Мысли понеслись галопом. И взять себя в руки стоило огромного труда.

— Вздор! Мой старший сын никогда не был склонен к пустой философии, — напомнил мне об опасности моего положения старый граф.

— Знаете, ваша вера в степень моей увлечëнности вашим погибшим сыном, сильно преувеличена, — зло ответила я.

— А вы хотите сказать, что не были в него влюблены? — в голосе графа прозвучала насмешка.

— Я могу даже поклясться, что никогда не была влюблена в вашего старшего сына. И что он меня вообще никогда не интересовал ни в каком качестве! — позволила я себе перестать на секунду быть леди Дианой.

А я как никто другой знала, что меня ни один мужчина, кроме моего мужа не интересовал. Даже кавалеров времён начала студенчества я помнила весьма смутно, зато могла в мельчайших подробностях восстановить каждую встречу с Генкой, каждый разговор.

— Тогда я не понимаю, что помешало вам с моим младшим сыном быть в нормальных супружеских отношениях? — искренне удивился граф.

— Не думаю, что я та, кто должен был вам это рассказать, — решила отделаться от неприятной беседы я. — В любом случае повторюсь, лорд Генрих, я рада, что вы, как и я, не считаете нужным более сохранять видимость брака. По моему поручению, ювеналами моего отца и деда подано ходатайство о расторжении нашего брака. Сам процесс займёт много времени, но думаю, что к осени вы сможете вступить в ряды экспедиционного корпуса уже без брачных обременений. Если конечно не передумаете.

— Думаете, служба на границе империи способна меня напугать вот до такой степени? — усмехнулся лорд Генрих.

— Думаю, что если вы действительно чувствуете в себе призвание к службе и понимаете всю сложность этого пути, то армия Империи приобретёт достойного офицера, — я не ощущала желания конфликтовать с почти бывшем мужем. — В таком случае, только жаль, что вы так долго противились самому себе.

— Может и вышло всё… Так неправильно, потому что я не на своём месте? — совсем по доброму улыбнулся мне Генрих.

В памяти Дианы я не нашла ни одного воспоминания, где между ней и Генрихом не чувствовалось напряжения и злости друг к другу. Лорд Генрих никогда так тепло и искренне не улыбался своей жене, как сейчас, в момент, когда я, выдавая себя за леди Диану, объявила о разводе.

Глава 41

— Эти озарки, — произнесла какая-то там графиня, чьë имя я даже не запомнила. — Должны сразу учиться пониманию своего места и надлежащему поведению.

Женщина была уже в годах, далеко за пределами широко известного в моей прошлой жизни «бальзаковского» возраста. Леди страдала отдышкой и излишним весом, а странный серо-жëлтый оттенок кожи намекал, что и с желчью у леди не всё хорошо. Глядя на неё, я почему-то вспоминала нашу Марию Борисовну, хозяйку у которой я была на постое, а потом считала судьбой подаренной родственницей. Она тоже была пышной, но было в ней что-то, что заставляло улыбаться ей в ответ. Может, всегда горящий интересом взгляд, может, улыбка. А может, удивительное ощущение тепла, которое всегда накрывало уютным одеялом рядом с ней. А тут…

Пустой взгляд лежалой рыбы, постоянно брезгливо поджатые губы, от чего только опускались уголки губ и становились глубже носогубные складки. Эта леди старела некрасиво. Помню, когда Аля впервые читала «Горбуна из Нотр-Дама» Гюго, её буквально поразила фраза об одной из героинь. Что это были старые развалины, но развалины Колизея. Вот здесь было с точностью до наоборот. Старый деревенский сарай всё пытались выдать за особняк. Но под всей отделкой и штукатуркой по-прежнему оставался сарай. Не спасали ни дорогое платье, ни драгоценности, ни слой косметики. Хотя последний не просто не спасал, а ещё и усугублял положение. Толстый слой белил забивался в морщины, и при любом, малейшем движении практически шёл трещинами.

— Честно говоря, дорогие леди, — продолжала между тем графиня, отставляя в сторону чайную чашку. — Меня искренне возмущает это положение дел. Нас вынуждают заботиться и тратить часть семейных состояний на содержание будущих любовниц собственных мужей! Давайте называть вещи своими именами. И я просто требую, что раз уж мы должны терпеть нахождение этих девок в своих домах, то они хотя бы должны быть воспитаны надлежащим образом. Ни у кого не должно возникать сомнений кто хозяйка в доме, а кто эти озарки, и по какой причине они находятся в доме.

— Но желаемого результата добиться не получится, — ответила ей я, поднимая с подноса чашку с чаем. — Мы не участвуем в их воспитании, а значит не можем даже наблюдать за процессом воспитания и обучения, а не то что влиять на него.

Моя фраза, произнесённая лениво, словно мне не хотелось участвовать в этом обсуждении, мгновенно произвела бодрящий эффект на собравшихся леди. Все поспешили высказаться, некоторые начали спорить. Наконец-то прозвучала фраза и о том, что давно необходимо утвердить звание леди-проверяющей от собрания благородных леди, чтобы та могла лично удостовериться, что решения собрания леди исполняются со всей строгостью.

— Позвольте, но разве девочки виноваты в том, что лорды пользуются правом так называемого оздоровления рода и крови? — попыталась возразить леди Аврора, наверное единственный разумный человек среди собравшихся.

— Леди Аврора, а разве ваш муж, лорд Айвас, не воспользовался этим правом? Всего два года назад? Как вам… М-м-м… Последствия? — ехидно улыбалась графиня.

— Насколько вы помните, мой муж действительно подал прошение в канцелярию императора. И настоял, чтобы я поехала вместе с ним выбирать девочку. И я была в ужасе от увиденного! — не сдавалась леди Аврора. — Девочки растут в условиях, которые просто… Бедственные! Именно так! Это жестоко и недопустимо! Подобное обращение…

— Если бы ваш единственный сын не пошёл бы на тот ужасный мезальянс, то эта, как вы говорите, девочка, исполняла бы супружеские обязанности с вашим мужем! Интересно, чтобы вы тогда говорили? — прошипела худощавая леди в тëмно-жëлтом платье.

— Если бы сын леди Авроры не женился бы на одарённой девушке, которая, как нам всем известно уже успела подарить леди Авроре двух замечательных, здоровых и одарённых внуков, то ему пришлось бы жениться на вашей дочери, леди Барсев. Хотя всем известно, что Талиана, ваш единственный ребёнок, слаба здоровьем настолько, что даже изменение погоды надолго приковывает её к постели. — С явным ехидством ответила я. — Так что лорд Георг сделал именно то, на что просил разрешение у императора его отец, оздоровил собственный род и кровь своих наследников. Мне вообще кажется, что именно на этот исход лорд Стефан и рассчитывал. Ведь ни до того прошения, ни после, никто не замечал его внимания к каким-либо леди, кроме собственной жены.

— Чего нельзя сказать о лорде Генрихе Пембруке! Не так ли, леди Диана? — парировала графиня Барсев, явно стараясь меня уколоть в ответ.

— О! Лорд Генрих слишком молод для того, чтобы определиться он солнце или огонь, но обогреть старается всех. Говорят, что с возрастом это проходит. Просто некоторые леди настолько бедны, что даже на стол пытаются выставить своё знатное происхождение. Ведь больше в доме ничего нет. — Напомнила я леди о том, что её собственный муж таскался по всей столице и даже чтобы сообщить ему о рождении дочери, слугам пришлось искать его по борделям, а сама леди была из знатной, но буквально обнищавшей семьи, о чём очень не любила вспоминать. — И тогда леди приходится демонстрировать главные добродетели каждой леди, смирение и терпение. А когда есть состояние, то внимательного к чужим женщинам лорда можно оставить разбираться со своими предпочтениями.

Подобные собрания я посещала уже во второй раз. Я старалась понять, где можно ухватить хоть кончик нити, что могла бы привести меня хотя бы к малейшему изменению в положении девочек-озаров. Ведь я должна была исправить тот вред, что уже успела причинить Диана. Да и повод, чтобы исчезнуть хотя бы на время из привычного Диане круга общения, мне по прежнему был необходим.