Он никогда не задумывался глубоко, но понемногу начал привыкать и даже пользоваться этой любовью сначала понемножку, а потом уже не замечал этого порока, который незримо рождал другие, не менее страшные потери его души.

Арсений шел домой с каким-то нехорошим чувством. Никогда мать или отчим не говорили с ним так тепло и понятно. Он задумался о том, какие интересные отношения были у его прародителей. И только войдя в метро, он немного успокоился.

«Все-таки ближе «бабукена» нет пока у меня никого».

4

После отъезда жены время в жизни Викентия побежало быстрей. Он замечал и раньше, что оно стремительно бежало по сравнению с прошлыми более молодыми годами. То ли впечатлений стало меньше и немногое могло теперь его удивить. Но оно заметно замедлялось, когда хотелось побыть в уединении созерцания природы одномуот некой яркости восприятия окружения, вне ранее привлекательных массовых сборищ или, как говорят теперь, тусовок. Викентий начинал видеть в каждом прохожем необычного человека, пытался внутренне понять и объяснить его поступки. И теперь одно ясно и твердо просматривалось пожилому человеку – каждый человек вправе определить и действовать в силу своего нрава и интуиции и именно каждому определено конкретное время и даже диапазон участия в жизни в силу собственной воли и уровня совершенства.

Несмотря на годы, у Викентия осталось юношеское воображение и романтика восприятия окружающего мира. Когда серо-зеленые селезни и утки заполнили почти все пространство реки, то деревянный мостик непременно напоминал ему палубу пиратского корабля. Интересно было и то, что Викентий стал это замечать вовсе не сразу, а после многочисленных прогулок. Наводили на определенное философское настроение и быстроизменяющиеся одинокие облачка, изредка затеняющие золото осени.Здесь он, как ребенок, считал себя еще молодым и неутешительные тревожные мысли напрочь растворялись в надежде еще когда-то познать что-то новое и неизведанное.

На следующий день своего одиночестваВикентий неожиданно при выходе из домаопять встретил человека со странной болезнью Альцгеймера. Они уткнулись друг в друга взглядом, и Викентий почувствовал отстраненность соседа, хотя они не раз встречались в одном подъезде, в лифте, обменивались фразами.

Викентий попытался приглядеться, но ничего кроме нежелания соседа проникаться жизнью другого не нашел. Онзнал, что этого человека звали –Родион Филиппович.Еще совсем недавно он приветливо улыбался и все в доме были настроены к нему очень благожелательно, но вот вдруг произошли перемены. Вечером Викентий вновь столкнулся, в полном смысле слова, с ним у входа в дом. Викентий заметил неприятный взгляд, в котором прочиталпомимо напряжениянекоторое сочувствие.

Здравствуйте, Родион Филиппович, – тихо произнес Викентий.

Глаза соседа устремились на него и наметилась скользкая улыбка.

–Здравствуйте, Игорь…

–Меня зовут, Викентий…

–Это совсем неважно. Игорь был отзывчивым, мы дружили в школе, а я потом предал его, – на лице соседа проявилась боль и через секунду непреодолимая скорбь.

Викентий хотел было расспросить, что же все-таки произошло между школьными друзьями, но встретил в глазах явное отрицание развития этой темы разговора. Через несколько секунд, безразличие опять завладело соседом.Вместо того, чтобы войти в подъезд, он неожиданно повернулся от входной двери и пошелрезко в другую сторону.

От этой непонятной резкой ретировки Викентий слегка опешил, но вошел в подъезд и двинулся к лифту. Он не сразу понял почему же Родион Филиппович не захотел пойти вместе с ним. Вскоре Викентий занялся своими делами, однако интерес к соседу у него время от времени возобновлялся. Что-то внутренне заставляло иногда думать о нем.

«Странный тип…Скорее, это болезнь сделала его странным» – размышлял он.

Следующим утром Родиона Филипповича не было видно, и Викентий успокоился и почти забыл о нем.

Выйдя на улицу Викентий, как обычно, пошел в парк. Деревья и лужайки приятно шелестели падающими листьями и красовались на осеннем солнце, он прошел по красивому мосту через небольшую речушку, наполненнуюгоготом диких уток. Разноцветные листья начинали укладываться земным ковром. Все это внушало внутренний покой идушевнуюгармонию. Викентий с удовольствием вдыхал вкусный осенний воздух. На одной из лавочек сидели две пожилые женщины.

Викентий Михайлович, – обратилась неожиданно одна из них, мой муж очень разволновался после встречи с вами. Он все время вспоминает какого-то Игоря, по описанию он очень похож на вас.

–По описанию кого?

–Родиона, – она немного замялась, – не могли бы вы зайти к нему…Я волнуюсь за мужа. Прошу вас зайдите, когда у вас будет время.

Викентий пожал плечами.

–Не обижайтесь, Викентий Михайлович, я надеюсь, что это скоро у мужа пройдет, он всегда был такой жизнерадостный, а теперь не пойму, что с ним…Зайдите на минуточку, чтобы снять его напряжение. Врачи рекомендовали ему не волноваться.

–Но чем, я-то могу помочь?

–Я думаю, он поговорит с вами и перестанет нервничать. Вы, вероятно, знаете наша квартиру на 8 этаже, номер 31, – уточнила она.

Викентий машинально кивнул и пошел дальше. Его охватило неприятное чувство тревоги перед разговором практически с незнакомым человеком. Он уже не замечал окружающей благоуханной природы.

–Надо же, ввязался в историю. Но зайти надо, – бормотал он вслух, поворачивая на дорожку к дому.

Викентий не собирался заходить именно после этой прогулки и, пройдя всю,наполненнуюопавшими листьями серую разбитую тропинку, уже было забыл о своем обещании, но, как только вернулся к дому и вошел в лифт, вдруг нажал кнопку восьмого этажа. Будто кто-то толкал его зайти именно в этот час. Дверь лифта раскрылась словно по команде. Он нажал кнопку звонка и немного удивился, когда услышал твердые шаги. Кожаная дверь распахнулась неожиданно, и Викентий невольно вздрогнул. Через мгновение на него смотрели ясные и даже доброжелательные глаза. В них не было и намека на какую-то болезнь или умственное затмение.

–Здравствуйте, – встретил будто ожидавший его взгляд.

–Извините, что зашел к вам так неожиданно, – вымолвил немного сконфузившийся Викентий.

–Незачем извиняться, я ждал вас, – спокойно ответил Родион Филиппович.

–На улице вы мне показались совсем другим.

–Порой чувствую сам, что в голове не все чисто, будто во сне – Родион Филиппович немного запнулся, – Но это скоро проходит…Проходите, поговорим в спокойной обстановке.

Викентий надел предложенные тапочки, они прошли в комнату и сели в удобные кресла около окна. Хозяин дома спокойно продолжил разговор.

–Я так многим кажусь. Видите ли, порой сама улица действует на меня угнетающе.

–Вы многим кажетесь немного…усталым, – нашелся и растянул фразу вошедший.

–Это не совсем или скорее может это и так, но с некоторых пор я себя чувствую лучше только дома.На людях иногда бывает прескверно и не хочется общаться ни с кем, но чаще я уже сам приспособился и даже стал немного притворяться. Улица –растворяет меня в какую-то непонятную смесь песка и глины…

–Смесь …глины?

–Да-да, именно смесь. Когда уходишь из поля зрения окружающих, как-то становиться легче. Когда я один, я – целое и смелое, -на лице соседа мелькнуло подобие улыбки.

–Никогда не думал так. Выходит, что страх заставляет вас казаться нездоровым?

Родион Филиппович немного задумался, но не отступил ни на шаг от своей мысли.

–Вы правильно понимаете мое состояние. Жить в обществе – определенное искусство, и глядя со стороны многое становиться ясным и понятным… Этоотступление от общей философии.

–Философии?

Хозяин будто не заметил удивления.

–Как живут все существа. Очень интересно, но мы уже отвыкли представлять, как надо жить вообще, как нам предназначеноприродой. Основная идея жизни – созерцание и поиски выживания. Чтобы это понять, посмотрите на жизнь животных. Например, им вовсе не нужны так привлекаемые нас излишки существования. А мы превозносим именно их и на этих заморочках, очень противоречивых и сложных, строим общественную жизнь…Очень трудно оставить себя в одиночестве…