Жизненная энергия у бессмертных или нерукотворных, к примеру, находится на ином уровне, чем у смертных, и потому сила их ауры не сравнится с силой ауры рукотворных.

Теоретически рукотворные способны развить уровень мастерства владения аурой настолько, что сравнить их с высшими господами было бы не стыдно, но таких пока что не было в обителях за прошедшие тысячелетия ни разу. Ещё никому не удавалось возвести свои силы в абсолют настолько, чтобы обрести бессмертие.

Тренировать ауру и обучаться ведению боя при помощи неё предложила Госпожа Мудрость. Её влияние распространилось на многие дисциплины, в том числе и на искусство сражений. Это было необходимо людям, чтобы противостоять общему врагу – чудовищам, которым нет конца. Терроризируя народ и унося несколько сотен жизней ежегодно, умбры наносили серьёзный урон человечеству. Защищаться от них и истреблять смертные научились не сразу, но всё-таки спустя столетия освоили учения, что даровала им Климин, и количество погибших в следствие нападения монстров заметно уменьшилось. Обычно воины ходили на охоту или шли туда, где в последний раз замечали появление умбры, выслеживая и убивая её – это была привычная действительность в Ферассе.

Но такие как Майрон и Улисс отличались от простых солдат способностью использовать ауру. Этому мастерству обучают отдельно, и постичь его дано не каждому: концентрация на собственных ощущениях должна быть непоколебимой и точной. Они оба умели отстраняться от целого мира и погружаться вглубь своих чувств, отвергая мешающие страсти и желания. Потому долгие дни ищейки могли обходиться без еды и воды, прерываясь лишь на непродолжительный сон. Несомненно, это рано или поздно выматывало, и еда становилась необходимостью.

– Нам нужно остановиться ненадолго. Мы в пути уже неделю. Пора отдохнуть.

Улисс говорил верно. Майрон кивнул, полностью с ним согласившись.

– Дойдём до ближайшего городка и остановимся там на каком-нибудь постоялом дворе, – ответил он. – Улисс, смотри в оба. Мы измотаны. Нужно быть крайне осторожными.

Улисс улыбнулся, кивнув. Вместе они прошли через многое и множество раз бывали на охоте, поэтому давно проверили друг друга на верность и прочность. Сомнений в Майроне не было никаких. Его меч всегда прикроет спину, защитив от опасности. Улисс это знал, потому совсем не волновался. К тому же, он действительно был вымотан. В последнее время ночами спал из рук вон плохо – кошмары снились.

Оставив заброшенную деревню позади, ищейки выдвинулись в путь.

– Как считаешь, Солнце в Обители Ночи?

Майрон нахмурился. Именно так он и считал, но произносить догадку вслух совсем не хотелось. Он прекрасно понимал всю серьёзность ситуации и представлял, в каком состоянии сейчас пребывает Целандайн. Лишиться Придворного Солнца, прямо как восемь лет назад, означало лишиться света. Когда погибла предыдущая правительница Обители Веры, обладающая солнечной аурой, наступили тяжёлые времена, которым дали название Вечный Сумрак. Без её ауры весь Ферасс будто бы накрыло затмение: вместе с её жизнью угасло и небесное светило, погрузив целый мир в нескончаемую ночь. Это продолжалось год, пока солнце вновь не вспыхнуло ярко над головами смертных. Тогда стало ясно для всех, что явился новорожденный нерукотворный, обладающий той же силой, что и погибшая правительница. В тот момент был найден Аелия.

За тот несчастный год, что Ферасс находился в темноте, произошли многие ужасные вещи. Умбры разбушевались, не боясь больше ничего, ведь тьма – их истинная стезя, и начали приходить в города и деревни, шныряя по улицам и пожирая всех, кого встретят на своём пути. Численность противостоявших им воинов значительно уменьшилась, армии двух обителей стремительно терпели поражение. Тогда же наступил голод и дикий холод. Много скота пожрали чудовища, а растительность не могла давать плоды и даже просто выжить без солнечного света. Человечество катилось к полному уничтожению, но случилось настоящее чудо, и гибель целого мира удалось предотвратить.

– Раз Ферасс всё ещё не накрыла вечная ночь, значит Солнце жив, и его душа цела, – сделал логичный вывод Улисс. – Даже если он в руках Баиюла, это вовсе не значит, что его постигнет та же участь, что Госпожу Минцзэ.

Её имя по какой-то причине люди произносили редко. Существование Девы Солнце, что правила в Обители Веры, оборвалось внезапно, и это принесло смертным страшные беды. Многие считали, что Вечный Сумрак – это гнев души Минцзэ, и народ боялся даже просто думать о ней, лишь бы не побеспокоить усопший дух. Люди боялись возвращения былых времён, потому не произносили это имя вслух. Вдруг она услышит? Вдруг её ярость ещё не угасла и пробудится вновь?

– Если Баиюл сделает с Аелией то же самое, что сделал с Минцзэ, то в этот раз гибель Ферасса ничто не остановит. – Майрон вздохнул. – Не понимаю, как можно настолько возненавидеть собственный народ? Он отнял у нас светило. Отнял так много жизней, наслав своих тварей.

Улисс пожал плечами:

– Кто знает, чем мы прогневали Всеотца?

– Он не имел права на гнев. Создатель должен оберегать свои творения, а не истреблять, как больной скот.

Улисс потянулся и зевнул, а потом посмотрел на серьёзного Майрона с весёлой и беззаботной улыбкой.

– Всеотец никому ничего не должен, Майрон. Уж тем более нам. По какой причине он собственноручно отнял жизнь госпожи Минцзэ – загадка, которую нам вряд ли удастся постичь. Нравится тебе это или нет, но у бессмертных свои законы и порядки, вмешиваться в которые мы не в силах. Нерукотворные всегда будут выше нас, и до них никому из смертных не дотянуться.

Улисс рассуждал так, потому что считал, что им всё равно не удастся что-то изменить, случись ещё один такой же Вечный Сумрак. Как показала практика, человечество не справлялось без силы бессмертного.

На каштановых густых волосах, собранных в маленький хвостик, лежали крупные снежинки. Улисс то и дело смахивал их, но они опускались на голову вновь.

– А помнишь, как восемь лет назад мы только закончили обучение и на радостях громко отпраздновали? Раппа тогда вытащил нас двоих из публичного дома силой и побил прямо на улице! – Улисс, вспомнив былые времена, искренне рассмеялся.

Он дёргал Майрона за рукав, чтобы тот поддержал разговор.

– Как тогда девушки вопили, а прохожие косились в ужасе и спешили уйти! Ха-ха-ха!

Сжатые губы Майрона тронула улыбка. В те дни они, казалось, были совсем ещё юнцами, не предполагающими, какими трудными окажутся последующие годы службы, ведь именно на их поколение выпала участь разгребать последствия Вечного Сумрака. И даже с его наступлением ещё два года они обучались, несмотря на тяжёлые времена.

Его радовало, что, вопреки всем этим испытания, спустя столько лет они остались прежними. Лишь повзрослели, стали мужчинами.

– Помню, – ответил Майрон. – Он тогда рассёк мне скулу, а тебе порвал ухо.

И в самом деле правое ухо Улисса выглядело пострадавшим: раковина была порванной и выглядела деформированной. Вспомнив о былой травме, Улисс тронул давно зажившее увечье.

– Иногда мне кажется, что оно всё ещё болит.

– Зато ты хорошо уяснил, в какие заведения не положено ходить гордым представителям придворных воинов.

На самом деле Улисс ничего не уяснил. Несмотря на ярость Раппы и его запрет переступать пороги публичных домов, где чаще всего он – ищейка из Сияющего Дворца – сам устраивал хаос, напившись, желание развлекаться и глазеть на прекрасных дев было куда выше.

И какого же было удивление Раппы, когда он узнал, что Майрон – всегда серьёзный, собранный и принципиальный – каждый раз составлял компанию неугомонному Улиссу, игнорируя запреты. Просто потом главнокомандующий решил закрывать глаза на их поведение, списав на юношеское баловство.

Только вот даже спустя пять лет «юношеское баловство» не исчезло.

Непринуждённо беседуя, будто бы вокруг не было никакой опасности, и в любой момент не могла напасть оголодавшая умбра, ищейки шли сквозь лес в сторону ближайшего населённого пункта. Дорога оказалась достаточно длинной, чтобы ноги, и без того окоченевшие на лютом морозе, вовсе заныли от усталости. Но они не остановились, пока, спустя несколько часов, не набрели на провинцию, название которой им было знакомо. Табаэ – небольшой захудалый городок, который держался на плаву только благодаря своим постоялым дворам, ресторанам и пабам. Упадок он потерпел после Вечного сумрака, будучи покинутый многими местными жителями, а те, кто остался, едва сводили концы с концами. И всё же Табаэ, несмотря ни на что, оставался промежуточным пунктом всех путников. Каждый, кто забредал далеко от столицы Обители Веры – Рэниума – рано или поздно натыкался на эту провинцию и останавливался в ней на ночлег.