— Здесь должны были быть ханраны, — прошептал Кастер. — Чтобы никто не входил.

Яс кивнула, испуганная тем, что это означало.

Внутри было тихо. Они миновали место, где умер Грис, и Яс была рада, что они не оставили его с остальными мертвецами. Затем она заметила, что тела монстра, который его убил, там тоже не было, и это ее удивило. Зачем кому-то перемещать Избранного? Она содрогнулась при воспоминании о мужчине, пережившем два смертельных удара, и о том, как отрастала его рука. На какой-то ужасный момент она подумала, что он, возможно, снова жив, но это было невозможно. Джакс отрубил ему голову. От этого не было возврата.

Кастер остановился у величественной центральной лестницы, которая поднималась вверх, изгибаясь влево и вправо:

— Вверх или вниз?

Наверху были жилые помещения, внизу — камеры и кухни. Выбора вообще не было:

— Вниз.

Они услышали плач снизу, когда добрались до лестницы для слуг. Яс сразу поняла, кто это:

— Ро.

Она протиснулась мимо Кастера, забыв об осторожности. Имело значение только одно — добраться до своего сына. Она побежала вниз по лестнице, игнорируя призывы Кастера остановиться, крики Ро подгоняли ее.

Он был на кухне.

Она бежала изо всех сил, сердце стучало у нее в ушах. Все будет хорошо, как только она доберется до него. Она могла спасти своего сына.

Когда она вбежала на кухню, то сначала увидела Рену, прислонившуюся к столу, с красными глазами, бледным лицом и полную ярости. Тело Арги лежало у ее ног, все искаженное ядом, застывшее в агонии, как и остальная команда. Некоторые глядели на Яс, их мертвые глаза обвиняли ее.

Однако Рена была не одна. С ней были двое мужчин с вытатуированными слезами на щеках. Плачущие Люди. Она узнала одного из них — она видела его прошлой ночью, когда жгли храм. Он был тем, кто держал Ро, ее плачущего маленького мальчика, на коленях. Он был тем, кто небрежно приставил нож к животу ее сына.

Когда Ро увидел ее, он начал кричать еще громче, отчаянно пытаясь дотянуться до нее, но когда она потянулась за ним, нож шевельнулся, по-своему предупреждая ее не пытаться.

— Все в порядке, Ро, — проворковала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. — Я здесь. Не волнуйся.

Секунду спустя в дверь вошел Кастер:

— Что здесь происходит?..

Он остановился, потрясенный. Красное расползлось по его рубашке, как распустившийся цветок, кончик лезвия торчал в самом центре. Его сердце.

Его меч со звоном упал на пол. Он поднял глаза на Яса, попытался что-то сказать, храбрый человек внезапно испугался. Затем он опрокинулся набок на пол, открыв другого мужчину позади себя, ухмыляющегося, с окровавленным ножом в руке. Он прятался за кухонной дверью, ожидая, когда они ворвутся, как идиоты.

— Нет. — Яс в ужасе уставилась на тело Кастера. Ее охватил страх — никогда раньше она так не боялась. Все ее тело сотрясала дрожь, и ей пришлось заставить свой разум работать. Все еще был Ро. Она должна была спасти его. Как-то.

Она повернулась к мужчине, держащему ее мальчика:

— Отдай мне моего сына. Пожалуйста. Он не имеет ко всему этому никакого отношения.

— Ты сделала многих людей несчастными, Яс, — сказал мужчина. Он посмотрел вниз на тела, которые все еще лежали на полу. — Поставила себя во главе. Убеждаешь людей слушать тебя, а не нас. И посмотри на этот бардак — как получилось, что ты выжила, когда все остальные погибли? А?

Яс взглянула на Рену. От нее не было никакой помощи. Только ненависть:

— Мне повезло. Вот и все.

Мужчина махнул на нее ножом:

— Не лги мне, Яс. Мы знаем о яде, который тебе дали ханраны, и о том, что они сказали тебе сделать.

— У твоей мамы длинный язык, — прорычала Рена.

— Ты была плохой девочкой, Яс. Теперь тебе придется за это заплатить. — Плачущий Человек пожал плечами, улыбнулся и крепче сжал Ро. — Это порядок вещей.

39

Раласис

Лейсо

Раласис был идиотом. Он должен был усвоить этот урок прошлой ночью, хорошенько его усвоить, но нет, он не смог этого сделать. Было недостаточно того, что он только чудом сбежал из Переулка Торенан, или того, что он едва избежал ареста в доме Тиана Галрина. Как и того, что он провел остаток ночи, едва держась на шаг впереди солдат, обыскивающих улицы Лейсо и искавших его. Если бы у него была хоть капля мозгов, ему следовало бы спрятать в каком-нибудь темном углу. Но нет.

Вместо этого он перелезал через стену высотой в шесть футов позади резиденции Тиана Косы. На самом деле, если подумать, за исключением проникновения в королевский дворец, для него не было более опасного места. Если его поймают, ему повезет, если его бросят в темную камеру на остаток его короткой жизни. Скорее всего, Коса позволил бы своим охранникам использовать его для тренировки в стрельбе по мишеням.

Он спрыгнул на землю, юркнул за какой-то куст нелепой формы и стал ждать, не заметили ли его. Пот капал со лба и щипал глаза. Жара Лейсо не подходила для того, чтобы прятаться, это уж точно. Раласис, вероятно, вонял так сильно, что охраннику не нужно было его видеть, чтобы заметить — они могли пойти по запаху. «Так что же ты тогда здесь делаешь, идиот?» прошептал он сам себе. Да еще при дневном свете. Дню, возможно, был всего час, но было уже слишком светло, чтобы прокрадываться незаметно.

Проблема была в том, что Раласису нужны были ответы.

Мейгор менялся уже некоторое время, Раласис это знал. Страх может творить такое как с отдельными людьми, так и со странами. Когда первые корабли беженцев с Дорнуэя и Чонгора прибыли в поисках помощи, они привезли с собой истории о жестокости Эгрила. Эти истории распространились по острову, как оспа от шлюхи. Для страны, которая полагалась на международную торговлю, внезапно остальной мир потерял свою привлекательность. Вместо того, чтобы обвинять Эгрил, было легче обвинить беженцев в том, что они принесли плохие новости. В конце концов, никто не видел эгрилов, но они видели бездомных на своих улицах. Им приходилось идти мимо отчаявшихся, выпрашивающих еду.

Затем цепи перегородили гавани, лучники расположились на крышах, вдоль пляжей были возведены баррикады. Чтобы остановить захватчиков, сказали они. Чтобы защитить «нас» от «них». Как ликовали люди, когда Мейгор отгородился от мира.

Потом Джия пала, и пришли еще более отчаявшиеся люди, но они не нашли помощи, даже угла улицы, где можно было бы переночевать. Нет, их отвезли прямо в лагерь. Заперли. С глаз долой, из сердца вон.

Но страх подавить труднее. Труднее остановить распространение историй. Труднее притворяться, что жизнь такая, какой она была раньше. Теперь солдаты пришли за Тианами Галринами всей страны, и они пришли за Раласисом, потому что он помог четырехлетней девочке.

В центре всего этого был Коса, нашептывающий на ухо королю, диктующий жесткую линию.

Раласису никогда не нравился этот человек — он был слишком влюблен в звук собственного голоса, — но Раласис знал, что он в меньшинстве. Лучше отступить и не попадаться на пути у Косы. Но сейчас? Шторм уже здесь, и избежать его невозможно.

А это означало, что пришло время поболтать с Косой.

Раласис направился к дому, перелетая от одного чрезмерно декоративного куста к другому. Даже по мейгорским стандартам вкус Косы был сомнительным. Неужели кому-нибудь нужен куст самшита в форме журавля?

Когда он был в дюжине ярдов от дома, он заполз в цветочную клумбу, избегая шипов роз, и устроился понаблюдать за происходящим внутри, прежде чем попытаться войти. Он мог быть идиотом, но не тупицей.

Дом Косы был оформлен в традиционном стиле, несмотря на свои размеры: два этажа, белые стены, множество окон, крыша из красной черепицы. Много места для одного человека. Он знал, что Коса не женат, но, вероятно, его эго не соглашалось с меньшим, чем десять спален. Однако у него не было армии слуг, не с его репутацией любителя уединения. Определенно, несколько охранников. Вопрос в том, сколько.