— Вчера ты хорошо поработал. Ты остался жив.

— Что? — Матеон, должно быть, ослышался. Тринон не мог этого...

— Я сказал, что ты хорошо поработал. Ты дожил до конца дня живым, и это все, что имеет значение.

— Только по чистой случайности. — Матеон не собирался ставить себе что-либо в заслугу, особенно после того, что он только что сделал.

Но Тринон похлопал его по плечу:

— Дай мне в любой день счастливчика, рядом с которым я мог бы сражаться.

Матеон был ошеломлен, чувствуя себя более виноватым, чем когда-либо.

Тринон рассмеялся.

— Послушай, мне жаль, что мы над тобой издевались. Здесь, в стране джиззи, новобранцы ни хрена не стоят. Но ты больше не желудь. — Он фыркнул. — Кроме того, я проиграл пари на то, когда ты умрешь, и мне будет хреново, если кто-нибудь другой сорвет банк сейчас. Держись меня, и ты останешься в живых еще дольше.

— Я… Я не знаю, что сказать.

Прежде чем Тринон смог сказать что-либо еще, настоящий рой Дайджаку влетел через ворота, размахивая ниганнтанскими копьями, заполнив небеса. Их было по меньшей мере сотня, может быть, больше. Они опускались, кружились и парили над лагерем, их пронзительные крики были слышны даже сквозь визг врат.

Затем появились войска, заполнив лагерь и дорогу во всех направлениях. Пехота, и их было много — но не такие, как он. На них были красные доспехи и маски демонов. Матеон пошатнулся от этого зрелища. Он видел эту униформу раньше только однажды, на другом берегу Красного Озера — они стояли рядом с самим императором.

— Яйца Кейджа, — сказал Тринон, подходя к нему сзади и перекрикивая шум. — Никто, блядь, не ожидал, что их бросят на эту гребаную работу.

— Это же не те, за кого я их принимаю, правда? Этого не может быть.

— Те, те, точняк. Это Первый гребаный Легион. Лучшие бойцы, которых может предложить Империя, и они здесь, с нами.

— Но почему?

Дуб рассмеялся:

— Кого это ебет? Это хорошие новости. С таким количеством вовлеченных, от нас не ожидают, что мы будем пачкать руки.

Матеон наблюдал, как Первый продолжает маршировать в лагерь. Каждый легионер выглядел так же безупречно, как и следующий. Ни на ком не было потертой или поврежденной брони, и ни на ком не было следов убийств. То, что произвело на него такое сильное впечатление в дубах его стика, ничего не значило для этих людей. Они были чисты сердцем и сильны в вере.

Затем через врата шагнули монстры. У Матеона перехватило дыхание. Существа возвышались над ними всеми — они были, по меньшей мере, в два раза выше самого высокого человека и два раза шире. Синяя кожа, отмеченная племенными татуировками, покрывала бугрящиеся мышцы, едва покрытые шкурами животных. И, дорогой Кейдж, их лица! Они не носили масок, потому что в этих существах не осталось ничего человеческого. Из их нижних челюстей торчали клыки, а изо лбов — изогнутые рога.

Один за другим они неуклюже проходили через ворота. Дюжина из них была готова уничтожить мир.

— Коджины, — сказал Тринон. — Кровожадные твари. Император раньше не использовал их в Джии. — Он присвистнул. — Кто-то в Киесуне, должно быть, хорошенько его наебал, раз отправил сюда этих ублюдков.

Коджины собрались в сторонке, и даже солдаты Первого обходили их стороной. Матеон не мог их винить. Он поступил бы так же.

Врата закрылись, и в лагере внезапно воцарилась тишина. Матеон переводил взгляд с Дайджаку на Коджинов, затем на солдат Первого. Это было все, о чем он когда-либо мечтал, и все же он чувствовал себя обманщиком. Его вера подверглась испытанию, и он потерпел неудачу. Он не имел права стоять рядом с лучшими воинами, которых могла предложить Империя.

Матеон ждал вместе с другими, кто выступил маршем из Анджона, двадцатью четырьмя солдатами в белой форме, пережившими это путешествие. Никто не проронил ни слова — либо слишком устал, либо слишком взвинчен, чувствуя себя не в своей тарелке в своей новой, усиленной армии.

В конце концов, к ним направился рыжий солдат с нашивками полемарха на доспехах. Все выпрямились, когда он приблизился, расправляя плечи.

— Здравствуйте, дамы, — прорычал он голосом, которому следовало повиноваться. — Я ваш новый полемарх на обозримое время. Я не буду утомлять вас обычными подробностями, потому что вы все их знаете. Просто делайте то, что я говорю и когда я это говорю, и мы поладим. Есть вопросы?

Даже Матеон знал, что лучше промолчать.

Пол хмыкнул:

— Хорошо. Теперь мы собираемся хорошенько пнуть язычников, показать им, кто их гребаные лорды и повелители. Сидите смирно и не путайтесь ни у кого под ногами, пока я не скажу.

— Да, Пол, — ответили они как один.

— Увидимся. — Пол повернулся и зашагал прочь.

— Приятно видеть, что в этой гребаной армии кое-что не меняется, — сказал Тринон. — Кто-нибудь из вас, ребята, приступайте к готовке. Мы могли бы поесть, если у нас, блядь, больше нет никаких дел.

— Скажи Киске, чтобы он это сделал, — сказал один из дубов.

Тринон ткнул в него пальцем:

— Не называй его так. Его зовут Матеон. Усек? Он расплатился с долгами.

Мужчина отступил, подняв обе руки:

— Конечно, Тринон. Без обид.

— Хорошо. — Тринон хлопнул в ладоши. — А теперь давайте пожрем.

Полчаса спустя Дайджаку поднялись в небо. Они полетели в сторону Киесуна.

— Началось, — сказал Тринон.

Матеон стоял и смотрел, пока ночь не поглотила их.

Последовало еще больше тишины, пока они ждали. Шли минуты. Сколько времени им потребуется, чтобы добраться до города?

Взрывы вдалеке ответили за него.

По лагерю прокатились одобрительные возгласы. Но Матеон молчал. Он думал о джианине, которого отпустил. Он только надеялся, что не будет никаких последствий из-за того, что он не смог его убить.

47

Тиннстра

Лейсо

Тиннстра уронила книгу, когда мир взорвался. Зорика вскочила, широко раскрыв глаза. Они обе слишком хорошо знали этот звук.

— Оставайся там, — сказала Тиннстра девочке, подходя к окну с мечом в руке. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как рассеивается дым и к ней приближается ее худший страх. Избранный. Только Боги знали, откуда он взялся.

Страх, ее старый друг, скрутил внутренности узлом, когда она подхватила Зорику. Девочка ничего не сказала. Она поняла, что происходит, и обвила руками шею Тиннстры, крепко держась за нее, когда Тиннстра выбежала из комнаты.

Следующие взрывы раздались быстрее, ближе.

— Бегите в подвал. Там мы будем в безопасности, — крикнула Майза, подбегая к ним, Нильс была рядом с ней.

Тиннстра подчинилась, потому что у нее не было другого выбора. Сейчас врата были их единственной надеждой.

— Где Анама?

— Она уже там, все готовит. — Майза повела их вниз по лестнице, где ждала Джис.

Они достигли цокольного этажа, когда взорвалась входная дверь. Взрывная волна сбила Тиннстру с ног. Она обхватила Зорику, защищая ее, насколько могла, иглы боли пронзили ее спину, когда она ударилась о пол. Но времени беспокоиться об этом не было. Времени не было ни на что.

Там, где только что была дверь, появилась тень человека. Избранный.

Джис побежала к нему с окровавленным лицом, выкрикивая боевой клич. Тиннстра не стала ждать, чтобы увидеть, что произойдет дальше — не стала ждать, чтобы увидеть, как она умрет. Тиннстра снова была на ногах и, держа Зорику, бежала сквозь дым, игнорируя огонь. С ними рядом бежала Майза.

— Да защитят вас Четыре Бога, — сказала Нильс, когда они пробегали мимо нее.

Дверь в подвал была уже открыта. В тридцати ярдах. Двадцати. Пятнадцати.

Позади них Нильс выкрикнула шквал проклятий в адрес Избранного, но в ответ прогремел еще один взрыв. Тиннстре не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Нильс тоже мертва.

Тиннстра добежала до дверного проема и чуть не упала с лестницы. Майза вбежала следом за ней и закрыла за ними дверь. Их окутала темнота, в то время как с потолка посыпались грязь и камни, когда здание сотряс еще один взрыв.