Тому рою, что подполковник Квон разворошил собственными руками, был необходим почти полный месяц, чтобы вновь осесть и прийти в норму. Пока напряжение тянулось в воздухе тончайшими струнами, люди грезили повышениями, а база данных патруля третьего Округа заметно пустела, Хён Сок не раз огорчал Алека своим появлением. Он неотрывно смотрел на спину чужака, что в его владениях наводил свои порядки, читая инструктаж новобранцам и в ответ получая полные восторга и уважения вздохи. Хён Сок всегда с вниманием заглядывал в глаза каждому, кого встречал в коридорах или ловил в кафетерии. Алеку ничего не оставалось, кроме как молча надеяться, что тот скорей оставит его душу в покое и вернётся в столицу.

Каждый, кто не работал с Хён Соком, считал его благороднейшим человеком из возможных. В его собственном же отделе ни один не осмеливался и заговорить с ним. Ещё Эндрю в свой первый рабочий месяц с недоумением спрашивал: «Как у ПОПДМК ещё нет полковника?», а Хён Сок отвечал точно так же, как и всем другим возмущённым языкам: «До полковника ещё никто не сумел дослужиться». Небольшой была разница между ролью подполковника и того призрачного полковника, которого никогда и не существовало. С руководством отделом, что следил лишь за тем, чтобы и без того отсутствующие конфликты не возникали, а председатель Моис всегда знал о волнениях, бродивших по улицам в непричастных к нему головах, Хён Сок отлично справлялся, а потому сам же и был той властью, что стояла во главе ПОПДМК. Вот только каждодневно выслушивая то, как из глубочайшего уважения его настоящее звание чередуют с прозвищем полковника, он не считал себя его достойным. Особенно часто этим промышлял Эндрю. Он почти никогда не обращался к Хён Соку в соответствии с его истинным статусом.

Но когда нет идеала, нет и потолка, что ограничивал бы стремления, а потому Хён Сок бесконечно рвался достигнуть небес, за которыми его ожидали лишь всё возрастающие ожидания. И чужие, и свои собственные. Ведь, если все считали правильным звать его полковником, значит, в этом была доля правды.

– Звали, Алек? – даже не пытаясь сделать вид, что к главе патруля у него осталась хоть толика почтения, Хён Сок без стука вошёл в его кабинет и закрыл за собой дверь. Этой встречи он ждал нестерпимо долго.

– Прекращай этот цирк, Квон. – Не скрывая своих намерений начал Алек, пока Хён Сок ещё стоял на пороге. От его пристального взгляда не ускользнула ни одна деталь. За те недели, что Хён Сок провёл в отделе лишь названного человека, тот без устали за ним наблюдал. – Твоя нога давно здорова, и не думай врать мне, что это не так. Притворяться хромым не имеет смысла, все и без того считают тебя идеальным гражданином, что уберёг не одну жизнь. Но это ведь просто смешно. Хотел поговорить со мной? Валяй. Только потом не жалуйся, что я упразднил тебя с твоей краткосрочной должности наставника. Ты слишком долго трепал мне нервы.

– Не понимаю, о чём Вы, сэр. Разве Вам не нравится то, что сейчас я нахожусь под Вашим крылом? – одним нажатием заперев замок изнутри, Хён Сок едва удержался от улыбки. Поджав губы, он наконец повернулся к Алеку и остановился у его стола. Новоявленный подчинённый сверху вниз смотрел на своего временного начальника.

– Я спрашиваю, чего ты добиваешься? Думаешь, если приластился ко мне, то я, как и все, встану перед тобой на колени? Какой тебе с этого прок?

– Что Вы, сэр, конечно же я не жду того, что Вы передо мной падёте. Вы ведь уже давно имеете своё место под столом другого руководства.

– Кто дал тебе право так со мной разговаривать? – ударив кулаком по стопке документов, Алек поднялся. Лицо его сменило гнев на страх и трепет вместе с тем, как Хён Сок приблизился к нему. И, всё же, ничто не могло скрыть того, как Алек почитал подполковника Квона.

– Разве у меня есть особые причины быть с Вами мягким? – демонстративно посмотрев ему то в один глаз, то в другой, Хён Сок отстранился. Он уже было хотел выложить все карты на стол, как вдруг в осторожности отстранился. – Я просто хотел узнать, почему же наши взгляды на мир так расходятся.

В мгновение Алек всё понял. Упав в кресло, он схватился за голову. Хён Сок явно переусердствовал.

Три с лишним недели подполковник Квон мучил его опытным взглядом, невзначай брошенными улыбками и красноречивыми фразами. Невыносимым становилось видеть его за работой и на тех обедах, что он стал проводить в обществе новых коллег-людей, да всё для одной лишь цели – выследить в них фолков. Алек боялся его, страдал тревогой каждый раз, как покидал свой кабинет и оставался один на один с кошмаром, в котором вновь встречал человека, что одним словом мог разрушить всю его жизнь. Хён Сок был единственным, у кого вышло раскрыть тот обман, которого Алек стыдился последние пять лет.

– В чём я ошибся? – сжимая свои не по-настоящему тёмные волосы, фолк едва держался, чтобы не потерять контроль над собой. Что молчание, что разговор – всё в равной мере заставляло его сердце биться о рёбра с той силой, от которой в любой момент они могли дать трещину.

– Спустя столько лет вы так и не наладили производство цветных линз. – Точно выверенная речь Хён Сока острым лезвием била Алека по больному месту. – Больших трудов стоит подобрать те, что полностью скроют желтизну вашей радужки. Но стоит отдать должное, не у всех карий цвет выглядит так натурально, как у Вас, сэр. Кто же Ваш особый поставщик?

– Ты больной, Хён Сок. Больной человек. – С силой вжав ладони в веки, Алек молился, чтобы тот чужой цвет навсегда отпечатался на его глазах. Сожаления лишили его смелости поднять голову. – Как можно было заметить? Кто, кроме тебя, долбаный ты подполковник, может различить эти проклятые детали?

– Один мой старый знакомый фолк однажды подсказал мне, что вы любите представлять себя людьми. Кто бы мог подумать, что отношения с фолком окажутся полезны мне в таком важном деле.

– Зачем ты это рассказываешь? Зачем ты всё откопал? – тяжело дыша, Алек не переставал шептать самому себе в руки. – О Боги, за что вы пришли по мою душу.

– Ты должен знать, что я не настроен идти против фолков.

– Я могу здесь работать. Я по закону заслужил своё место.

– И ради чего оно тебе нужно, если для получения звания главы патруля ты отказался от прошлого? Ты забыл обо всём лишь для того, чтобы совершить преступление.

Алек молчал. Невыносимо тяжело ему было слышать то, о чём он глубоко сожалел. Хён Сок не ведал, что творил с ним. Понять такое мог только фолк.

Словом председателя Моиса не было запрещено допускать фолков до государственных должностей, но одной лишь молвой общество постановило незримое для других кощунство. Фолки могли заявляться на конкурс в отдел, но тот, кто отвечал за его итоги, всегда выбирал человека. Народу это объяснялось с легкой руки – квалифицированных людей куда больше, чем фолков, что пожелали бы обременить свою жизнь лишней ответственностью. Не положены оказались расспросы о происхождении, ведь резюме с лихвой выдавало все недостатки рождения. Врать никто не решался. Но Божий Посланник оказал Алеку поддержку, о которой никто иной не смел и мечтать.

Если бы человечество узнало о том, что одним из его защитников является фолк, то оно бы и бровью не повело, но сами фолки оказались бы против. Как может он, простой и бесцветный зверь претендовать на место, что по праву принадлежит члену расы, даровавшей им культуру? И до человека фолки имели религию, но тот, кто пришёл за ними, всё перечеркнул. Первый из людей стал их пророком, а Алек пошёл против самого Бога.

Все его документы были в порядке, вот только очевидным упущением оказалось то резюме, что подал некто за полгода до Алека. Схожая дата рождения, один университет, да только разная форма имени. Никто бы не задал человеку вопрос, с чего вдруг при рождении он не получил фамилии. С появлением фолков в жизни людей изменений в обществе произошло не меньше, чем среди фолков с момента высадки на Вайнкулу Луиса Кортеса и команды его корабля. Днём погружённый в заботы ПОПДМК, ни одну ночь Хён Сок просидел над документами, пока не застал там того самого фолка, что лишил себя второй половины имени и скрылся в обличии Алека в поисках лучшего места.