Волнение еще больше усилилось, когда компания поняла, что Ольга исчезла всерьез. Девочки предположили, что она просто психанула и уехала в город, никого не предупредив. Это было похоже на правду, и не только потому, что вполне «укладывалось» в характер Ольги. Это было вероятно еще и потому, что она убежала именно в сторону деревни и железной дороги. Вещей на поляне у девушки не осталось, куртка была на ней, деньги при себе имелись. Так почему бы, в самом деле, и не уехать «по-английски»? Тем более что перед этим ты сама послала всю свою компашку подальше…

Друзья ухватились за эту версию как за спасительную соломинку. Но все же решили для очистки совести поискать беглянку еще: до последней электрички оставалось немного времени. И примерно до половины девятого все пятеро шарили по роще и берегу ручейка – уже в густых сумерках…

– Разумеется, ничего не нашли? – спросила я.

– Только вот это…

Саша вынул руку из кармана и разжал ладонь. На ней лежала дешевая пластмассовая заколка для волос в форме раковины, какую сегодня можно купить у любого торговца бижутерией.

– Ее заколка? Где вы это разыскали?

– На берегу ручья. Может, это ничего и не значит: эта штука часто падала, и в таком состоянии Оля легко могла ее потерять. Она лежала как раз у мостика через ручей. Если бы Оля возвращалась на станцию или в деревню, она прошла бы в этом самом месте. Но в деревне она больше не появлялась – Наташа специально заходила к бабушке спросить.

– Ну, значит, она действительно вернулась в город, Саня. Мне это кажется вполне вероятным. Сам подумай: если она не уехала на электричке, то куда она подевалась?.. Послушай, а может, Оля села в попутную машину? Дорога там есть?

– Нет, там ездят только сельские машины. Асфальта нет. Где большая трасса, я не знаю. Мне кажется, далеко.

– Тогда этот вариант маловероятен. Слушай, скажи-ка мне… Раз уж ты сам рассказал эту историю, я хочу прояснить все до конца. Понимаешь?

Он кивнул.

– Саша, может быть, ты знаешь что-то такое, о чем еще не рассказал? Все-таки ты знаком с Олей Вингер уже два года. Может, в ее прошлом есть какая-то тайна? Может, у нее есть враги? Или у ее родителей? Кстати, кто ее родители – ты знаешь? Они богаты?

– Родители Оли? Нет, что ты! – Саша энергично замотал головой. – Обычные люди. Работают на каком-то заводе, забыл название… Инженеры. Кажется, подолгу не получают зарплату, как и многие люди в России. Это ужасно!

Неожиданно и без того большие карие глаза расширились от страха:

– Ты намекаешь на похищение, Таня?!

– Брось, ни на что я не намекаю, – сказала я как можно беспечнее и успокоительно похлопала его по плечу. – Наоборот, пытаюсь убедить тебя, что твоя милая давным-давно дома. И даже не думает о том, как она вас напугала. Совсем скоро вы в этом убедитесь.

Я и в самом деле ни на что не намекала. Честно сказать, судьба взбалмошной девицы Оли Вингер меня нисколько не волновала. Но этого чернокожего парня мне было по-настоящему жаль, и хотелось, чтобы у него все было хорошо. Совершенно неожиданно для меня самой он разбудил какие-то приятные, давно не звучавшие струны моей души. Я чувствовала себя мудрой старшей сестрой юного брата, которого у меня никогда не было.

– У нее есть телефон, Саша?

– Нет, только у соседки. Туда можно звонить, но… сейчас это не совсем удобно. Она старушка, а уже поздно… Мы решили, что лучше будет съездить и узнать, дома ли Оля. Это недалеко от вокзала, у Центрального рынка.

– Вы правильно решили, так будет лучше. Ну, вот мы и приехали, Шурик.

Я глянула наружу, на медленно проплывавший мимо нас освещенный перрон, и опять встретилась глазами со своим попутчиком.

– Спасибо тебе за компанию, братишка. Я желаю, чтобы все твои неприятности поскорее закончились. Будь счастлив!

– Если бы так было… Спасибо тебе, Таня! – Он осторожно взял меня за плечи и потянулся ко мне. – Ты очень добрая девушка, я уже говорил. Можно?..

– Ты повторяешь это даже чаще, чем нужно. Валяй!

Его губы легко коснулись моей щеки. Плотные курчавые волосы, подбритые на висках, пахли свежим ветерком и немного – его ароматными сигаретами. Эта Оля Вингер просто набитая дура! Если бы он не был таким чистым влюбленным мальчиком, я, пожалуй, не посмотрела бы, что он негр и вообще годится мне в младшие братья…

– Ой, у меня же сумка в вагоне!.. Знаешь, не стоит, наверное, знакомить меня с твоими друзьями. Ситуация неподходящая.

Попутчик спросил, может ли он проводить меня хотя бы до транспорта, но я решительно отказалась. Романтика ночного путешествия закончилась, и приятные струны души звучали все глуше. Проза жизни брала верх.

У самой двери, ведущей в «брюхо» вагона, я неожиданно оттеснила Сашу обратно в тамбур, пропуская спешащих на выход мужиков с ведрами и мешками.

– Постой-ка… А кто из вас нашел эту заколку?

– Заколку?.. – Саша не сразу связал чудное словцо из женского лексикона с ерундовым предметом, который показывал мне несколько минут назад. – Ах, это… Нари нашел.

– Так-так… Если я тебя правильно поняла, это случилось незадолго перед тем, как вы тронулись на станцию, да? То есть было уже совсем темно?

– Ну-у… Не совсем, но почти темно, да. Было примерно восемь вечера. А там нет электрического освещения.

– Ясно. И как же Нари в темноте удалось найти такую маленькую вещицу? Да еще в густой траве… У него был фонарик?

– Нет, никто из нас не взял фонарик: мы не собирались задерживаться до темноты. Не знаю, как он… Я и сам удивился. Наверное, просто повезло.

– Наверное. Ты был с ним в это время?

– Да, почти рядом. Нари сказал, что посмотрит на другом берегу ручья, и пошел к мосту. Через минуту или две он закричал, что нашел кое-что. Я подбежал, а за мной остальные. В руке у Нари была эта… заколка, правильно? А почему ты об этом спрашиваешь?

– Да так, просто интересно. Ну, идем.

Четыре пары глаз оценивающе посмотрели сначала на меня, потом на Сашу – с одним и тем же выражением: «Ну, парень, ты времени даром не теряешь!» Но никто из них никак не прокомментировал наше полуторачасовое стояние в тамбуре. Только красавчик Нари задержал на мне свой томный взгляд дольше других. Да Роджер – на правах знакомого – улыбнулся зубов этак на двадцать восемь – тридцать. Должна признать: все они для такой улыбки годились.

Я намеренно провозилась со своей сумкой дольше необходимого, чтобы «великолепная пятерка» вышла первой. В дверях Саша Ренуа, уже нагруженный одним из рюкзаков, улыбнулся мне и махнул рукой.

«Вот так. А я-то считала его славным парнем… Даже телефон не попросил, черный нахал!» – без печали и тоски подумала я. Домой, домой! Выпить кофе, принять ванну…

Он нагнал меня почти на самой остановке. И как только углядел в вечной вокзальной толпе, да еще ночью?

– Таня! Танечка… – Бывший тринадцатый пассажир запыхался, но выглядел счастливым оттого, что изловил меня за рукав ветровки. – Я дурак! Совсем забыл… Я могу тебя увидеть еще? Я должен… Пожалуйста, дай мне свой телефон.

Я колебалась всего пару секунд, прежде чем достала из бумажника маленький кусочек картона и засунула во внутренний карман его куртки: «Здесь все, что тебе нужно. Потом посмотришь».

Эту визитку я уже несколько дней таскала отдельно от других и успела порядком засалить. Приготовила, чтобы кое-кому вручить, но ту встречу пришлось отложить. Уголки карточки затерлись и загнулись, и вдобавок, дожидаясь на днях своей очереди в салоне красоты, я от нечего делать подрисовала черной пастой фигуристые «хвостики» к буквам собственного громкого имени. Серьезному клиенту такое уже не подсунешь, а для Шурика сойдет.

Никогда я не даю свои координаты случайным знакомым – это железное правило, и прежде всего – правило безопасности! Но сейчас почему-то была уверена, что моя визитка попала в надежные руки.

Через десять минут, подъезжая в пустом троллейбусе к дому, я уже жалела о своей беспечности. Ох, наживешь ты себе «скорых волнений», девка… На том клочке картона, который исчез в кармане африканского студента Сани Ренуа, над номером моего домашнего телефона было написано: