Аран’гар закончила.

– Теперь же, – сказала Рамшалану Грендаль, распуская плетение Воздуха, – возвращайся к Дракону Возрожденному и расскажи о своем успехе.

– Я… – Рамшалан проморгался и потряс головой. – Да, миледи. Смею верить, что заключенный сегодня союз между нами будет чрезвычайно выгоден для обеих сторон. – Он улыбнулся. Бесхребетный болван. – Быть может, отобедаем и поднимем кубки за успех нашего альянса, леди Базен? Путешествие было утомительным, и я…

– Ступай, – холодно сказала Грендаль.

– Хорошо, миледи. Когда я стану королем, вы не останетесь без награды!

Когда стража уводила Рамшалана, он самодовольно насвистывал. Грендаль села и закрыла глаза; несколько гвардейцев, мягко ступая по ворсистому ковру, приблизились к ней и застыли в карауле.

Теперь она смотрела на мир глазами голубя, привыкая к странным особенностям его зрения. По ее приказу один из слуг достал птицу из клетки и вынес в коридор, где посадил ее на подоконник. Грендаль легонько подтолкнула голубя вперед; для полного контроля движений ей не хватало практики, да и летать гораздо труднее, чем кажется.

Голубь выпорхнул из окна. Солнце садилось за горные вершины, окрашивая их в тревожный красно-оранжевый цвет. В тени гор озеро внизу сделалось темным, иссиня-черным. Голубь взмыл в воздух, после чего сел на одну из башен. Вид был головокружительный, ощущения тошнотворные.

Наконец Рамшалан вышел из ворот, и Грендаль вновь подтолкнула голубя. Тот снялся с башни и устремился к земле. Очертания каменных дворцовых стен слились в сплошное пятно. Грендаль скрежетнула зубами, сдерживая рвотный позыв. Потом полет птицы выровнялся, и голубь, хлопая крыльями, полетел за Рамшаланом. Тот что-то ворчал себе под нос, но птичий слух позволял Грендаль воспринимать лишь отзвуки его слов.

Какое-то время голубь следовал за ним по темнеющему лесу. Лучше бы, конечно, это был не голубь, а сова, но таких птиц среди пойманных не оказалось, и Грендаль пожурила себя за недальновидность. Голубь перелетал с ветки на ветку. Лесная подстилка – спутанные заросли подлеска, щедро присыпанные опавшими сосновыми иголками, – выглядела крайне неряшливо, и Грендаль недовольно поморщилась.

Впереди забрезжил свет, почти незаметный, но голубиное зрение легко улавливало разницу между светом и тенью, неподвижностью и движением. Решив оставить Рамшалана, Грендаль отправила птицу вперед, на разведку.

Это теплое свечение исходило от переходных врат в центре полянки. Перед вратами стояло несколько человек. Одним из них был ал’Тор.

Грендаль захлестнуло волной паники. Вот он, собственной персоной, взгляд устремлен в сторону гор – туда, где дворец. Тьма всемогущая! До сей поры Грендаль думала, что Рамшалан доставит донесение на ту сторону врат, но сюда явился сам ал’Тор! Что за игру он затеял? Она заставила голубя сесть на ветку. Аран’гар тем временем приставала с расспросами: «Ну что там?» Она видела голубя и теперь хотела знать, что замышляет Грендаль.

Та сосредоточила внимание на Драконе Возрожденном – человеке, некогда являвшемся Льюсом Тэрином Теламоном. И он точно знал, где ее искать. В свое время он ненавидел Грендаль лютой ненавистью, но все же… Что он помнит теперь, когда его зовут ал’Тор? Помнит ли, как Грендаль расправилась с Янет?

Ручной айилец ал’Тора препроводил Рамшалана к остальным, и Найнив обследовала его. Да, похоже, эта самая Найнив умеет читать Принуждение. По крайней мере, знает, что искать. Она должна умереть. Ал’Тор рассчитывает на нее, и эта смерть причинит ему боль, а после Найнив умрет его темноволосая любовница.

Грендаль снова подтолкнула голубя, и тот перепорхнул на ветку у самой земли. Как же поступит ал’Тор? Инстинкт подсказывал Грендаль, что он не рискнет сделать ход, не разгадав ее замысел. Он вел себя так же, как действовал и в ее эпоху; любил все планировать и проводил немало времени, постепенно наращивая силу атаки.

Грендаль нахмурилась. Что он говорит? Она натужно пыталась разобрать его слова в доносящихся до нее звуках. Проклятый птичий слух! Все голоса как лягушачье кваканье. Калландор? С чего бы ему говорить о Калландоре? И о сундуке…

Вдруг что-то вспыхнуло у него в руке. Отпирающий ключ! Грендаль охнула. Он что, принес сюда отпирающий ключ? Это едва ли не хуже погибельного огня!

И тут Грендаль поняла, что ее обвели вокруг пальца.

Похолодев от ужаса, она отпустила голубя и раскрыла глаза. Перед ней была все та же комнатка без окон, а рядом с дверью, скрестив руки на груди, прислонилась к стене Аран’гар.

Ал’Тор прислал сюда Рамшалана, заранее зная, что того пленят и оплетут Принуждением. Прислал с единственной целью: подтвердить, что Грендаль находится в замке.

«О Свет! Насколько же он поумнел!»

С Истинной Силы Грендаль переключилась на менее дивную саидар. Скорее! Она вся вспотела и так взбудоражилась, что едва сумела обнять Источник.

Бежать. Надо бежать!

Она открыла новые переходные врата. Аран’гар повернулась, глядя сквозь стены – туда, где находился ал’Тор.

– Такая мощь! Что он творит? – промолвила она.

Аран’гар… Они с Деланой сплели паутину Принуждения.

Ал’Тор должен подумать, что Грендаль мертва. Но если он уничтожит дворец, а плетения Принуждения сохранятся, Дракон поймет, что своей цели не добился и Грендаль выжила.

Она сформировала два щита – один для Аран’гар, другой для Деланы – и ударила разом по обеим. Женщины обмерли. Грендаль закрепила на месте плетения и связала обеих путами Воздуха.

– Грендаль?! – запаниковала Аран’гар. – Что ты?..

Пора. Грендаль бросилась к переходным вратам, споткнулась, кубарем перекатилась на ту сторону и порвала платье о какую-то ветку. За спиной вспыхнул ослепительный свет. С трудом сумев распустить плетение врат, Грендаль бросила последний взгляд на Аран’гар. Та была в ужасе, а потом дворец поглотила пустота – чистая, прекрасная и невероятно белая.

Врата исчезли, и Грендаль осталась в темноте.

Она лежала, едва не ослепленная вспышкой: еще чуть-чуть – и сердце выпрыгнет из груди. Переходные врата она создавала второпях – лишь бы успеть, – и увели они совсем недалеко: в дикий подрост на горной гряде за дворцом.

На нее нахлынуло чувство абсолютной неестественности происходящего, ощущение той скрученной деформации воздуха, когда рвется сама ткань Узора. Этот миг, когда все сущее завывает от боли, называют «погибельный вопль».

Грендаль сделала вдох, выдох и задрожала. Но надо увидеть все своими глазами. Ей надо знать наверняка. Грендаль встала на ноги – как оказалось, в спешке она вывихнула левую лодыжку, – доковыляла до лесной опушки и глянула вниз.

Дворца под названием Натринов Курган как не бывало. Его выжгло из Узора. Грендаль не могла видеть ал’Тора на далеком горном кряже, но знала, что он там.

– Ты… – прошипела она, – ты стал куда опаснее, чем я предполагала.

Сотни первейших красавцев и красавиц, отобранных ею лично, сгинули вместе с дворцом. Ее твердыня, десятки предметов Силы, ее главная союзница среди Избранных – ничего не осталось. Полная катастрофа.

«Нет, – подумала Грендаль, – ведь я жива». Пусть всего на несколько секунд, но она опередила Дракона Возрожденного, и теперь ал’Тор будет считать, что Грендаль погибла.

На нее вдруг снизошло чувство безопасности – впервые с тех пор, как она ускользнула из узилища Темного. И разумеется, лучше не вспоминать, что именно по ее вине только что погибла одна из Избранных. Великому повелителю это не понравится.

Прихрамывая, Грендаль направилась вниз по склону. Она уже планировала следующий ход, и сделать его предстояло с великой осторожностью.

Галад Дамодред, лорд капитан-командор Детей Света, кое-как высвободил сапог, увязший в хлюпкой грязи по самое голенище.

Отмахиваясь от мошек-кусименя, он потянул коня к тропинке, где было посуше. От стоячей воды разило так, что с каждым глотком тяжелого густого воздуха приходилось сдерживать рвотные позывы. Дышать таким вонючим воздухом – все равно что глотать прокисший суп. За Галадом длинной извилистой колонной по четыре человека в ряд тащились солдаты – такие же грязные, потные и усталые, как их командир.