— Это тоже не твоя вина.

— Может быть. А может, и нет. Мне кажется, что все люди, которые мне дороги, погибают, пытаясь позаботиться обо мне, или помочь мне, или просто за то, что знали меня. Иногда я действительно думаю, что я проклята.

— Ты действительно убила всех тех людей в Доме Совета, как говорят люди?

— Ты знал кого-нибудь, кто там работал? Твоей мамы там не было, верно?

— Да. Не знал никого. Просто спрашиваю. Решил, что нам нечем заняться, кроме как поговорить, и мне просто стало любопытно.

— Ну, тогда ответ да, я так и сделала. — Яс поерзала на месте, пытаясь устроиться поудобнее, но безуспешно. — У ханранов были мой маленький сын и Ма. Они сказали, что убьют их, если я этого не сделаю.

— Тебе пришлось сделать трудный выбор.

— В то время мне казалось, что это простой выбор, и сделать это тоже было достаточно просто. Немного порошка тут и там. Но было нелегко наблюдать, как они все умирают. Нелегко было и пытаться забыть об этом. Я вижу их в своем воображении ясно, как день — страх в их глазах, бульканье, когда они задыхались, то, как искажались их лица, когда они пытались уцепиться за жизнь.

— Блядь. Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.

— Самая ужасное из воспоминаний — то, которое действительно меня преследует, – женщина по имени Бетс. Она была шеф-поваром и относилась ко мне очень хорошо с тех пор, как я начала там работать. Она умерла последней из них, и взгляд, который она бросила на меня... она поняла, что я это сделала.

— Я до сих пор помню своего первого, — сказал Сорин. — Фолип, вот как его звали. Раньше он работал с моим отцом. Время от времени они вместе выпивали. Хороший человек. Семьянин. Проблема была в том, что он любил азартные игры. Занял денег у Плачущих Людей и не смог их вернуть.

В первый раз, когда у него не было денег, мы сломали ему руку. На самом деле, это было глупо, потому что как, черт возьми, он мог заработать деньги с одной рукой? Но таков был приказ. Тогда Фолип попытался сбежать вместе со своей семьей. Мы поймали его у восточных ворот, и на этом все закончилось. Рааб дал мне нож и велел перерезать ему горло. Мужчина плакал и умолял, умолял, умолял. Продолжал твердить о том, что он знал меня с детства, что он был дураком, что он изменится. Потом он наделал в штаны, когда я запрокинул ему голову. Я смотрел ему в глаза, пока это делал, а Рааб подбадривал меня сзади. В то время я думал, что Фолип трус. Сейчас? Надеюсь, я не поступлю так же.

Яс схватила ему за руку:

— Черт. Кенан идет.

Плачущий Человек направился к ним, обнажая желтые зубы на фоне татуированной кожи. Боги, Яс не думала, что когда-либо ненавидела кого-нибудь сильнее.

— Как поживают мои любимые люди? — спросил Кенан, подходя ближе и широко разводя руки, словно собираясь обнять их.

— Иди на хуй, — выплюнула Яс.

Кенан отшатнулся с притворным отвращением:

— Где ты научилась такому языку? Ты же мать, и все такое.

Холодок пробежал по телу Яс. Кенан никогда не видел Ро, и она не упоминала, что у нее есть сын. Она держала рот на замке, боясь усугубить ситуацию — если это было возможно.

Кенан подмигнул ей:

— Ты думала, я не узнаю? Что никто ничего не скажет? Оказывается, у тебя есть несколько врагов — не считая меня и моей команды.

Яс уставилась на него, ее охватила бессильная ярость:

— Не делай.

— Не делай что? Ты не можешь мне угрожать. Я могу делать все, что захочу, — сказал Кенан. — Вот почему я послал нескольких парней забрать твоего сына и остальных из пещеры. Я бы не хотел, чтобы твой Малыш Ро пропустил важный момент для своей матери сегодня вечером.

— Не будь ублюдком, Кенан, — сказал Сорин. — У тебя есть мы. Не нужно усугублять ситуацию.

— Но я и есть ублюдок, — сказал Плачущий Человек с неприятным смешком. — Ты, как никто другой, должен это знать. И я хочу, чтобы ее сын увидел, как я буду давать ее матери крылья.

— Пожалуйста, не надо, — сказала Яс. — Ты можешь делать со мной все, что хочешь, но оставь моего мальчика в покое.

— Я рад, что ты научилась вести себя прилично, дорогая, но так не будет. Это нужно для того, чтобы показать всем остальным, что может с ними случиться, если они попытаются перейти мне дорогу. — Кенан склонил голову набок и посмотрел на нее краем глаза, затем ухмыльнулся. — Речь идет о том, чтобы немного отомстить за Рааба, и, если быть до конца честным с тобой, для меня это тоже неплохое развлечение.

— Ты — зло, — сказала Яс. — Чистое, чертово зло.

Кенан кивнул:

— Да, я такой. А теперь примирись с теми Богами, которые у тебя есть. Потому что, когда заходит солнце, в ход идут ножи.

91

Тиннстра

Айсаир

Рааку.

Тиннстра чувствовала его каждым дюймом своего тела. Его магию. Такую мощную. Словно пятно внутри нее, и его тьма распространялась.

Зло. Абсолютное зло.

Как она вообще могла думать, что он просто человек? Ни один человек не может быть таким…

Она закричала, когда ее пронзила новая волна боли.

Зорика что-то сказала, но Тиннстра не расслышала. Не смогла понять. Она упала обратно в объятия дочери, в то время как ее разум пытался разлететься на куски.

Все закончилось так быстро. Так легко.

— Секановари. — Тиннстра выплюнула это слово, ее рот был полон пены, тело сотрясалось в конвульсиях. Она никогда не испытывала такой боли. Боль пронзала ее. Безжалостно.

По сравнению с Рааку, Зорика была всего лишь свечкой на ветру его ярости.

А Тиннстра? Она была никем.

— Тиннстра! — Ее имя. Зорика выкрикнула ее имя, перекрывая вой окружающего мира.

Раласис, стоявший у окна, выглядел испуганным и что-то сказал.

Тиннстра попыталась собраться с мыслями, попыталась заговорить, но ее поглотила тьма.

Затем рука Зорика обхватила ее и подняла. Раласис был с другой стороны, поддерживая ее. Вместе они наполовину несли, наполовину волокли Тиннстру к двери, а вой становился все громче.

— Помоги нам, Тиннстра, — попросила Зорика. — Мы должны выбраться отсюда.

— Я… Я… — Тиннстра не могла заставить свой разум работать, не могла справиться с болью. Что-то было не так. Все было не так. — Что... что происходит?

— Идут Киориу.

Раласис рывком распахнул дверь, и они, спотыкаясь, вышли наружу как раз в тот момент, когда внизу раздался взрыв. Зорика бросила Тиннстру и создала на руке световой щит, который трещал и искрился, несмотря на то, что был едва ли больше обычного щита. В ее правой руке появился меч, ярко вспыхнувший в темноте коридора.

Тиннстра почувствовала, как затряслось здание, когда что-то большое запрыгало по лестнице. Она попыталась подняться, но не смогла заставить работать руки и ноги.

Вой становился все громче, и затем Тиннстра увидела его — Киориу, в два раза больше всех, кого она видела раньше. Он преодолел последние несколько ступенек, затем, используя инерцию, оттолкнулся от стены и бросился на Зорику.

Та вовремя подняла щит, чтобы отразить атаку, и нанесла ответный удар мечом. Существо взвыло и поднялось на дыбы только для того, чтобы обрушить на Зорику весь свой вес. И снова щит спас ей жизнь, но существо зацепилось обеими передними лапами за его края. Свет вспыхивал и искрился, пока тварь пыталась оторвать щит от Зорики.

Но это был не обычный щит. В мгновение ока он исчез, и Киориу упал навзничь, обнажив живот. Зорика воспользовалась мгновением и прыгнула вперед, ее меч, описав дугу, опустился вниз. Она полоснула Киориу от шеи до паха. Хлынула кровь, но времени остановиться не было. Еще одно существо с ревом поднималось по лестнице, и Зорика бросилась ему навстречу.

На один краткий миг Тиннстра и Раласис остались одни на залитой кровью лестничной площадке, пока Зорика сражалась внизу. Здание содрогнулось, когда свет встретился с чудовищем, но затем с крыши донесся грохот, и они поняли, что им придется иметь дело с собственными демонами. Они подняли головы и увидели, как солнечный свет заливает лестничную клетку — кто-то рывком распахнул дверь на крышу.