Госпожа Ём положила трубку и пошла на кухню. Защемило в груди, сердце сжалось, она не могла дышать, будто ей в горло налили раскаленного масла. Она открыла холодильник, взяла маленькую банку пива и разом выпила, надеясь притупить боль и потушить огонь внутри. От такого она даже закашлялась, мысленно коря себя за то, что заглушает переживания из-за пьянства сына алкоголем.
Госпожа Ём была растеряна. Ей всегда казалось, что она жила уверенно и целеустремленно, логически объясняя все свои поступки. Но проблемы с детьми выбивали ее из колеи. Допустим, она продаст магазин и вложит вырученные деньги в его бизнес, легальный или нелегальный. А вдруг он обанкротится? Тогда, кроме ее двухкомнатной квартиры на третьем этаже старого домика на холме[8], у них ничего не останется. Сын, похоже, не успокоится, пока не разорит ее вконец.
Как ни прискорбно это осознавать, но ее сын – неудачник. Невестка спустя пару лет после свадьбы поняла это и поспешила развестись. Тогда госпожа Ём сердилась на нее, однако вскоре пришлось признать, что вся вина за неудавшийся брак лежит на сыне. За следующие три года он растратил все, что у него было, и превратился в оборванца. А что в этих условиях делает она, его мать и единственный человек, который способен ему хоть чем-то помочь? Кормит бездомного с Сеульского вокзала, а родному сыну, который ушел из дома и заливает свои проблемы алкоголем, помочь не может.
Госпожа Ём убрала пиво в сторону и стала молиться. Ведь это все, что ей оставалось: молиться и просить.
* * *
День рождения госпожа Ём провела с дочерью, зятем и своей любимицей – внучкой Чунхи. На этот раз они не стали приезжать сами, а пригласили ее в традиционный мясной ресторанчик, который расположился на первом этаже жилого комплекса в их районе.
По сравнению с этим местом квартал Чхонпхадон очень густонаселен: старые невысокие дома там буквально жмутся к студенческим хостелам с пансионом. Современная экодеревня в Ичхондоне, где жила семья дочери, и простенький малоэтажный дом госпожи Ём в Чхонпхадоне различались как небо и земля, хоть и находились не так далеко друг от друга: в Ёнсане, который вслед за Каннамом вошел в тройку самых дорогих районов Сеула.
Дочь с зятем уклончиво говорили, что их квартира принадлежит банку, но к моменту, когда Чунхи пойдет в среднюю школу[9], они планируют приобрести что-то в Каннаме. Госпожа Ём часто задавалась вопросом, кто именно из супругов увлекся такими амбициозными и агрессивными инвестициями, настолько чуждыми ее устарелым представлениям об экономике. И в конце концов пришла к выводу, что это их общий интерес. Все-таки после свадьбы дочь сильно изменилась, и зять стал настоящим главой семьи. К счастью, в отличие от непутевого сына, в доме дочери было все хорошо – за нее госпожа Ём могла особенно не волноваться. Хотя и чувствовала нутром, что после переезда в Каннам они отдалятся еще больше, не только физически.
Решение отпраздновать день рождения матери и свекрови в таком дорогом ресторане не столько ее тронуло, сколько поставило в неловкое положение. Раньше они всегда отмечали этот праздник в закусочной, где подавали свиные ребрышки и которая располагалась в окрестностях женского университета. Теперь, сидя в дорогом ресторане, госпожа Ём чувствовала себя неудобно. Подняв взгляд на внучку, она радостно улыбнулась, хотя Чунхи сидела, уткнувшись в YouTube, и не обращала на бабушку никакого внимания. Зять с дочерью обсуждали фьючерсы и инвестиции. Из их разговора госпожа Ём не поняла ни слова и потому мечтала лишь о том, чтобы скорее принесли еду. Она решила, что раз сегодня ее день рождения, то нужно просто радоваться.
Наконец блюда появились на столе. Все снова занялись кто чем: зять жарил мясо, дочь кормила внучку, а госпожа Ём ела кусочки, которые зять подкладывал ей на тарелку. Вдруг дочь взяла бокал пива и произнесла так, будто давно готовилась:
– Мама, мы решили отдать Чунхи на тхэквондо.
– Девочку – на тхэквондо?..
– Мам, а при чем тут это? Что мешает ей заниматься? Недавно Чунхи пришла домой и сказала, что ее задирал мальчик. Она сама захотела научиться давать таким хулиганам отпор.
Дочь права. Госпожа Ём расстроилась: похоже, она мыслит слишком старомодно. Зять решил не вмешиваться, а пока госпожа Ём размышляла, дочь уже опустошила бокал. Госпожа Ём перевела взгляд на внучку и улыбнулась:
– Чунхи, ты хочешь заниматься тхэквондо?
– Да, – ответила девочка, не отрывая взгляда от экрана телефона.
– Мам, говорят, в твоем районе есть очень хорошая школа. Тренера все хвалят. Он молодой, в резерве национальной сборной. И мыслит правильно… Он очень известен в нашем местном клубе мам.
– Клубе мам?
– «Сообщество матерей восточного Ичхондона». В интернете.
– А тренер точно в своем уме? Вместо того чтобы открыть школы в вашем богатом районе, он ютится в переулках Чхонпхадона.
– Он собирался. Просто тут очень дорогая аренда. А нам некогда ждать, так что отдадим туда, к тебе. Нам понадобится твоя помощь.
Внезапно мягкая говядина из модного ресторана в экодеревне Ичхондона перестала жеваться. Конечно, госпожа Ём всегда была рада провести время с Чунхи, но ей бы хотелось самой выбирать когда.
На два часа между занятиями тхэквондо и уроками скрипки дочь хотела поручить Чунхи бабушке. А чтобы внучка не перепутала автобус, госпожа Ём должна была водить ее на музыку сама. Для обычной бабушки на пенсии это не составило бы большого труда, но госпожа Ём вовсе не обычная бабушка. Она занималась магазином, ходила на церковные службы и учила английский, чтобы замедлить деменцию. А теперь получается, что ей придется отодвинуть свои дела на задний план, если они совпадут с планами дочери и зятя.
Однако госпоже Ём ничего не оставалось, кроме как согласиться. О вознаграждении она не спрашивала: знала, что дети уже подумали об этом.
По пути домой в автобусе она вспомнила всех сотрудников своего магазина. Они стали ей ближе, чем семья – непутевый сын и зазнавшаяся дочь. Если бы та услышала мысли матери, обязательно сказала бы, что в бизнесе нельзя слишком сближаться с работниками. На самом же деле ничего плохого в этом не было. Они ничего у нее не просили, а она не нагружала их лишней работой. Госпожа Ём успокоила себя мыслью о том, что хотя бы на сотрудников магазина она еще могла положиться.
В первой половине дня магазином занималась госпожа О, с которой они дружили уже двадцать лет и ходили в одну церковь. Она, словно старшая сестра, делила с госпожой Ём все горести и радости.
Днем работала Сихён. К ней хозяйка относилась как к дочери или племяннице, о которой хочется заботиться. За исключением пары ошибок в чеках, за целый год к ней не было никаких претензий, а ведь даже год работы в круглосуточном магазине, где всегда большая текучка кадров, – это уже немало.
Но самым верным сотрудником госпожи Ём стал Сонпхиль, заступавший на смену по вечерам. Он попросился в магазин два года назад, сразу после открытия. Сонпхиль жил неподалеку, в полуподвальном помещении. Растил двоих детей и часто заглядывал в магазин за сигаретами. Когда госпожа Ём повесила объявление о поиске сотрудника на ночную смену, Сонпхиль сразу же поинтересовался, подходит ли он на эту должность. По его словам, с предыдущего места его уволили, а новое он никак не мог найти, поэтому перебивался ночными подработками, чтобы хоть как-то хватало на жизнь. Понимая, какая ответственность лежит на главе семьи, госпожа Ём добавила к его почасовой оплате еще пятьсот вон. А когда новое правительство резко повысило минимальную почасовую оплату труда, он стал получать больше двух миллионов вон в месяц. В конце концов, Сонпхиль работал в самые тяжелые, ночные смены, которые нарушают все жизненные ритмы.
Однако что в ее понимании значило «ближе, чем семья»? Как начальница, она хотела, чтобы они работали в магазине и дальше. И все-таки, если бы Сонпхилю, который хотел бы снова найти постоянную работу в компании, и Сихён, мечтавшей о государственной службе, подвернулся шанс, она бы со спокойной душой их отпустила. Иногда госпожа Ём даже находила для Сихён разные вакансии. Но девушке не удавалось продержаться и дня: она снова возвращалась в магазин и говорила, что, похоже, ее время еще не пришло.
