— Мне холодно, Дрен, — прошептал Хикс.

Дрен обнял его крепче. Надел маску. Сыграл свою роль.

— Чертова зима, вот и все. Я подброшу еще дров в огонь, как только мы тебя перевяжем.

— Ты вернешь Спелка, ага? — Мальчик втягивал воздух так быстро, как только мог. — Ты не позволишь Плачущим Людям повесить его, ага?

— Обещаю тебе. Я обещаю. Завтра вы оба будете смеяться над этим, — сказал Дрен. Он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Чертовы слезы. Это было неправильно. — Сейчас отдыхай.

— Ага. Я мог бы это сделать. Совсем ненадолго... — Хикс закрыл глаза, и его тело в последний раз содрогнулось, а затем он ушел. Вот так, просто.

Дрен уставился на него, не веря своим глазам. Этого не было. Не сейчас. Дрен обнял его и коснулся его лица окровавленной рукой, почувствовал, как тепло покидает тело его друга.

— Нет. Не умирай. Не. Ты можешь продержаться. Ну давай же. Ну давай же. Хикс, послушай меня. Открой глаза.

— Он мертв, Дрен. — Эндж откинулась на колени, ее руки были в красных пятнах, одежда покрыта красным. Это было похоже на ночной кошмар.

— Нет. — Потекли слезы. Он не мог вспомнить, когда плакал в последний раз. Даже когда умерли его родители. Ни разу с тех пор.

— Черт, — сказала Эндж. — Блядь. Это сделали гребаные Плачущие. Ты слышал его — Плачущие.

— Знаю.

— Спелк тоже мертв. — Она вскочила на ноги, качая головой, расхаживая взад-вперед. — Они, должно быть, уже его повесили.

— Мы этого не знаем. — Дрен опустил Хикса на землю. — Может быть, он все еще жив. Может быть, мы сможем его вернуть. Они сказали, что у нас есть время до полуночи. — Он почувствовал, как в нем закипает гнев, приветствовал его, подпитывал мыслями о том, что он сделает с гребаными Плачущими Людьми, которые убили его друга. Они связались не с тем гребаным человеком.

— Это, должно быть, ловушка.

— Да.

— И почему они охотятся за нами? Почему за тобой? Мы для них никто. Ничто.

— Есть только один способ выяснить. — Он выхаркал из себя какую-то гадость и выплюнул ее на пол. Он встал и подошел к тому месту, где спрятал меч Шулка, вытащил его и пристегнул к поясу. Эндж наблюдала за ним, между ее глаз снова образовалась складка. — Нам нужно позвать на помощь. Ты недостаточно здоров, чтобы справиться с этим самостоятельно.

Дрен покачал головой.

— Это просто простуда. Я уже чувствую себя лучше. — Ложь, но необходимая. Шла война, и Дрен собирался сражаться. Ему было все равно, Черепа это или Плачущие Люди Он убьет всех, кто причинил зло его друзьями. — Давай вернем Спелка.

24

Тиннстра

Лейсо

— Где она? — спросила Майза.

Мальчик указал назад, на детский лагерь:

— Вон там, последняя хижина. Там они держат всех малышей.

Тиннстра посмотрела туда. Последняя хижина выглядела точно так же, как и остальные, и все же она так пристально смотрела на нее, как будто это могло помочь ей видеть сквозь деревянные стены:

— Ты уверен, что это Зорика?

— Я думаю, да. Она приехала сюда вчера. Кто-то сказал, что она плакала весь день и ночь. Спрашивала о своей сестре.

— Сестре? — повторила Майза.

— Я сказала, что буду ее старшей сестрой, — сказала Тиннстра. — Это она. — Она почувствовала, что снова выходит из себя, и поняла, что снова вцепилась в шесты. — Ты можешь вытащить ее оттуда? Привести ко мне?

Мальчик покачал головой:

— Они не так часто выпускают детей на улицу, а когда выпускают, у них много охраны.

— Как насчет сообщения? Ты можешь передать ей сообщение?

— Думаю, что смогу. — Он переступил с ноги на ногу, внезапно занервничав. Его взгляд опустился на землю. — Но, если меня поймают… Они меня изобьют.

— Набиль, — сказала Майза. — Посмотри на меня.

Мальчик неохотно поднял глаза.

— С тобой все будет в порядке, — сказала Майза. — Ты умный и осторожный. Никто тебя не поймает.

Набиль кивнул:

— Я могу передать.

— Просто скажи ей, что Тиннстра ее любит, и я скоро буду с ней. Скажи ей, чтобы она была храброй, — сказала Тиннстра. — Пусть она знает, что мы скоро за ней придем.

— Я скажу ей. Обещаю, — сказал Набиль.

— Позови кого-нибудь из других детей — тех, что постарше, — сказала Майза. — Попроси их присмотреть за ней, убедиться, что с ней ничего плохого не случится. При малейших признаках неприятностей приходите и найдите нас.

— Я так и сделаю, — сказал Набиль. — Обещаю.

— Хорошо. Теперь иди. — Майза посмотрела в сторону караулки. Тиннстра и Набиль проследили за взглядом Майзы. К ним направлялись трое охранников.

После этого мальчику не нужно было повторять. Он стремительно сорвался с места и помчался обратно к детским хижинам.

Знакомое чувство беспокойства охватило Тиннстру:

— Неприятности?

Майза пожала плечами. «Я не знаю». Они отодвинулись друг от друга, освобождая достаточно места на случай, если им придется драться.

Охранники не торопились. Тиннстра пытался разглядеть их лица, но шлемы держали их в тени.

— Ты Тиннстра? — спросил один, небритый, с носом пьяницы.

— Да.

— Кое-кто хочет тебя видеть, — сказал второй охранник, косоглазый. Его большие пальцы были засунуты за пояс, как будто ему было наплевать на все в мире.

— Кто?

— Разве это имеет значение? — проворчал третий, более худой, чем его друзья, но с мерзкой ухмылкой.

— Для меня имеет, — сказала Майза.

— Следи за своими манерами, — сказал Пьяница, его рука скользнула вниз, за рукоять меча. — Ты больше не Шулка.

— Ты в этом уверен? — Майза улыбнулась, но в ее улыбке не было доброты, только угроза.

— Послушай, — сказал Косоглазый. — Кое-кто заплатил за то, чтобы увидеть девушку. Она может пойти с нами добровольно, или мы потащим ее туда силой. Выбор за вами.

— Я пойду, — сказала Тиннстра. Ее любопытство было задето. Если бы это был кто-то официальный, не было бы необходимости во взятках.

Косоглазый фыркнул:

— Рад, что ты разумный человек. Сюда.

Тиннстра кивнула Майзе:

— Я найду тебя позже.

— Я буду здесь, — сказала шулка.

Она последовала за Косоглазым, двое других пристроились сзади.

Ржавые петли ворот караулки застонали, когда Косоглазый дернул их, открывая. Обычно они не заперта? Или охранникам просто было лень их запирать, когда они пошли за Тиннстрой?

Выйдя из яркого солнечного света в темное помещение, она, поначалу, не знала, куда идти. Она последовала за солдатом по узкому коридору, миновала поворот, который, похоже, вел к детскому лагерю, и направилась дальше, пока они не подошли к другим стальным воротам. В отличие от ворот караулки, эти были заперты, и им пришлось подождать, пока двое часовых открывали тяжелые створки. Они миновали еще одну открытую дверь, ведущую в казармы охранников. Ряды кроватей выстроились по обе стороны, на некоторых лежали охранники, свободные от дежурства и пытающиеся заснуть.

Косоглазый остановился на середине коридора у дубовой двери с зарешеченным окошком на уровне головы. «Сюда». Он распахнул дверь.

Внутри за столом сидел Раласис. Выражение его глаз подсказало ей быть осторожной, поэтому она села напротив, не сказав ни слова.

Он посмотрел мимо нее на охранника:

— Спасибо.

Косоглазый хмыкнул:

— У вас есть пять минут. Ее обыщут, прежде чем она вернется, так что ничего ей не давайте.

— Понял, — сказал Раласис.

Охранник закрыл дверь, и они услышали, как его шаги удаляются по коридору.

— Рада тебя видеть, — сказала Тиннстра.

— И я тебя, — ответил Раласис. — Я не мог поверить, когда узнал, что тебя отправили в это место. Как Зорика?

— Не знаю. Они забрали ее у меня. Для детей есть отдельная тюрьма. — Тиннстра покачала головой. — Кто-то сказал, что она в безопасности, но я должна удержаться от попыток разнести тюрьму на части голыми руками.