– По-моему, Саша, ты не сказал еще одну важную вещь: в какой же все-таки благословенной стране прошло твое счастливое детство?
– В самом деле?! Вот всегда я так: самое главное обязательно забуду…
Саша Ренуа назвал государство, о котором я знала только то, что оно – остров. Остатки школьного курса географии еще не окончательно выветрились из памяти.
– А страна и правда замечательная, Таня! Я ее очень люблю. Скучаю по дому, по отцу и сестрам… Мне нравится Россия, но все-таки я африканец, и мое место там, дома. Мы все из одной страны: я, Нари и Роджер. – Саша кивнул внутрь вагона.
– Они тоже учатся с тобой?
– Нет, в политехе. И девушки с ними – Света и Наташа. И Оля тоже.
Последнее имя он произнес после небольшой заминки и с особой, печально– нежной интонацией.
– Ты назвал трех девчонок. А в вагоне только две…
Попутчик печально покачал головой:
– Ты права, Таня. В этом все дело! Потому я и сказал тебе, что сегодня плохой день. Оля… она пропала! Мы были все вместе, отдыхали за городом, и Оля исчезла, понимаешь?
– Нет, пока ничего не понимаю. Как это – исчезла? Расскажи.
Мы и не заметили, как электричка остановилась у перрона маленькой станции – последней перед конечным пунктом нашего путешествия. Дверь вагона с лязгом открылась, но на платформе, которая освещалась единственным фонарем, не было ни души. Этот фонарь, оказавшийся прямо напротив нас, отражался в зрачках моего нового приятеля тревожными огоньками. Ловким щелчком Саша вышиб окурок наружу – да так, что он угодил прямехонько в кособокую урну, притулившуюся к фонарю. Класс! Я сделала то же самое, хотя и не с таким блестящим результатом.
Так и не дождавшись новых пассажиров, дверь захлопнулась, и мы тронулись дальше.
– Это странная история. Очень странная! Хотя даже не знаю, почему я так думаю. Ничего страшного пока не случилось, но… Вернее, нет доказательств, что случилось что-то страшное. Но мне почему-то очень тревожно…
Красивые глаза с беспокойным блеском приблизились ко мне:
– Не знаю, Таня, зачем только я тебе все это рассказываю? Чем ты можешь помочь? Ничем. Но мне необходимо с кем-то поговорить, я это сейчас понял. Просто…выговориться – так, кажется, по-русски? Спасибо, что слушаешь меня, ты добрая девушка…
Ну, не такая уж я добрая, чтобы все время это повторять, но… Меня так и разбирало сказать Саше, что если кто и сможет помочь в этом деле, то именно я. Однако сдержалась. Он, конечно, хороший парень, но зачем мне лишняя головная боль? К тому же – не оплаченная гонораром… Не стану же я, в самом деле, сдирать баксы с бедного африканского студента, он и так наверняка пострадал от недавнего финансового кризиса! Я уже поняла, что Саша Ренуа – не сын миллионера. А вот сама я, признаться, нынче не слишком нуждаюсь в средствах. На чеке, полученном несколько дней назад от моего последнего клиента, было не два нуля и даже не три. Так что…
Так что я ограничилась тем, что поощрительно похлопала Сашу по сильно «загорелой» руке. Несмотря на это мое «так что…», не терпелось услышать его «странную историю». Это у меня уже профессиональное, ничего с собой не поделаю!
– Правду говоря, Таня, рассказывать почти нечего. Две недели назад начался учебный год. Мы с друзьями не виделись два месяца. Ребята приехали, и мы договорились… как это… отметить встречу, понимаешь? Решили устроить пикник за городом. Погода хорошая, тепло… У Наташи – это девушка Роджера – бабушка живет в маленькой деревне… забыл, как она называется. На электричке ехать полтора часа. Там очень красиво, мы бывали раза два.
– Не страшно уезжать так далеко от Тарасова? Вы не похожи на местных механизаторов…
– «Механизаторов»? Ах да, понял… – Он усмехнулся. – Это точно, не похожи. Но мы как-то не думали об опасности. Место там тихое, людей почти нет. Одни старики. Я думаю, что в большом городе у иностранцев гораздо больше шансов вляпнуться в неприятности, чем в сельской местности.
– «Вляпаться», Саша, надо говорить – «вляпаться в неприятности» или «влипнуть». Пожалуй, ты прав. И не только у иностранцев.
– Ну вот! Тем более что мы совсем не слабаки – я и Роджер. Нари, он… Ладно, это неважно. В общем, обидеть нас не так просто. В деревню мы никогда не заходим, чтобы не пугать бабушку, – только девушки. Всегда идем от электрички вокруг деревни, по полю. Там, дальше, есть очень красивый лес и маленькая-маленькая речка… забыл это слово…
– Ручей?
– Да-да, ручей. Очень красиво, Таня! Мы всегда там отдыхаем. И в этот раз все было так же. Сначала все шло хорошо. Мы пили вино, болтали. Я вообще почти не пью, ты не думай, но с друзьями… Слово за слово… Я не помню, кто первый начал и как, но только вышел скандал. Ужасный скандал, Таня! Поссорились девочки – Света и Оля.
– Не слабо! Из-за чего?
– Разве это важно?
– Еще бы! Если уж начал рассказывать – говори все.
– Верно. Что тут скрывать… Они поссорились из-за Нари.
– Подожди, Саша, ты должен кое-что мне объяснить. Оля – твоя девушка, правда?
На черной физиономии «землячка» отразилось смущение, граничащее со смятением. Но тут он получил неожиданную подмогу: дверь, ведущая внутрь вагона, открылась, и из нее высунулась другая «чумазая» физиономия. Зыркнув в мою сторону, она бросила моему собеседнику несколько слов на неведомом мне языке. Конечно, в том смысле, что куда, мол, ты провалился? И верно: нас и так слишком долго никто не беспокоил.
Улыбнувшись, Саша махнул рукой на «третьего лишнего» и ответил по-русски:
– Иди, иди, мы тут с девушкой разговариваем!
– А-а… – «Раб» расплылся в широчайшей улыбке. – Здраствуйтэ!
Я тоже поприветствовала его, и он исчез – по-видимому, совершенно удовлетворенный. Нетрудно было догадаться, что того, кого я про себя окрестила «рабом», зовут Роджер: ссориться из-за такого экземпляра вряд ли придет в голову красивым девчонкам. Саша подтвердил мою догадку.
– А «красавчик» – это, стало быть, Нари, – как бы про себя добавила я.
– «Красавчик»? – Александр Ренуа усмехнулся. – Видишь, и ты тоже… Да, Нари красивый парень. Ни одна девушка не пройдет мимо! Вот ты спросила про Олю. Нет, Оля – не моя подруга. Я только хотел бы, чтоб это было так. Очень хотел…
Саша как-то беспомощно улыбнулся и посмотрел мне в глаза совсем по-детски:
– Да, она мне очень нравится, Таня. Ты догадалась, да? Но Оля… выбрала Нари. Конечно! Как могло быть иначе?! Нари – красавчик, ты сама сказала. И он белый.
– Брось, Шурик, не в том дело. Я ж тебе сказала: ты очень симпатичный. Это правда!
– Но я черный, Таня! У меня нет комплекса, я даже горжусь тем, что я негр, но… Все-таки вам, белым, никогда не понять, что это такое – быть чернокожим.
Я осторожно ответила, что никогда не задумывалась об этом, но, вероятно, он прав. Саша продолжил свой рассказ:
– Нари и Оля, ее фамилия Вингер, учатся на одном курсе. Когда Нари познакомил меня с ней, они уже… дружили. Поэтому я не мог ни на что надеяться. Хотя она мне сразу понравилась. Так я и молчал полтора года. Пока у них все было в порядке. Более-менее…
– Это надо понимать так, что у них не все было в порядке?
Саша ответил не сразу. Он смотрел в мутное стекло, за которым мелькали уже заводские окраины Тарасова. Так что на выяснение всех обстоятельств «странной истории» исчезновения Оли Вингер у нас осталось десять-пятнадцать минут, не больше. Кстати, почему мне кажется смутно знакомой эта фамилия?..
– Таня, мне нелегко говорить об этом. Ведь Нари – мой друг… – Он покосился на дверь, за которой его дружок ворковал совсем с другой девицей. – Но он… в общем, он совсем не серьезный парень. Особенно – в отношениях с девушками. Да, ему нравилась Оля, он с ней дружил, но это не мешало Нари встречаться и с другими тоже. Не знаю, о чем он думает? Как он может?! У него в голове один ветер!
Мне вдруг представилось, что Шурик говорит вовсе не о Нари, а об Игорьке-теннисисте. Видно, все красавчики на свете «думают» не головами, а совсем другим местом. Хоть в России, хоть в Африке, хоть на Земле Франца-Иосифа!
