Я остановился отдышаться. Лена выглядела обеспокоенно.

— То есть… это из-за меня ты был… таким?

— Бинго! — сказал я. — Это ты сделала со мной. Помнишь выпускной вечер, когда я сидел и ни с кем не танцевал, а ты посмеялась с меня, одиночки, и подняла танцевать. Ты тогда кружилась и смеялась, а я чуть сознание не потерял. Ну так вот. Перед тобой две девушки подходили ко мне и приглашали меня на танец. Я испуганно отказывался. Я боялся, что они обсмеют меня, что они специально свалят меня с ног на танцполе. И ты думаешь, после школы что-то поменялось? Нет. Я и сам внёс лепту в это дело. Я же не прорабатывал травму и не пытался лечиться, и это сыграло со мной злую шутку. В университете я знал одну девушку. Её Ниной звали. Она была миленькой такой, дружелюбной. Она зналась со многими нашими однокурсниками. Но ко мне она в какой-то момент начала проявлять особое внимание. Часто говорила со мной, часто гуляла вместе со мной до общаги. Мне, конечно, было немного страшно, но я старался быть смелее. И вот в один момент… она мне призналась. Сказала, что хочет встречаться со мной.

Лена опешила.

— И…что ты ей ответил?

— Я отказал ей. Сказал, что не могу общаться с людьми. Тогда я отстранился от неё, и она исчезла из моей жизни. Не знаю, где она сейчас. — на мои глаза начали наворачиваться слёзы. — А ведь, возможно, я с ней мог быть счастлив… Может, именно из-за того, что ты меня травмировала, а я не лечил эту травму, я и потерял своё счастье?.. Я несчастен, Лена. Я столько лет потратил на изменения: я зачитывался классикой, ходил в спортзал, гулял, смотрел лекции, сериалами засматривался. Я постепенно начал хоть как-то контактировать с людьми, перестал их бояться. Я пытался перестроить свою жизнь, свой разум, дабы стать другим и забыть тот кошмар… Но я так и остался тем же. Жалким, нелюдимым ребёнком, неспособным общаться, неспособным дать отпор. Помнишь, как я послал соседей на лестничной клетке? Это только для того, чтобы дать тебе понять, что я не слабак. Но я обманул и себя, и тебя… Я слабак. Я ничтожество. Я жалок.

Я расплакался и закрыл лицо руками. Лена пыталась прикасаться ко мне, но я отталкивал её прикосновения. Наконец, она встала, подняла меня на ноги и крепко обняла.

— Ты не ничтожество, Саша. — сказала она чётко и ясно.

Я опешил и перестал плакать.

— Ты хороший человек. Если бы ты был жалким, то помог бы мне в тот дождливый вечер понедельника? Не думаю. Если бы ты был слабаком, то нашёл бы в себе силы ответить тем мудакам лишь для того, чтобы передо мной покрасоваться? Ничего подобного. Тут должен быть характер, дух. И это у тебя есть, Сашенька. Поверь мне: ты молодчина, а не неудачник.

Она погладила меня по взъерошенным русым волосам. Мои глаза были красными, я тяжело дышал и мог только бездумно смотреть на Лену и потихоньку осознавать её слова. Наконец, силы говорить снова появились, и я сказал:

— И только ты всегда со мной. Только ты говорила со мной, только ты меня замечала. Только с тобой у меня был секс, первый поцелуй, только с тобой я спал в одной кровати. Похоже, что судьба связала нас неразрывной нитью, и никогда мне из неё не выпутаться.

— А зачем выпутываться? — спросила Лена. — Всё будет хорошо, поверь мне. Я не буду тебя унижать. Это в прошлом.

Она высвободила меня из объятий и, придерживая за плечи, отвела в гостиную. Аккуратно уложив меня на кровать, она присела рядом.

— Поспи, Саш. Тебе полегчает.

Я настолько физически и морально вымотался за весь этот чудной день, что мои глаза отяжелели и закрылись сами собой. Казалось, что я даже не сплю, а просто лежу с закрытыми глазами в полном сознании. И именно это позволило мне услышать и почувствовать кое-что: Лена пристально смотрела на меня и то и дело аккуратно прикасалась ко мне своими тонкими пальчиками с острыми ногтями. Она ласково поглаживала меня по волосам, по плечу, брала мои руки в свои. При этом Лена очень громко и тяжело дышала. Я же, будучи абсолютно убитым, не мог и слова против сказать. Да и не то что бы тут можно было сказать слово против — она же не переходит грань, которую я прочертил в наших взаимоотношениях (ну, или пытался прочертить). Так что я просто успокоился и лежал, пока Лена зачем-то трогала меня.

Проснулся я через три часа. На часах 21:13. Голова у меня буквально раскалывалась, глаза жмурились ещё сильнее, и первое время я толком не мог встать. Так вот, как выглядит похмелье? Отвратительно. Никогда больше пить не буду. Особенно с Леной.

Когда я про неё вспомнил, она — легка на помине — появилась в гостиной со стаканом воды и таблеткой анальгина.

— Вот, выпей. — сказала она, протянув мне таблетку. — Это анальгин. Он от головной боли. Тебе легче станет.

Я без каких-либо сомнений взял таблетку и запил поданным мне стаканом воды. После я прилёг и полчаса просто лежал, ожидая, когда таблетка подействует. И боль постепенно прошла. Когда я смог нормально смотреть на свет, я открыл-таки глаза и увидел Лену с Соней, смирно стоящих у моей кровати. Испугу моему не было предела.

— Ты чего, Саш? — спросила Соня обеспокоенно. — Всё хорошо?

— Вы чего тут стоите, как призраки? — спросил я.

— А, прости. — сказала Лена. — Мы как-то не подумали. Тебе лучше?

— Да, уже отхожу потихоньку.

— Значит, тебе надо поесть. Тогда похмелье точно отойдёт.

Я с большими усилиями и с помощью девочек встал на ноги и поплёлся на кухню. Там меня ожидал быстренько, но старательно сваренный куриный бульон. Сев за стол, я начал потихоньку хлебать бульон ложкой. Было довольно аппетитно. А главное, что я стал чувствовать себя намного лучше. Голова уже практически полностью прояснилась, и я смог сказать Лене, что беспрерывно бдела рядом со мной весь процесс трапезы:

— Лена, не заставляй меня больше пить эту дрянь. И любой другой алкоголь тоже мне предлагать воспрещается. Похоже, мой организм очень болезненно относится к такому.

— Это у всех так, если выпьют много. Ты где-то 53 грамма выпил, это всего на чуть-чуть больше дозы коньяка, от которой люди пьянеют. — ответила Лена с лицом нарколога, знающего всё о влиянии алкоголя на организм.

— Всё равно. — сказал я. — Я больше пить не буду. Быть пьяным — это ужасное состояние. А ещё ты лезла, вопросы задавала… Кстати, чего это ты так печёшься по поводу своего ящика? Ты там прячешь что-то?

— «Сатанинскую Библию» я там прячу. — посмеялась Лена. — Ладно, а если серьёзно, то там очень важная для меня вещь. Тебе не воспрещено её трогать, но я тебе сама её дам в будущем. А пока попрошу её не касаться.

— Хорошо, Лена, я понял тебя. Не трогаю. — сказал я.

Я попытался занять себя. Спросил у Сони, нужна ли ей помощь с уроками, но она сказала, что всё сделает сама. Дальше мы с Леной занимались тем, чего я ожидал меньше всего, — просто сидели и читали книжку. Вместе. Конечно, читать книжку вдвоём не всегда самое удобное занятие, но с Леной было попроще: она читала со мной практически слово в слово, и страницу мы заканчивали почти одновременно. Читали мы «Преступление и наказание» Достоевского. Книжка хорошая, кстати. Очень фактурные персонажи в ней, диалоги и монологи занимательные и многосмысловые. Хотя я думал, что Лене наскучит это огромное чтиво, и она отсядет в сторону и будешь сидеть в телефоне. Но нет: она читала со мной до тех пор, пока я сам не отложил книгу.

— А очень интересно. — сказала она. — Не думала, что мне понравится Достоевский.

Я тоже и думать о таком не мог.

Потом мы посмотрели первую серию «Клана Сопрано». Опять же, вещь стоящая. Главный герой мне очень понравился — вроде и совершает плохие поступки, а человек всё-таки, со своими тараканами в голове, как и все мы. Я поглядел на Лену, заинтересованно глядящую в экран. Она, завидев краем глаза мой взгляд, улыбнулась и опёрлась головой о моё плечо. Действительно, она ведь почти такая же — тоже человек со своими преимуществами и недостатками. Это не она демоница, это у неё внутренние демоны. Хотя слишком уж она контрастная — такая милая и добрая, и при этом такая жёсткая и извращённая. Такие люди — большая редкость. Их чаще всего именно в фильмах и сериалах много, а в реальности таких людей — считанные единицы. Впрочем, я перестал задумываться об этом и наслаждался сериалом вместе с мирно лежавшей у меня на плече Леной.