— Неужели? — По какой-то причине ему нужно было, чтобы она сказала ему, что он изменился. Он не хотел еще одной Фалсы. Больше никакой невинной крови на его руках.

Эндж улыбнулась:

— Ты был довольно плохим. Иногда пугающим.

— Ты никогда не говорила. Почему ты осталась со мной? — Дрен поплотнее завернулся в одеяло, все еще не согревшись.

Ее улыбка немного померкла:

— Мы живем в страшные времена, если ты не заметил.

— Заметил.

— Я решила, что, если я собираюсь выжить, мне нужно быть с такими же страшными людьми. Понимаешь? Ты всегда выглядел так, словно мог бросить вызов миру и победить.

— Я тоже так думал. Пока меня не поймали Черепа. — Дрен поворошил огонь палкой и понаблюдал, как взлетают искры и зола.

Эндж протянула руку и повернула его голову, чтобы получше разглядеть его разбитое ухо и разбитый нос:

— Они хорошо поработали над тобой.

Дрен откинул голову назад, пристыженный тем, что они с ним сделали. Ему следовало сопротивляться сильнее. Как-то. Глупая мысль. Он это знал, но это не помешало ему попытаться понять, что он мог бы сделать по-другому. Помимо того, чтобы не пытаться убить Джакса.

— Не беспокойся об этом, — сказала Эндж. — Каждому однажды везет. У них был свой шанс. Отныне наша очередь. Расплата.

Дрен ухмыльнулся, надев маску, играя свою роль. Неприкасаемый:

— Кажется, я видел, как они ели крыс прошлой ночью, перед тем как я их всех взорвал.

— Крысы? Хорошо. Они, блядь, это заслужили. — Эндж отрезала еще одну полоску ветчины и бросила ее Дрену. — Пусть они испытают то, через что заставили нас пройти за последние несколько месяцев. Пока мы наслаждаемся их едой и вином.

Дрен поднял бутылку с вином в ее честь:

— Я пью за это.

— Мы хорошо поработали прошлой ночью, ага? — сказала Эндж, вытирая вино с подбородка. — Странно думать, что в городе не осталось Черепов. Я все ожидала увидеть их по пути сюда.

— Они вернутся. Они как крысы. Убей одного, и тут же появится другой.

— Что мы будем делать дальше?

— Понятия не имею. Продолжать сражаться. Быть хорошими солдатами. — Дрен подтолкнул ее локтем. — Но я не думаю, что мы когда-нибудь станем такими.

— Все еще волк, а? — Она снова посмотрела на него тем же взглядом, ее глаза были полны озорства, и она подвинулась так, чтобы они оказались лицом друг к другу. Они были близко. Почти слишком близко — или недостаточно близко. Он не был уверен, что именно. Огонь придавал ее коже оранжевый оттенок, заставляя ее выглядеть раскрасневшейся. Красивой.

Дрен отвел взгляд, сделал еще глоток вина, затем заметил, что они почти прикончили бутылку:

— Я уже не такой необузданный. Джакс просветил меня на этот счет.

Эндж потянулась за вином. Ее рука коснулась его:

— Он тебе нравится, а?

— Раньше я так не думал. Думал, что он пустое место. Блядь, да он пытался убить меня пару дней назад, а я — его. — Дрен покачал головой. — Но он позаботился обо мне, когда это имело значение, заставил меня увидеть картину в целом. То, что мы сделали... помогло всей Джии. Возможно, даже изменило ход войны. — Он поднял глаза, поймал пристальный взгляд Эндж, но не почувствовал себя глупцом из-за того, что сказал. На самом деле, совсем наоборот. — Я понимаю, что он сейчас делает. И что нужно делать мне.

— Вчера ночью он выглядел не слишком хорошо.

— С ним все будет в порядке. Он крепкий орешек. Ему просто нужно отдохнуть. — Старик был чертовски хорош и порядочен, и Дрен ни за что не мог даже подумать, что ему не станет лучше. Ему нужен был Джакс. Ему нужен был кто-то, кто указал бы ему путь.

— Ну, что бы ни случилось, поблагодарим Богов, что у нас есть ты. — Эндж поставила бутылку и положила руку ему на бедро. — Дрен, спаситель Джии. Звучит неплохо.

— Это не про меня. — Он почувствовал вину из-за похвалы. Он ее не заслуживал. Он посмотрел на ее руку. Она казалась тяжелой, но почему-то правильной. Единственное, что казалось правильным в его жизни.

Ее губы были у его щеки, ее теплое дыхание касалось его кожи:

— Нет?

— Нет. Больше нет. — Он поцеловал ее, а потом они стали стаскивать с себя одежду, царапаясь и дергаясь, мешанина нетерпеливых рук и переплетенных конечностей, отчаянно желающих раздеться. Ничто не имело значения, кроме нее. Кроме Эндж. Он уткнулся носом в ее шею, продвигаясь вниз, пока его рот не нашел ее грудь. Она выгнулась навстречу ему, расстегивая его брюки, потянулась к нему, прикусила его ухо, приподняла его голову, чтобы снова поцеловать, глубоко и долго, и они потерялись друг в друге.

Он сбросил свои брюки, потянул ее за собой, прерывая их поцелуи, чтобы еще больше ощутить ее вкус. Она прижалась к нему и крепко обняла, такая влажная, такая горячая, такая…

Он начал кашлять. Глубокий, отрывистый кашель. Горло сдавило, словно он не мог дышать. Он отстранился от Эндж, пополз на четвереньках, пытаясь прочистить горло, заставить все работать. Ему просто нужно откашляться. Вдохнуть немного воздуха. Он схватил бутылку, сделал глоток вина, чтобы прочистить горло, большая часть пролилась ему на подбородок, когда он снова закашлялся.

— Дрен? Ты в порядке? — Эндж накинула одеяло ему на плечи, попыталась обнять его. — Ты болен?

Он поднял глаза, увидел беспокойство в ее глазах, а затем мир стал черным.

Дрен очнулся, завернутый в одеяла рядом с костром, лежа в объятиях Эндж. Она тоже спала, но он все еще видел беспокойство на ее лице и знал, что напугал ее. Он напугал себя.

Было еще светло, возможно, ближе к вечеру, так что он спал недолго. Во всяком случае, недостаточно долго, чтобы почувствовать себя лучше. Он чувствовал, что промерз до костей, несмотря на огонь, одеяла и Эндж, и все же вспотел. Что за время болеть. Неудивительно после всего, через что он прошел. Гребаные утопления, избиения и сражения без теплой постели и приличной еды.

Огонь трещал и искрился, готовый вот-вот погаснуть. Ему следовало подбросить в него еще немного дерева, вернуть его к жизни, но для этого пришлось бы встать, а Дрен этого не хотел. Он хотел оставаться там, где был, до конца своих дней. Только он и Эндж, на его крыше. Пока не почувствует себя лучше. Не думая ни о какой гребаной войне. Вроде бы он просил не слишком много.

— Дрен! Дрен!

Он сел. Это был Хикс. Голос испуганный. Черт. Эндж села рядом с ним, тоже выглядя обеспокоенной. Они оба начали натягивать одежду.

— Дрен! — крикнул Хикс этажом ниже слабым, запыхавшимся голосом.

Дрен наполовину спрыгнул, наполовину скатился с лестницы, когда увидел, что лицо его друга все в синяках. Кто-то хорошо поработал над ним. Эндж последовала за ним, и они подхватили Хикса, прежде чем тот упал.

— Что случилось? — спросил Дрен.

— У них Спелк. — Глаза Хикса были широко раскрыты и полны испуга, лицо побелело. — Они его схватили.

— Кто?

— Мы направлялись сюда, и на нас набросились Плачущие Люди. На Харельсон-уэй. Они знали, кто мы такие. Назвали наши имена. Мы сражались, ты знаешь, что мы это сделали, но их было так много. Они схватили Спелка, но отпустили меня. Они хотели, чтобы я сказал тебе, что он у них. Сказали, что у тебя есть время до полуночи, чтобы вернуть его, или они... — Хикс наклонился вперед, силы покидали его, и Дрен подхватил его на руки. — Б... блядь.

Дрен почувствовал что-то мокрое на своих руках. Теплое и влажное. Он опустил Хикса на землю, а затем расстегнул куртку. Рубашка Хикса была испачкана кровью.

— Блядь.

— Что там? — спросил Хикс.

Дрен повернулся к Эндж:

— Дай мне что-нибудь, чем перевязать рану. Его ударили ножом.

Хикс выглядел озадаченным:

— Меня не ударили ножом. Я просто запыхался, вот и все. Мне просто... нужна минута.

— С тобой все будет в порядке, — сказал Дрен, но, если Хикс и не знал, что он ранен, то его тело знало. Мальчик откинулся на руки Дрена, и Дрен почувствовал, как Хикс трясется и дрожит.

Эндж вернулась с разрезанным плащом и принялась обрабатывать рану, пытаясь заткнуть дыру, но она была зияющей, из нее лилась черная кровь. Как только она прижала комок ткани, он намок. Однако она не сдавалась, и вскоре ее собственные руки и одежда были пропитаны кровью их друга.