Шулка не смог. Он брыкался, тяжело дыша, крича, плача, пока его большой палец отрастал снова. Изысканно. Это было все, чего хотел Дарус, и гораздо больше, вплоть до того момента, пока шулка не потерял контроль над своим мочевым пузырем. Дарус спрыгнул с его колен.

— Дорогой мой, зачем ты это сделал? — прошипел он.

Скара расхохоталась во все горло, еще больше разозлив Даруса.

Маленький нож снова оказался у него в руке, и он ударил шулка в живот. Снова, снова и снова, поворачивая лезвие при каждом надрезе. Укол, укол, укол. Кровь пропитала его униформу, но ему было все равно. Кровь всегда была заслуженной. Кровь была великолепна. Он представил, что это была Скара, получающая его нож. Хороший удар ножом, несомненно, прекратил бы ее раздражающий смех. О, как он хотел увидеть как она умирает.

Шулка побелел, его голова склонилась набок. Он закашлялся багровым кашлем. Великая Тьма воззвала. Но Дарус был верен своему слову. Легкой смерти не будет. Не в этой комнате. Не с ним. Он еще раз прикоснулся к шулка. И снова раны затянулись. Даже Великой Тьме требовалось разрешение Даруса, чтобы забрать шулка.

Джианин забился в конвульсиях, когда его раны зажили, воздух вернулся в легкие, а сердце снова забилось.

Дарус ухмыльнулся. Это было счастье. Да будет благословлен Рааку за то, что он выбрал Даруса, за его дар. Да будет благословлен Рааку за то, что послал Даруса в Джию, чтобы исполнить его волю.

— Мне кажется, он пытается что-то сказать, — сказала Скара, заглядывая ему через плечо. — Имя, может быть?

Дарус ненавидел то, как она наслаждалась, получая острые ощущения от его работы:

— Возможно, имя одного из его богов.

— По крайней мере, отрежь ему язык, чтобы нам больше не приходилось слушать его тарабарщину, — сказала Скара, презрительно фыркнув.

Его язык. Конечно. Замечательно. Он схватил шулка за челюсть, заставляя ее открыться.

— Аасгод! — завопил шулка. — Аасгод!

— Аасгод не слышит тебя, мой дорогой мальчик, — сказал Дарус.

— Я знаю, где он. Я знаю, где Аасгод.

Это остановило Даруса. Он отступил назад, окинул взглядом жалкое создание. Было ли это ложью? Последней уловкой, чтобы выжить? Нет. Дарус так не думал. Они уже давно прошли эту часть игры:

— Аасгод — Лорд-маг Джии?

Шулка отчаянно закивал:

— Да, Аасгод. Я знаю, где он.

Очевидное волнение Скары привело его в бешенство. Даже она знала, что такое — схватить Аасгода. По слухам, Лорд-маг был не только столь же могущественен, как Рааку, но и возглавлял сопротивление Джии — Ханран. Награда за его голову была бы огромной. Рааку оказал бы ему честь. Наконец-то он смог бы оставить сестру позади и встать рядом с Рааку, стать его любимцем. Теперь он мог это видеть. Триумф в Эгриле. Его имя известно всей Империи. Его имя, а не его сестры. О, с каким удовольствием Дарус вспорол бы живот Лорду-магу.

— Где он? — спросила Скара, ее глаза ярко горели от возбуждения. — Где Аасгод?

— Ты отпустишь меня, если я тебе скажу? — спросил шулка.

— Конечно, дорогой мальчик, — ответил Дарус. Он демонстративно убрал нож. — Конечно. Нет ничего важнее поимки Аасгода. Дай нам такой приз и будешь свободен.

Шулка заколебался, и тогда Дарус увидел, что он действительно стал предателем. Ухватился за эту последнюю соломинку. Некоторые люди пожертвовали бы собственными матерями, чтобы остаться в живых. Вот вам и честь Шулка.

— Он здесь, в городе.

— Это большое место. Где именно в Айсаире? — спросила Скара, проводя рукой по щеке мужчины.

— Я не знаю, — ответил шулка, переводя взгляд с одного Монсуты на другого. — Но я знаю, где он будет завтра.

— Восхитительно, — сказал Дарус. Он наклонился так, чтобы только он мог слышать предательство шулка. Дыхание мужчины было теплым на его ухе.

— Что он сказал, брат? — спросила Скара. Всегда такая нетерпеливая.

— О... Кое-что. — Дарус снова достал нож. — Итак, на чем я остановился? Ах, да... — И он вырезал язык шулка изо рта. Больше не будет никаких признаний.

8

Яс

Киесун

Яс вздрогнула, когда ворота с лязгом захлопнулись.

— Как прошел твой первый день? — спросил охранник, разглядывая ее синяки. Яс не обернулась. Ей нечего было сказать. Она просто хотела вернуться домой к своему маленькому мальчику. Забыть об этом ужасном дне. Она направилась мимо виселиц через площадь.

Она провела языком по разбитой губе и поморщилась, когда ребра пронзила острая боль. Губернатор задал ей хорошую взбучку. Ублюдок. Вот тебе и жалость к нему. Даже мысль о еде в корзинке, которую дала ей Бетс, не заставила Яс почувствовать себя лучше. И все же она была жива, ходила. Потребуется нечто большее, чем какой-то толстый пьяный мужик, чтобы ее сломить.

Несколькими улицами позже кто-то пристроился рядом с ней. Слишком близко, чтобы это могло быть случайностью. Она опустила голову, игнорируя того, кто это был.

— Привет, Яс, — сказала женщина.

Яс посмотрела на нее. Ничего не могла с собой поделать. Она не узнала эту женщину. Высокая, худощавая. Волосы до плеч. Симпатичная, по-своему. Она узнала взгляд. Шулка.

— Я тебя знаю?

— Мы раньше не встречались. Меня зовут Кара.

Яс продолжала идти.

— Как прошел твой первый рабочий день? — спросила Кара, ничуть не смутившись.

Яс зашагала быстрее, но Кара не отставала.

В конце концов, Яс не выдержала. Она остановилась и посмотрела на женщину снизу вверх.

— Я не знаю, кто ты такая и чего хочешь, но меня это не интересует, что бы это ни было. А теперь отвали, я хочу домой. — Она снова зашагала, стремясь увеличить расстояние между ними.

— Я думаю, Малыш Ро скучал по тебе, — сказала Кара.

Яс остановилась, как вкопанная. Она повернулась, сжав кулаки:

— Откуда ты знаешь имя моего сына? Откуда ты знаешь мое имя? Кто ты?

Женщина улыбнулась, игнорируя агрессию Яс:

— Я же сказала тебе, кто я. Меня зовут Кара. Я хочу быть твоим другом.

— Мне больше не нужны друзья.

— Друзья нужны всем — особенно сейчас. — Женщина остановилась и огляделась. — Нам, наверное, стоит продолжать идти. Стоя здесь, мы привлечем ненужное внимание. — Женщина наклонила голову в сторону дома Яс. Еще одна вещь, которую ей не следовало знать. — Идем?

Она была права. Чего бы ни хотела Кара, это не стоило того, чтобы из-за этого попадаться Черепам на глаза. Они прошли мимо церкви Четырех Богов, которую сжег и разрушил Эгрил. По крайней мере, тело священника теперь исчезло. Они оставили его труп на колу перед церковью на несколько месяцев, прежде чем кто-то его забрал.

— Мне все еще не интересно.

— Кто поставил тебе эти синяки?

— Не твое дело.

— Не слишком здорово, когда тебя избивают в первый же день.

— Я сама это поняла.

— Нелегко, наверное, работать на Черепов. Только не после того, что случилось с твоим мужем.

Узел в животе Яс затянулся еще туже. В голове промелькнули картины. Ее муж умирает. Его кровь капает на нее, на Малыша Ро.

— В жизни нет ничего легкого.

— Верно. Но брать деньги у врага...

— И? — спросила Яс.

— Некоторые могли бы сказать, что это кровавые деньги.

Яс покачала головой. Так вот в чем все дело. Женщине не нравилось, что она работает на Черепа. Это было последнее, в чем она нуждалась:

— То, что я работаю в этом месте, не значит, что я им сочувствую, ясно? Я ненавижу этих ублюдков. Я ненавижу то, что они делают. Я ненавижу, что они здесь. Они убили моего мужа, как ты, черт тебя побери, только что мне напомнила. Но если у тебя нет еды или денег для моей семьи, мне нужна работа. Так что иди, задай трепку какому-нибудь другому дураку и оставь меня в покое.

— Я не пытаюсь осложнить тебе жизнь, Яс, — ответила Кара. — Напротив, я рада, что ты работаешь в Доме Совета.

— Ну, ты единственная, потому что я — нет. — Яс остановилась, когда до нее дошли слова женщины. — Почему тебя это волнует?