Дворец стих. Слуги, если и бродили по коридорам, то очень тихо, не издавая ни звука. И хотя за пределами толстых стен не смолкали гул и звуки веселья, здесь же стояла звенящая тишина. Лёжа на спине, юноша крепко проспал пару часов, тихо посапывая. Разум глубоко уснул, не показывая снов, а тело, казалось, приросло к кровати. Постель приняла в свои манящие объятия и уже никогда не отпустит.

У Аелии был прекрасный шанс выспаться хоть на сто лет вперёд, но странное ощущение, тряхнувшее всё тело, не позволило этим планам осуществиться.

Он открыл сонные глаза, медленно осмотревшись вокруг. Быть может, ему всё-таки что-то снилось? Покои выглядели, как обычно. Стояла темнота, и только слабое свечение с улиц, полных негаснущих фонариков, проникало в комнату, слабо освещая её.

Аелию пробил озноб. Одеяло оказалось откинуто в сторону, и тело, погрузившееся в сон, успело продрогнуть. Юноша хотел было вернуться в небытие и уже потянулся за покрывалом, как вдруг заметил слабое движение со стороны двери. Она оказалась закрыта, и что-то возле неё точно было. Глаза постепенно привыкали к темноте, но рассмотреть нечто пока не удавалось.

Поначалу страха не было. Аелия даже подумал, что ему снова чудится умбра, как совсем недавно в бреду. Но движения непонятного явления оказались слишком изящными и плавными, что не присуще дёргающимся в припадках чудовищам.

Нет, это точно была не умбра.

Приглядевшись получше, Аелия всё-таки увидел её. Рассмотрел во тьме.

Она плавно плыла по полу, погружённая в тени, и лишь голова выглядывала из них, как из воды. Доротея уставилась на юношу пятью глазами, медленно приближаясь. Вырисовывалась поистине ужасающая картина: по полу будто бы катилась голова без тела, но на самом деле оно было погружено в темноту, исчезая в ней. От одного её вида Аелия съёжился. Его глаза широко распахнулись.

Бессмертная тихо подкрадывалась к нему, пока не пропала где-то под кроватью. И уже через мгновение из-под неё показалась ледяная иссиня-бледная рука, лёгким движением забравшаяся на перину. А следом за рукой заползла и сама Доротея. Без каких-либо звуков, девушка легла рядом с Аелией так, будто это было вполне нормально, будто так и должно было быть.

Юноша боялся пошевелиться. Он не понимал, что та делает, и чего от неё ожидать. Сама Доротея своим обликом вызывала страх, а её близость и вовсе могла свести с ума неокрепший ум.

Она повернулась набок, уставившись прямо на Аелию, лёжа в паре сантиметрах от его лица. В нос ударил запах сырой земли. Как не отмывай её, всё равно могилой пахнет. Однако запах этот совсем не отталкивал и не был противным.

Будто услышав мысли юноши, она вдруг произнесла шёпотом:

– У меня от волос елью пахнет.

А потом взяла длинный локон и протянула его к носу Аелии. Тот понюхал и согласился. Действительно пахло елью.

– А твои волосы чем пахнут? Кожа вот у тебя такая тёплая. Совсем не как у меня. И пахнет мылом. А волосы?

Аелия, будто под гипнозом, взял свой локон и протянул его Доротее. Та с интересом обнюхала его, сделав несколько глубоких вдохов, после чего заключила:

– А волосы пахнут солнцем.

– У солнца есть запах? – спросил Аелия удивлённо.

Та кивнула:

– Да. Твой.

Это ничего не объяснило, но Аелия лишних вопросов задавать не решился. Только спросил осторожно:

– Зачем ты пришла?

Он скользнул взглядом по её телу. Оно по обыкновению оказалось голым.

– Тоже прогонишь, как папа?

Солнце завертел головой:

– Вовсе нет. Просто интересно.

Постепенно волнение начало отпускать. Доротея уже не казалась такой угрожающей, особенно при такой близости.

Аелия ощущал от неё холод.

– Ты замерзла? – спросил он.

– Мне всегда холодно, а согреться не могу. Даже если в три шубы оденусь. Одежда мне ни к чему, она не спасает. Это папа велит одеваться.

Юноша нервно сглотнул. Рядом с обнажённой дамой ему ещё лежать не доводилось, и он не думал, что это произойдёт при таких сомнительных обстоятельствах. Однако он соврал бы, если бы сказал, что ему это совсем не нравится. Тело Доротеи было очень красивым и имело притягательные черты: очерченная пышная грудь, тонкая талия и широкие бёдра. Многим мужчинам оказалось бы не под силу оторвать от неё взгляд.

– Я завтра вернусь в Умбров Лес. Там моё место. И сюда буду приходить редко. И вообще куда-либо.

– Почему же?

– Мне в Умбровом Лесу больше нравится. За его пределами я слабею.

– Как же так? Ведь там не воздух, а сплошной дух умбры! Неужто им тебе дышать легче?

Она кивнула:

– Да. В нём моя сила.

Об этом Аелия не знал или, вернее, не помнил. Как и само происхождение Доротеи. Она была в памяти как данное, как что-то само собой разумеющееся, но не более. Он знал, что она была и есть Страж Умбрового Леса. Как знали все. Но без подробностей.

– И что же ты, хочешь со мной ночевать?

– Я бы с таким красивым, как ты, всегда ночевала.

– Красивым, значит, – Аелия улыбнулся.

– И потоки у тебя невероятные. Так и смотрела бы на них.

Доротея всматривалась в нити Аелии, водя тонким длинным пальцем по его груди, пока не добралась до шеи. От её прикосновений по телу помчались стада мурашек.

– Вот так бы тебя схватила и держала всегда рядом, никуда не отпуская.

Ледяная рука сомкнулась на тонкой шее Солнца. Длинные ногти впились в кожу. Доротея, слегка сдавливая горло Аелии, вдруг поднялась и взгромоздилась прямо на него. Она удобно уселась на тазу юноши, и теперь он мог как следует рассмотреть её тело, едва прикрытое длинными волосами, чёрными реками спадающими с тонких плеч.

Внезапно Аелия буквально ощутил, как её взгляд врезался в его. Они столкнулись глазами, и теперь Доротея, забравшись в голову Солнца, могла делать всё, что душе угодно.

Внизу живота приятно покалывало, и чувство это растекалось невообразимым теплом по всему телу. Поток Страсти накалился. Его сводило.

Руки сами потянулись к желанным бёдрам и, поначалу лишь погладив, ухватились за них, впившись в гладкую холодную кожу пальцами. Доротея не позволяла отводить взгляд, хотя Аелии очень этого хотелось. Он желал рассмотреть её всю. Света от окна хватало для того, чтобы увидеть все детали.

Внизу, в штанах, что-то шевельнулось и напряглось до предела. Доротея прижалась ещё сильнее и начала медленно двигаться. Приоткрыв рот, она вздохнула. И, будто повторив за ней, Аелия тоже судорожно выдохнул.

Она двигалась всё настойчивее, елозила по нему, не разжимая руки. Наоборот – сдавливая горло всё сильнее. Дышать стало невообразимо трудно. Хватка бессмертной оказалась смертельно опасной.

Удивительным образом её движения приносили необычайное удовольствие. И в какой-то момент Аелия начал двигаться с ней в такт. Он ни разу не задумался о правильности происходящего, но останавливаться совсем не хотел.

Закатив глаза от наслаждения, юноша тихо простонал, от чего пальцы на его шее напряглись только сильнее. Второй рукой Доротея забралась под его рубаху и принялась ласкать разгорячённое тело, которое так и содрогалось. Каждая мышца была напряжена и отвечала любому прикосновению, любому движению.

Любому желанию Доротеи.

Солнцу казалось, что это не закончится никогда. Он вспотел, не мог дышать, но был согласен на это, лишь бы Доротея не прекращала. Его грудь быстро вздымалась, больше всего на свете желая воздуха. Но это не было сейчас важно.

Штаны от её близости сделались влажными. В районе ширинки было очень горячо. Чувствительность дошла до предела. Аелия поймал себя на мысли, что стоит Доротее двинуться ещё хоть раз, и он не выдержит.

Так и случилось. От удовольствия, дошедшего до пика, вновь закатились глаза. Аелия беспомощно застонал, а вместе с ним и Доротея. Она выглядела абсолютно расслабленной и была такой же холодной, ничуть не вспотев. Юноша обмяк на кровати. Руки отпустили бёдра. Бессмертная наконец разорвала зрительный контакт.

И в ту же секунду, нырнув в темноту, исчезла без следа, будто её здесь и не было. Стоило ей молча уйти, Аелия начал приходить в себя. Хватка сильной руки больше не сдавливала шею, и теперь Солнце пытался отдышаться, не понимая, что именно произошло.