вздохнула Мария, – Это её выбор.

«Красивая женщина, – промелькнуло в голове Артёма, – дочка, наверное, тоже».

– У неё не очень складывалось с парнями. Увлечения длились недолго, а потом она бросала своих избранников, мгновенно и бесповоротно. Мы с мужем волновались за её, ну, скажем, не очень разборчивое отношение к противоположному полу. Она не искала стабильных отношений, просто рассматривала их, как развлечение, иногда довольно опасное и непредсказуемое. Подруг не заводила вообще. Была одна Наташа, не знаю, может быть, и сейчас с ней общается, но не близко.

– Что значит, опасное развлечение? – уточнил Артём.

– Понравившийся незнакомец на пляже, только потому, что он ей приглянулся внешне, с тату и прочими атрибутами, официант в ресторане, портье в отеле, преподаватель в институте, за что его выгнали с работы, потому что их застукали, зубной врач, – всё что встречалось на пути без разбора. Месяц или неделя, и отношения заканчивались также стремительно, как и начинались.

– Вы, конечно, пытались с ней поговорить, объяснить, что так делать недостойно молодой красивой девушки из порядочной семьи, верно?

– Да, пытались. Мы даже пытались выдать её замуж, но к женихам она относилась точно также, как к симпатичному таксисту, который вечером довёз её до дома. Убежала со свадьбы, представляете? Мы думали, что такое бывает только в кино.

– Пока, более-менее понятно, – Артём покончил с супом и позвал глазами официанта, поймав его взгляд, – Принесите, пожалуйста, чаю и такого же печенья, – он кивнул на вазочку своей собеседницы.

– Что понятно? – Мария немного напряглась, – То есть она у нас не одна такая?

– Рано ещё делать заключения, но есть моменты, которые свойственны некоторым паттернам поведения, – протянул Артём.

– Прошлым летом она попала в автокатастрофу и сломала правую ногу в трёх местах. За три месяца до этого муж зачем-то подарил ей машину. Я была против. Убегала от очередного жениха, который стал пренебрегать её мнением, как она сказала. Не справилась с управлением и врезалась в дерево.

– Печально.

– Она оставалась в гипсе очень продолжительное время, и с этого всё началось, – Мария сделала паузу, – Вступление окончено.

Официант поставил на стол большой чайник с чаем, молочник со сливками и вторую вазочку с печеньем.

ГЛАВА 2. Сумочка

– Дело в том, – продолжила Мария, – что мы с мужем работаем по контракту в Турции. Строим атомную электростанцию.

– Как же, слышал, АЭС «Аккую», верно?

– Да. Грандиозная стройка, – у неё даже блеснули глаза, – муж – известный в этой области учёный, не строитель.