Гавин прищурился. Эти слова звучали как речь женщины, давшей клятву говорить только правду и намеренной ее не нарушить.

– У тебя есть секреты, – заключил он. – И не только от меня. От всей Башни.

– Бывает, без секретов не обойтись, Гавин.

– Неужели нельзя поделиться ими со мной? – Гавин помедлил, но потом заговорил вновь. – Эгвейн, я боюсь, что убийца придет за тобой. У тебя ведь нет Стража.

– Вне всякого сомнения, она объявится здесь. – Эгвейн коснулась лежавшего на столе предмета. Похоже, то был потертый кожаный ремень, навроде тех, какими наказывают преступников. Очень странно…

«Она?»

– Эгвейн, умоляю, объясни, что происходит!

Какое-то время Эгвейн смотрела на него, а затем вздохнула:

– Ну хорошо. Я рассказала об этом женщинам, занятым расследованием. Пожалуй, стоит и тебе рассказать. В Белой Башне появилась одна из Отрекшихся.

– Что? – Гавин непроизвольно схватился за меч. – Где? Ты взяла ее под стражу?

– Нет, – ответила Эгвейн. – Это она убила сестер.

– Откуда ты знаешь?

– Мне известно, что Месана здесь. Во сне я видела, что это так. Она скрывается среди нас. Убиты четыре Айз Седай. Это она, Гавин. Других разумных объяснений я не вижу.

Гавин не стал задавать лишних вопросов. Он был в курсе, что Эгвейн сновидица, хотя почти ничего не знал о Снови́дении. Говорили, что этот талант во многом похож на Предсказание.

– Я не стала оповещать об этом всю Башню, – продолжила Эгвейн. – Боюсь, если сестры узнают, что среди нас затаилась Отрекшаяся, все станут подозревать друг друга, и случится новый раскол, как уже было при Элайде. Дела и без того обстоят не самым лучшим образом – когда все думают, что Черные сестры Перемещаются в Башню и совершают убийства. Но у Айз Седай хотя бы не возникает ненужных подозрений, а Месана, наверное, думает, что я не знаю о ее присутствии. Вот он, тот секрет, о котором ты выспрашивал. Мы охотимся не на Черную сестру. Наша цель – одна из Отрекшихся.

Если задуматься, то новость пугающая… Но не ужаснее, чем Дракон Возрожденный, разгуливающий на свободе. О Свет! Отрекшаяся в Белой Башне? Почему бы и нет? Это правдоподобнее, чем Эгвейн на Престоле Амерлин!

– Разберемся, – твердо пообещал Гавин, хотя не чувствовал особой уверенности.

– Одним сестрам я велела тщательно изучить рассказы о себе всех, кто находится в Башне, – сказала Эгвейн. – Другим поручено подмечать подозрительные слова и поступки. Мы найдем ее. Хотя не знаю, как обеспечить женщинам безопасность, не провоцируя еще большей паники.

– Стражи, – упрямо повторил Гавин.

– Я подумаю об этом, Гавин. А пока у меня есть просьба.

– Сделаю все, что в моих силах, Эгвейн. – Гавин сделал шаг к ней. – И ты об этом знаешь.

– Неужели? – сухо спросила она. – Это хорошо. В таком случае перестань по ночам караулить у меня под дверью.

– Что-что? Эгвейн, нет!

– Вот видишь? – покачала она головой. – Первым делом ты начал обсуждать мой приказ.

– Такова обязанность Стража, когда речь заходит о его Айз Седай! – Этому Гавина научил Хаммар.

– Ты мне не Страж, – отрезала Эгвейн.

От этих слов Гавин застыл на месте.

– Кроме того, – продолжала девушка, – как ты намереваешься остановить Отрекшуюся? Это не в твоих силах. Ей будут противостоять сестры, а я продолжу выставлять малых стражей – но со всей осторожностью, так чтобы в мои покои так и хотелось войти. Если Отрекшаяся попробует напасть, удивлю ее засадой.

– Ты что, решила стать приманкой? – едва сумел выговорить Гавин. – Эгвейн, это безумие!

– Нет. Это безысходность. Пойми, Гавин, я отвечаю за этих женщин, и теперь они гибнут одна за другой. Их убивают по ночам, а ты сам сказал, что вскоре нам понадобится каждая Айз Седай.

Впервые из-под маски Амерлин проступила усталость – в изнуренном голосе, в сцепленных перед собой пальцах, в едва заметной сутулости, – и Гавин вдруг понял, что Эгвейн держится из последних сил.

– Я велела сестрам изучить все сведения, которые можно отыскать о Месане, – продолжила она. – Гавин, эта женщина – не воин, а руководитель, педантичный организатор. Если я вступлю в схватку с ней, то смогу ее одолеть. Однако сперва ее надо найти. Выступить в роли приманки – это лишь часть моего плана. Да, ты прав, это опасно. Но я приняла все меры предосторожности.

– Мне это не нравится. Совсем не нравится.

– Обойдусь без твоего одобрения. – Эгвейн взглянула на него. – Просто поверь, что так надо.

– Я тебе верю, – сказал Гавин.

– Тогда подкрепи эти слова делом. Больше ничего не прошу.

Гавин скрежетнул зубами, потом поклонился и вышел, постаравшись – и не преуспев в этом – не слишком сильно хлопнуть дверью кабинета. Сильвиана смерила молодого человека неодобрительным взглядом.

Покинув покои Амерлин, Гавин отправился на тренировочный плац, который пробуждал у него столь нерадостные мысли. Ему необходимо было поупражняться с мечом.

С глубоким вздохом Эгвейн откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Почему же при разговоре с Гавином так непросто держать чувства под контролем? В такие моменты ей острее всего казалось, что Айз Седай из нее никудышная.

В ней бурлило множество эмоций, будто несколько сортов вина, смешанных в одном кубке: гнев, вызванный упрямством Гавина, страстное желание упасть в его объятия, но в первую очередь – смятение, ибо Эгвейн никак не могла понять, чего ей хочется больше – конфликта или ласки.

Сумев пробить ее броню, Гавин нашел путь к ее сердцу. Его страсть завораживала, но и пугала Эгвейн: не выйдет ли так, что после связывания узами ей передадутся эмоции Стража? Разве не так они работают? Каково это – оказаться соединенными узами, переживать чувства другого человека?

Эгвейн желала ее – этой связи, что была у других Айз Седай. К тому же очень важно, чтобы рядом был человек, на которого она может положиться, способный оспорить ее решения – разумеется, наедине. Человек, который видит в ней Эгвейн, а не Амерлин.

Но Гавин пока что слишком недоверчив. И непослушен.

Она просмотрела свое письмо новому королю Тира, где говорилось, что Ранд грозится сломать печати. Эгвейн собиралась помешать этому, но для осуществления этого плана ей требовалось заручиться поддержкой тех, кому доверяет Дракон Возрожденный. Донесения, касающиеся Дарлина Сиснеры, были противоречивы: одни называли его едва ли не самым ярым сторонником Ранда, а по словам других, Сиснера только и делал, что хулил и очернял Дракона.

На время отложив письмо, Эгвейн записала несколько соображений насчет того, как представить Совету вопрос о Стражах. Аргументация Гавина была безупречной, хотя в своих предположениях он зашел слишком далеко. Другое дело – обратиться с вежливой просьбой к женщинам, не имеющим Стражей. Перечислить все преимущества, разъяснить, как соединение узами Стражей поможет спасти множество жизней и одержать победу над Тенью… Да, это вполне приемлемо.

Девушка взяла стоявший на столе чайник и налила в чашку немного мятного чая. Как ни странно, в последнее время он портился все реже, и сегодня у напитка был вполне приличный вкус. Кстати говоря, Эгвейн утаила от Гавина еще одну причину покончить с его ночными дежурствами: она подолгу не могла уснуть, зная, что возлюбленный совсем рядом, всего в нескольких футах, и боялась, что рано или поздно не сдержится и затащит его в постель.

Ремень Сильвианы так и не сломил ее воли, но Гавин Траканд… Эгвейн подозревала: еще немного – и сопротивляться не будет сил.

Грендаль предполагала, что к ней вот-вот явится посланник. Его прибытия следовало ожидать даже здесь, в самом укромном из ее тайных убежищ. Избранной не спрятаться от Великого повелителя.

Это укрытие не было ни древней крепостью, ни дворцом, ни даже уютным домиком; всего лишь пещера на всеми забытом острове в той части Аритского океана, куда не заходят корабли. Насколько знала Грендаль, в этих краях не было ничего примечательного или представляющего хоть какой-то интерес.