– Я люблю ее. – Наклонился, опалил запахом водки.
Сердце Джерада бросилось вскачь, ударяясь о его ребра и мою ладонь. Дыхание поверхностное, а губы приоткрыты, блестят от выпивки. «Я люблю ее». Он говорит про Асоль? Но смотрит мне в глаза, держит мою руку…
Я выдернула ладонь из длинных пальцев. Кровь прилила к лицу, в ушах зашумело, и я едва удержалась на каблуках. Благо стена рядом. Опираясь о кирпичную кладку, пыталась вернуть самообладание.
Растерянность – о ком он? Злость – он издевается! Отчаяние – мне не выиграть эту войну.
Пульс нормализовался. Я выпрямилась.
– Ты не умеешь любить, Джерад.
Гиена покинула клетку, мне следует уйти. Не провоцировать. Казалось, Андерсон потерял интерес к разговору, постукивая в такт музыке носом черного лофера, и сделал глоток из фляжки. А я до сих пор чувствовала его сердцебиение под своими пальцами.
– Ты ошибаешься, я умею любить… – Он сделал театральную паузу. И повторил за Рианной: – «Что за любовь без трагедии?»[11]
Его голос напомнил морозный ветер. Ночью. На кладбище. Внезапная улыбка придала сходство с безумцем-Джокером. Зеленые глаза остались пусты. Ему весело? Скучно? Я не понимала. Мой пульс опять взбесился, голова разболелась. Игра. Для него все – игра. Нельзя это забывать.
Я подошла вплотную. Водка. Парфюм с нотами морского бриза. Пф. Мы не на твоей вилле, Джерад Андерсон. Превозмогая подступающую к горлу панику, я отчеканила:
– В белой маске был ты. В темной комнате был ты. И я это докажу.
Он обязательно сказал бы что-то в ответ. Попытался бы сбить с толку. Но я развернулась, стиснула липкие ладони в кулаки и, наконец, смогла идти. Вернее, бежать, врезаясь в гостей. Смело. Глупо.
Песня изменилась, стала романтичнее. Мягкие биты, чувственное пение. «Давай жить настоящим, в котором мы есть друг у друга»[12]. Я посмотрела на Стивена – он подпевал с закрытыми глазами – и улыбнулась. Когда-нибудь осмелюсь рассказать ему правду. Обо всем плохом, что было в моей жизни. Когда-нибудь…
После общения с неприятными личностями я пожалела, что на вечеринке нет алкоголя. Меня трясло, и несколько минут я стояла в ванной комнате: резкий вдох, медленный выдох. Уверенность уступила тревоге. Угрожать – не лучшая идея, тем более без доказательств.
– Объясни все Стивену, пусть набьет Джераду морду. – Я оперлась ладонями о раковину. Но из зеркала смотрела напуганная девочка, ее слова не воспринимали всерьез.
– Ари, ты в порядке?
Вернувшись в лофт, я наткнулась на встревоженного Стивена. Он словно почувствовал мое состояние: крепко обнял, погладил по волосам, и я позволила его сильным рукам забрать беспокойство.
– Вечер проходит не так, как тебе бы хотелось?
Я помотала головой. Нет. Мы будем веселиться! Как я и планировала.
– Джеймс подарит тебе пластинку Дэвида Боуи, а это был мой подарок. Он сам ничего не придумал!
Зато придумала я – эту ложь. Джеймс, затейник, наверняка выбрал что-то оригинальное, а моей скудной фантазии действительно хватило на виниловую пластинку. Надо предупредить друга.
Уловка сработала. Стив снисходительно улыбнулся:
– Ты – мой подарок, Ари. Не забивай голову чушью.
И закинув руку мне на плечо, Рэтбоун повел нас к друзьям.
Оказалось, Дори и Кевин не пришли из-за учебы. Шон (командировка) и Марти (занимался другой музыкальной группой) тоже не приехали. Под «Diamonds» все разбились на пары, исполняя медленный танец, а под «Pour It Up» Моника и Сэмми станцевали на коленях Бена и Йорана – единственных свободных мужчин.
В студии мы нашли старую гитару, и Grape Dreams сыграли пару песен. Вечер проходил прекрасно и завершился бы под утро… Но в ладони Моники сверкнули таблетки.
Безалкогольная вечеринка. И «веселые» таблетки. Я смотрела, как Моника и Сэмми запивают наркотики пуншем. Они издеваются?! Сил ругаться не было. Если я подойду, то… В носу засвербело, мозг услужливо подкинул картинки: мне станет легко, радостно.
Употребить на вечеринке – обычное дело. Я отказывалась ходить в клубы, хотя скучала по энергии танцпола. Это причина – настоящая причина, – почему Эмилия была против, почему Стивен волновался.
Это проверка? Сдержусь ли я?
Свинцовыми веками я глянула на Эмилию – она была в панике. Что-то говорила Джеймсу и показывала на Монику и Сэмми. Нет. Вряд ли она знала. Мне хотелось спать, пропала вся энергия. Мозг помнил, какой активной я могу быть под стимулятором.
Музыка громкая. Объемная. Очередная песня Рианны, дуэт с Эминемом[13]. Барбадосская дива пела под восточный мотив, погружая лофт в истому наркотического опьянения.
Меня окликнул Йоран. Он рассказывал всем шутку про овец (видимо, популярную в Швеции). Я вежливо засмеялась, но смех походил на разбитый о кафель бокал. Резкий. Громкий. Мой взгляд скользнул по дивану: Асоль поглядывала на употребивших подруг. Джерад сидел рядом, и пусть его ладонь была в ладони Асоль, его совершенно не заботило состояние любимой девушки.
– Эй, красотки! – крикнул он. – Угостите?
Те захихикали и направились к дивану. А я осознала, что сейчас произойдет: Джерад закинется при Асоль, которая, мать его, в завязке! И страх за подругу затмил критическое состояние. Я бросилась в сторону дивана. За талию меня поймал Стивен. Он хмурился. Он все понял. И он явно не причастен к происходящему.
– Нет, я… – Оправдания даже в голове звучали убого. – Асоль.
Перед глазами точки. Я сильнее, я… я…
Стивен посмотрел на Монику и Сэмми: они лениво двигались, зрачки расширены. Посмотрел на Джерада: тот ловил кайф, щелкая пальцами в ритм. Посмотрел на Асоль: она грызла ногти и поглядывала на таблетки. Сорваться с обрыва «завязка» в бездну «употребление» так просто.
– Уходим, – тон Стивена не терпел возражений.
А у меня не осталось сил.
Рэтбоун потянул меня к выходу, ни с кем не попрощавшись, не разобрав подарки. Подарки… Я попыталась сказать о них, но рот наполнился вязкой слюной. Ноги подкашивались, я едва поспевала за Стивеном.
Вспомнила, как он так же приехал за мной в бар и подрался с вышибалами. Вспомнила, что употребляла тогда. Стала ли я сильнее?
Думать о его глазах. Нужно думать о его глазах. В голове взрывались салюты. Какая я жалкая без наркотиков, что он вообще во мне нашел…
Стивен застыл у лестницы, глянул на мои каблуки – я и в нормальном состоянии спотыкалась, – подхватил меня на руки и спустил на первый этаж. Обнимая его шею, я вдыхала древесный аромат, и только близость сохраняла рассудок.
– Дойти сможешь?
Я оторопело кивнула, и мы понеслись вдоль строительного мусора, словно за нами гнался огнедышащий дракон. Жар опалял спину. Пот катился по шее в воротник майки. Наверное, у меня температура.
Когда мы дошли до выхода, я остановилась:
– Подожди, стой.
– Что? – Рэтбоун стиснул мой локоть. – Если придется, я донесу тебя до машины.
Я покачала головой. Волновалась не о себе.
– Асоль. Она не сдержится. Она…
– О ней позаботится Джерад, – перебил Стивен и поморщился: понимал, как неубедительно прозвучал. – Она теперь с ним.
Горькая усмешка тронула губы. Я вспомнила лицо Андерсона. Безразличное. Под кайфом. Он ни на секунду не задумался, каково будет Асоль?
В лофте гремела музыка, пол вибрировал. Вечеринка продолжалась. Эми и Джеймс… Во что я их втянула… Лоб покрылся испариной, а пальцы, наоборот, поледенели. Шаг – и я на улице, в безопасности. Шаг – и я наверху, могу получить дозу… то есть помочь подруге.
Стивен кивнул.
– Ладно, – произнес он на выдохе, – иди. Я скоро.
На парковке тихо, пусто, холодно. Легкие приняли ночной воздух, даруя облегчение. Я вспотела, и прохлада казалась ознобом. Вытерев нос рукавом, я облокотилась на черный «Ниссан». Подняла лицо к небу, пытаясь разглядеть звезды. Молилась – пусть все обойдется.
