— Спасибо, Сашенька. Мне очень приятно.

— Спасибо, братик! — сказала мне Соня. — Я рада, что Лена будет жить с нами.

— Молодец, Сашко. — сказал следователь. — Не промах ты, однако.

Нам принесли наши заказы. Мы начали уплетать их за обе щеки после насыщенного событиями дня. Закончив трапезу, я заметил, что один из посетителей сидел с гитарой и наигрывал на ней что-то романтичное. Я встал и подошёл к нему.

— Извините, а могу я у вас одолжить гитару? — спросил я. — Я ненадолго.

— Вот, пожалуйста. — сказал он и дал мне гитару. Я неуверенно подёргал струны, а затем, когда все стихли в ожидании того, что я сыграю, я начал наигрывать и напевать мелодию, которую когда-то услышал в старой комедии и выучил, пусть и слова некоторые оказались перековерканы из-за времени:

Как хочется хоть раз, в последний раз поверить,

Не всё ли мне равно, что сбудется потом…

Любовь нельзя понять, любовь нельзя измерить,

А там, на дне души, как в омуте речном….

Пусть это — даль туманная, пусть это — глубь бездонная,

Сегодня ночью понял я, что ты — моя судьба!

И очи твои чёрные, слова твои обманные

И вздохи твои томные свели меня с ума!

Когда я закончил петь на высокой ноте, мне громко поаплодировали. Лена кинулась обнимать и расцеловывать меня. Соня и следователь смотрели довольно со своих мест.

И, сидя здесь, в этом кафе, я и записываю сегодняшние события. Сидящие рядом Лена и Владислав Егорович поправляют меня в деталях, за что им огромное спасибо. Ну, а на сегодня всё. В кои-то веки день заканчивается просто прекрасно, и я уверен, что ничего страшного больше не произойдёт.

Послесловие (от автора книги)

Так и заканчивается эта история. Однако история дневника на момент начала работы не была закончена. Но сейчас и ей пришёл конец.

Как-то раз я, возвращаясь домой, увидел у калитки своего дома некоего человека. Тот, завидев меня, сбежал. Потом это событие произошло ещё раз. И ещё. И ещё. Я уже стал волноваться, как бы это не угрожало моей жизни. Но в один день всё решилось.

Вернувшись из школы домой, я увидел у калитки уже трёх людей. Они просто стояли и смотрели на мой дом и иногда поглядывали в сторону, откуда я шёл. Завидев меня, они все разом обернулись в мою сторону. Я остановился и встал столбом. И тут я услышал с их стороны голос:

— Мальчик, подойди сюда! Подойди, не бойся!

Я решил, что в случае чего успею убежать или отбиться портфелем, и подошёл.

И каково же было моё удивление, когда я увидел… персонажей истории, что была рассказана выше. Это были воистину Саша Гордон, его сестра Соня Гордон и его девушка Лена Гордеева. Имена у них, само собой, были другие, но это были один в один они. Саша был среднего роста парнем с русой щетиной на скулах и с зелёными глазами. Лена была высокой девушкой с выглядывавшими из-под шапки чёрными волосами и с зелёными глазами. Соня же была ниже их всех, несмотря на то, что ей должно было быть уже чуть за двадцать, и у неё были такие же зелёные глаза, как у брата. Смотрели они дружелюбно, хотя я и был напряжён тем, что встретился с ними вживую.

— Мальчик, скажи, а ты не находил где-нибудь книгу бежевую с рисунком на обложке? — спросил Саша.

— Ну, я нашёл… — ответил я.

— А она, случаем, не у тебя ещё?

— Ну, да…

— Тогда отдай её мне, пожалуйста. Я, как-никак, её истинный владелец.

— А вы точно Гордон Александр?

— Тебе документы показать? — спросила Лена. — Что ж, правдолюб, держи.

И она подала мне паспорт, на котором были написаны все те её данные, которым и полагается быть в паспорте. Затем паспорт мне показал Саша Гордон, а затем и Соня. Всё было очень правдоподобно, и я не нашёлся, что возразить. Я пошёл в дом, пока они стояли у калитки, и захватил дневник, после чего принёс его владельцу. Тот с приятной улыбкой осмотрел свою вещицу и полистал страницы.

— Ничего не изъял, надеюсь? — спросил он.

— Ни единой страницы. — уверил его я.

— Хм… — задумался он. — Тут есть несколько пометок карандашом. Странно. Я таких не помню…

Я совсем забыл о пометках, которые делал, пока переписывал содержимое.

— Ты что, изучал его? — спросила Лена неким тоном, который, я подозреваю, и был описан Сашей в его дневнике как «игривый».

— Я его переписал. Я… захотел поведать о том, что в нём написано.

— И это без разрешения автора? — спросил Саша Гордон. — Ах, как нехорошо…

— И что же нам с тобой сделать, воришка ты этакий?.. — спросила Лена.

Я не на шутку перепугался, хотел уже было бежать, но тут все трое рассмеялись.

— Да не бойся, парень. Ничего мой брат тебе не сделает. — сказала Соня. — Нам нужен дневник, и всё. А что ты с ним делал — это уже другой вопрос.

— Я изменил все имена и детали, клянусь. — сказал я. — Никто вас и не узнает.

— Что ж… — сказал Саша Гордон. — Хорошо. Можешь опубликовать. Только, надеюсь, ты не все подробности там записал?

— Нет, что вы, я опустил самое пикантное… — уверил его я. (Я почти соврал: на самом деле я лишь исключил самые крепкие слова и сделал более невинными описания эротических сцен).

— Что ж, спасибо и на этом.

— А можно задать вам вопросы? — решился сказать я.

— Задавай, парень. — сказал Саша Гордон.

— То, что описано в этом дневнике, правда? Как эта книга потерялась?

— А ты любопытный. Что ж. В книге описана правда, какой я её увидел. Книжку выкрал один недобросовестный член общества, в которое меня посвятили мои друзья, и, как я понял, она передавалась из рук в руки от него его знакомым, от них — их знакомым и т. д. Но теперь я его нашёл. Есть ещё вопросы?

— Да. У вас всё хорошо?

— В каком это смысле?

— Ну, в плане отношений, совместной жизни…

Мне уже самому стало неловко, что я задал этот вопрос. Но почему-то хотелось знать.

— У нас всё отлично. — ответил Саша Гордон.

— И не просто отлично, а замечательно. — добавила Лена.

— За них можешь не переживать. — добавила Соня.

— Спасибо вам за ответы. — сказал я.

— А тебе спасибо за то, что вернул дневник. И удачи тебе с выпуском книги! Пока!

И мы попрощались.

Теперь эту историю официально можно считать завершённой.

О повести «Больные люди»

Сам не понимаю теперь, как у меня получилась такая история. Не понимаю, как я написал что-то подобное, имея совершенно другую задумку. Это как планировать построить многоэтажку, а по итогу получить в качестве конечного результата частный дом.

Изначально история была совершенно другой. Даже название менялось: сначала я назвал повесть «История болезни», но понял, что у Зощенко есть такое произведение, и переименовал в «Болезни», а потом — в «Больных людей». Да и жанр, атмосфера должны были быть другими: всё задумывалось в мрачных и жестоких тонах. Там должны были быть садизм в самой жёсткой форме, убийства, моральное насилие, депрессия. Герой в конце концов сходил с ума и принимал всё то безумие, что происходит вокруг. А мораль, как я задумывал, была такая: «Все вокруг больны, и ты тоже, просто не осознаёшь, а должен осознать и присоединиться». То есть идею конформизма должна была повесть нести. Сейчас я понимаю, что, конечно, не очень поддерживаю подобное, но тогда это для меня было чем-то смелым и нестандартным.

Почему я решил написать эту историю? Ну, меня почему-то привлекала тема яндере. Японское слово «яндере» (ヤンデレ) образовано от слов «яндеру» (болеть) и «дередере» (любить). То есть, как вы поняли, имеется ввиду больная, сумасшедшая любовь. Это один из архитипов девушек в аниме. Есть ещё цундере (злюка, скрывающая за недовольством сильные чувства), дандере (стесняшка, которая боится и слово сказать), куудере (девушка, не проявляющая никаких эмоций) и дередере (просто жизнерадостная и любящая девушка). Но мы здесь говорим о яндере. Это такие девушки, которые так сильно любят свой объект обожания, что готовы убить любую обычную девушку, подошедшую к нему и заговорившую с ним. Ревность, доведённая до максимума, — это одна из главных черт яндере. Другие черты: отсутствующий взгляд, странный смех, использование ножа в качестве орудия убийств конкуренток.