Для Лейфа и его товарищей было большим соблазном принять их медлительность за умственную отсталость. Но они сдерживали себя перед таким искушением — очевидность обратного была слишком велика, чтобы ее игнорировать.

Они ехали по ровным, прямым, правильно спроектированным улицам с тротуарами и водостоками. Дома не поднимались выше двадцати метров, но имели прочный вид и были далеки от примитивных сооружений. Автомобилей по земным стандартам было немного, но все они представляли собой результат значительного инженерного искусства. Небольшие, еле передвигавшиеся трамваи на солнечных батареях вмещали по двадцать четыре пассажира.

На несколько минут они остановились возле строящегося здания, чтобы понаблюдать за рабочим, укладывающим кирпич. Эта работа заняла у него двадцать минут. Три кирпича в час.

Лейф сделал некоторые подсчеты:

— Исходя из того, что их день и ночь длятся по шесть месяцев, и предполагая, что в их измерении они эквивалентны восьмичасовому дню, этот парень укладывает немного больше тысячи кирпичей в час, — он поджал губы и тихо присвистнул. — Я не знаю ни одной формы жизни, которая бы делала это со скоростью пусть даже в два раза меньшей. Даже на Земле робот не может работать быстрее.

Все приняли молча этот новый аспект проблемы. Разведывательный вездеход двинулся дальше. Теперь перед ними была общественная автостоянка, на которой находилось около сорока машин. Они не могли побороть непреодолимое желание припарковаться. Проехав мимо двух служителей, они аккуратно поставили вездеход в конце одного ряда. Зрачки служителей начали двигаться в их направлении.

Обращаясь к водителю, радисту и стрелку, Лейф приказал:

— Вы, трое, остаетесь здесь. Если кто-нибудь будет вам мешать, отвезите его на километр отсюда, и пусть он пробует опять добежать до вас. А если заметите признаки того, что они все вместе собираются достать вас до самых печенок, переезжайте в другой конец стоянки. Когда они доберутся и туда, возвращайтесь снова назад.

— Куда вы решили идти? — задал вопрос Хардинг.

— Вон туда, — Лейф указал в направлении здания, имевшего некоторый официальный вид. — Для экономии времени я хотел бы, чтобы вы, ваши люди и Пэскью осмотрели другие сооружения. Выберите какое-нибудь, войдите, поглядите, способны ли они вообще на что-нибудь стоящее.

Он посмотрел на часы:

— Чтобы ровно в три все были здесь. Не тратьте время попусту. Опоздавшему придется шагать четырнадцать километров пешком.

Выйдя из кабины, в двадцати метрах от себя он увидел служащего стоянки, двигавшегося к нему и удивленно глядевшего на него своими большими совиными глазами. Лейф подошел прямо к нему. Не встретив никакого сопротивления, он взял из его рук пачку билетов, оторвал один, опять вложил их в малиновые пальцы, присовокупив в качестве платы серебряную пуговицу, и двинулся дальше. Сделав этот красивый жест, Лейф пришел в приятное расположение духа. Когда он пересек площадь и вошел в здание, получатель его дара уже должен был начать рассматривать пуговицу.

В три они вернулись. На площади царил полный хаос, но вездехода нигде не было. Серия коротких завываний сирены привела их в боковую улицу, где на обочине стояла пропажа.

— Хотя они и очень медлительны, но им удается располагаться так., что их не объедешь, — начал оправдываться водитель.

— Они стали сползаться вокруг нас в таком количестве, что нам показалось, будто они зажали нас навсегда. Мы не смогли бы выбраться оттуда: не задавив, по крайней мере, полсотни из них. Я рванул, пока еще оставался небольшой проход. — Он ткнул пальцем в ветровое стекло. — А сейчас они проделывают то же самое здесь. Черепаха, которая гонится за зайцем.

Один из людей Хардинга, поседевший ветеран нескольких космических кампаний, заметил:

— Легче справиться с воинственными гарпиями, которые бешено сопротивляются. Тогда вы просто стреляете и прокладываете себе дорогу. — Он несколько раз кашлянул, прочистив горло. — Здесь, если ты сидишь слишком долго на одном месте, то должен будешь либо хладнокровно переехать их, либо позволить им поймать себя в ловушку. Ничего не могу тут придумать, — он прокашлялся еще раз. — Проклятая планета. Того парня, что ее открыл, нужно заставить здесь поселиться.

— Обнаружили что-нибудь в вашем здании? — спросил его Лейф.

— Да, десяток «фараонов».

— Кого?

— Десяток «фараонов», — повторил тот. — Это полицейский участок. Я уверен в этом, потому что все они были одеты в одну униформу, и у каждого дюралевая дубинка. А на стенах висели портреты с замысловатыми надписями под ними. Я не мог бы отличить одно лицо от другого. По мне, все они одинаковые. Но что-то говорит мне, что эти рожи прилеплены на стену не для того, чтобы все видели эту святость.

— Они проявили какую-то враждебность в отношении вас?

— Этой возможностью они не воспользовались, — ответил он с откровенным презрением. — Я ходил, смотрел вокруг, это-то и сбивало их с толку. Если бы кто-то из этих неповоротливых простофиль и протянул ко мне руки, я бы мог подойти к нему с другой стороны и стащить с него штанишки в два раза быстрее, чем он дотянулся бы до меня.

— Мне попалось здание — просто клад, — сообщил Пэскью. — Телефонная станция.

Лейф круто повернулся и, глядя на него в упор, спросил:

— Значит, они все-таки говорят на высоких частотах?

— Нет, Они используют сканнеры и восьмисантиметровые экраны. Мне приходилось смотреть сразу в двадцать кишащих червяками глоток. Более того, говорящий иногда закрывает рот, пряча свои щупальца от экрана и заменяя их шевеление чем-то вроде замедленного языка жестов глухонемых. Мне кажется, что это выворачивание пальцев представляет собой отборную брань.

Разговор прервал нервничающий водитель:

— Если мы простоим здесь еще немного, то дорога будет блокирована с обеих сторон.

— Тогда поехали отсюда, пока еще есть время.

— Возвращаемся на корабль, сэр?

— Еще нет. Прокатимся немного, может, сможем отыскать промышленную зону.

Вездеход устремился вперед, осторожно миновал надвигавшихся на него пешеходов и, не рискнув ехать по заполненной народом площади, покатился по другой отходившей от нее улице.

Пэскью откинулся назад поудобнее, сложил руки на животе и поинтересовался:

— Я полагаю, никому из вас не случалось оказаться на пожарной станции?

Ему никто не ответил.

— Вот на что мне бы жутко хотелось посмотреть, — сказал он. — Пара насосов и команда с лестницами, летящая на борьбу с пожаром в километре от них. Скорость горения в этом мире отнюдь не меньше, чем в нашем. Я удивляюсь, что город не сгорел десять раз дотла.

— Может, и горел, — вступил в беседу Хардинг. — Возможно, что для них это обычное дело. За долгое время привыкаешь к чему угодно.

— За долгое время, — согласился Пэскью. — Здесь оно достаточно долгое, чтобы исчезнуть во мгле вечности. Именно — долгое время.

Он перевел взгляд на Лейфа:

— А вы куда ходили?

— В публичную библиотеку.

— Это именно то место, где можно добыть кучу информации. И как много вам удалось раскопать?

— Только одно, — неохотно признался Лейф. — На письме они пользуются идеограммами, которых насчитывается, по меньшей мере, три тысячи.

— Это нам очень пригодится, — произнес Пэскью, закатив глаза к небу. — Любой опытный лингвист или обученный специалист по контакту наверняка способен постичь его. Поручите это Хоффнэглу. Он самый молодой среди нас. Единственное, на это ему понадобится тысяча лет.

Радио издало звук, похожий на отрыжку, и замигало своим красным глазком. Радист настроился на волну. В динамике раздался голос Шэллома:

— Командор, к нам только что прибыл важного вида субъект на автомобиле, который он, похоже, считает гоночным. Может, это какая-то «шишка», посланная к нам для установления контакта. Это всего лишь догадка, но мы пытаемся ее проверить. Я подумал, что вы хотели бы быть в курсе.

— Как ваши успехи с ним?